Единственная книга «Отблесков Этерны», которую пришлось перечитывать сразу после окончания. Четвертая часть «Рассвета», входящего в «Синий взгляд смерти», третий том «Сердца Зверя» поначалу кажется одним бесконечным днем битвы. Вера Камша еще и не такие игры проделывала с читателем на протяжении всего цикла. Но чистота приема сдалась, сражение окончилось, а дальше – россыпь маленьких встреч и стычек в бешеной географии Кэртианы.
Что наиболее интересного можно вынести из книги, кроме того, что медитируешь на неохватность сюжета, родственных связей и задних мыслей персонажей, которых хоть и поубавилось, но в кулаке не удержишь? У центральных героев начались «приходы» - они внезапно начинают вспоминать прошлое, которого у читателей не было на протяжении предыдущих четырех книг (не в смысле кодексов, а именно частей в иерархии автора). Некоторые касаются событий до «Красного на красном», но есть и «выпущенные» фрагменты памяти мятежной жизни на фоне катящегося Шара Судеб. Это интересно как прием и оживляет, например, бубнеж Эпинэ. Но отметить какую-то полезную содержательность трудно.
Расплескавшиеся колодцы и бесноватость, заразившая целые государства, получает неоднозначную моральную оценку. Вроде бы мистическая эпидемия могла быть метафорой нравственного упадка человечества. Люди обнаруживали свою врожденную жестокость и безнравственность. Проявляется она в первую очередь как ненависть и жажда убийства самым безжалостным и кровавым способом. Камша смакует сцены насилия, разбрызганные по страницам. В начале этой книги к заразе добавляется оттенок и политического предательства, когда соперники на поле боя даже объединяются, чтобы защититься от нарушивших присягу полков. Но вот риторика персонажей, направленная на тотальное уничтожение всех бесноватых отдает нехорошим. При этом гастроли Селины и ее брата, способных «пробуждать» бесноватых, доселе живших мирно в своих семьях, выглядят чудовищной провокацией. Видимо, ответы на такое поведение следует искать дальше.
А так персонажи костенеют в своей неотразимости. Непобедимый в бою и диалоге Рокэ рассекает по полям и волосы назад. Марсель развратничает и не забывает восхищаться своим черноволосым другом. Мэллит берется за тяжелые предметы и головы, чтобы не ворошить прошлое. Савиньяки под предводительством мамаши плетут разумно-мистические сети. И под конец возвращается Руппи, чтобы с щемящей сентиментальностью на скаку признаться Селине в любви.
Камша оставляет пространство как для убийственной серьезности и пафоса, так и беспощадного юмора, самоиронии. Но постепенно теряется связь с действительностью. Натуральность, которая подкупала в первых книгах, теперь начинает отдавать постановочностью. Персонажи знают, что они герои чьей-то истории и держат дистанцию, местами теряют тон или говорят и поступают по инерции. Возникают повторы и текучка, рутина. Но вот остановиться невозможно, ты уже готов жить в этом времени, пожалуй, всегда.