1

С грохотом к платформе приближался поезд, поэтому, чтобы услышать друг друга, парень и девушка вынуждены были кричать:

– А ты когда-нибудь представлял себя лежащим в гробу?

– Конечно, представлял. Сто раз.

– А вокруг стоят все и плачут, да?

– Ну, это не обязательно…

– Это как раз-таки самое главное!

Девушка поправила волосы, потом, приблизив к парню свое лицо, прокричала ему в самое ухо:

– Мне кажется, она до сих пор не может тебя забыть!

Парень отшатнулся от девушки, окинул ее с ног до головы то ли удивленным, то ли испуганным взглядом и в последний момент, поскольку двери начали уже закрываться, запрыгнул в вагон.

– Я тебе позвоню! – выкрикнула девушка, но парень уже не мог услышать ее слова.

Люся бежала, не видя перед собой ничего, кроме каких-то ярко-зеленых, расползающихся во все стороны кругов и черных пятен. Где-то, как ей показалось, очень далеко завизжали тормоза, затем раздался крик и резкий хлопок автомобильной дверцы. И если бы не рука, схватившая ее в следующее мгновение за плечо, девушка так бы и побежала дальше, никогда не узнав о том, что только что по ее вине едва не случилась авария.

– Тебе чего, жить надоело? – услышала она хриплый, прокуренный голос.

Люся подняла голову. Седые, всклокоченные лохмы, заросшее грубой щетиной лицо, глубоко посаженные злые глаза. Кто это?

– Чего смотришь, дура очкастая? Зенки вылупила! – сипло надрывался, брызгая во все стороны слюной, незнакомый ей мужик.

«Сумасшедший, наверное», – отстраненно подумала Черепашка и дернула плечом, пытаясь высвободиться. Но железная хватка лишь усилилась.

– Больно! – вырвалось у Люси. – Отпустите!

И тут у нее за спиной раздался милицейский свисток.

– Вот, товарищ лейтенант, – изменившимся голосом произнес ее мучитель. – Еще секунда – и от этой малявки и мокрого места не осталось бы! На красный бежала и в неположенном месте. Хорошо, я вбок ушел, а то бы… – Наконец мужик отпустил ее плечо.

– Извините… – пролепетала Черепашка, глядя в водянистые серо-голубые глаза постового милиционера. – Просто я…

– Фамилия, имя, в какой школе учишься?

Отвечая на вопросы, Черепашка с недоумением оглядывалась вокруг. А ведь она и не заметила даже, что выбежала на проезжую часть. А вот и «девятка» седого водителя… Да, если бы по встречной полосе ехала в тот момент машина, плохо бы им пришлось!

– Пройдем-ка! – дотронулся до ее руки лейтенант. – Какая-то ты не такая, и взгляд подозрительный… Спиртные напитки, наркотики не употребляла? – строго поинтересовался он.

– Что вы?! Я вообще не употребляю… – попыталась возмутиться девушка, но представитель власти жестко перебил:

– В участке разберутся. Пойдем!

Понурив голову, Черепашка поплелась за гаишником. Впрочем, случившееся нисколько не удивило ее, да и подозрения в употреблении спиртных напитков и наркотиков не обидели. Сейчас Черепашка находилась в таком состоянии, что вряд ли что-то вообще могло обидеть, удивить или хоть как-то затронуть ее убитое горем сердце.

Сегодня в школу, к самому концу уроков, приходил Дима, лучший друг Жени Кочевника. Он пришел, чтобы сообщить Люсе, что Женька погиб и в пятницу состоятся похороны…

Нет, Люся не винила себя в Жениной смерти, хоть они и расстались месяц назад по ее, Люсиной, инициативе. А ведь она знала, что Женька очень сильно любит ее, знала, как болезненно переживает он их разрыв. А может, напрасно Люся думает, что это произошло не по ее вине? Почему же она не спросила у Димки, как это случилось? Да нет! Черепашке даже в голову не пришло задавать ему вопросы – так подавленно выглядел парень.

«Женька! Женька! Женечка! – одними губами шептала Черепашка, сидя в участке за грязным, с вытертой полировкой столом. – Как же это случилось? Как ты мог?»

Если бы кто-нибудь сказал сейчас Черепашке, что тот, из-за которого она пятнадцать минут назад чуть не оказалась под колесами машины…

А впрочем, не станем забегать вперед. Давайте лучше обо всем по порядку.

– Фамилия, имя, домашний адрес. – Участковый милиционер поднял на нее усталый мутный взгляд.

– Я уже называла, – попыталась было возразить Люся, но вовремя одумалась: – Черепахина Людмила, Сущевский вал, семь, квартира тридцать пять, – со вздохом произнесла она.

– Что так тяжко вздыхаем? – поинтересовался милиционер, и по его интонации трудно было определить, издевается он или нет.

– У меня парень погиб, – неожиданно для себя самой призналась Черепашка и заплакала.

– Тоже, что ли, под машину попал? – скривил губы участковый. Но Люся не смотрела на него. Ее даже не покоробило это его «тоже». Сейчас девушка полностью была поглощена своим горем. Она плакала и нисколько не стеснялась своих слез. Она даже не слышала вопроса, и поэтому милиционер, прокашлявшись и предложив ей воды, вынужден был повторить: – Что с парнем-то, спрашиваю? Под машину попал?

– Не зна-ю! – всхлипнула Черепашка, отодвинув от себя стакан с водой. – Пожалуйста, отпустите меня домой, – взмолилась она. – Мне сейчас нужно побыть одной!

– А вот это как раз-таки и не факт, – нахмурился милиционер. – Вон ты одна уже чуть делов не натворила… Слушай, – прищурился вдруг он, как-то неловко наклоняя голову набок. – Что-то мне твое лицо знакомо. У тебя раньше приводов не было?

– Чего не было? – не поняла Люся.

– Ну, в участок к нам не попадала?

Девушка слабо качнула головой.

– Ну где же я тебя тогда мог видеть? – все никак не успокаивался участковый. – Точно видел! У меня память, знаешь ли, профессиональная… Только вот где?

– По телевизору, наверное, – вытирая слезы, предположила Черепашка.

– Точно! – так и подскочил на стуле мужчина. – По телику! И на стене! – обрадованно завопил он, тыча пальцем в стену справа от себя. – У сына в комнате твой портрет висит! Во-от таких вот размеров! – разводя руки в стороны, обрадованно сообщил милиционер. – А меня Пал Палычем зовут. Майор Прохоров, – запоздало представился он и даже руку через стол протянул. Пожав ее, девушка снова взмолилась:

– Пал Палыч, отпустите меня, пожалуйста! Мне правда надо… Я больше не буду правила нарушать.

– Да разве ж в этом дело? – почесал в затылке участковый. – Хотя дорожные правила – штука серьезная. Ну, ты сама посуди… Ты ж у нас девушка умная и вообще телезвезда… Как там тебя называют? – наморщил лоб Пал Палыч. – Улитка?

– Черепашка, – подсказала Люся. – Меня с детства все так называют, потому что я Черепахина. Вот и приклеилась кличка на всю жизнь.

– Вот-вот, Черепашка, – удовлетворенно хмыкнул участковый. – Вот и посуди сама, Черепашка, могу ли я отпустить тебя в таком состоянии? Да мой Алешка, если узнает, что я тебя отпустил…

– А хотите, я вашему Алешке на память что-нибудь напишу? – перебила Люся, не желая произносить слово «автограф». Уж больно звездным оно ей казалось.

– Это само собой, – кивнул милиционер, поправляя фуражку. – Слушай-ка! – прихлопнул он по столу ладонью. – А давай я Алешеньке позвоню! Он у меня парень надежный. И до дому проводит, и вообще… – И, не дожидаясь ответа, Пал Палыч принялся набирать номер.

Люся поняла, что сейчас лучше не спорить. Возможно, это действительно самый лучший выход. Во всяком случае, с Алешенькой-то она точно справится.

Позвонив сыну, участковый снова нахмурился:

– Оставь-ка мне имя и адрес этого своего парня. Ну, который…

– А зачем вам? – перебила Люся, чтобы не слышать снова этого страшного слова «погиб».

– Я по своим каналам узнаю, что там случилось.

Люся и на этот раз не стала спорить и спокойно продиктовала все, что требовалось. Пусть Пал Палыч узнает. Ей же легче потом будет. Не придется звонить Татьяне Сергеевне – Жениной маме. Хотя позвонить все-таки надо. Ведь в таких случаях принято выражать соболезнования. От этих мыслей у Черепашки снова выступили на глазах слезы.

– Ну-ну, перестань, – дружески похлопал ее по плечу Пал Палыч. – А у вас с этим Кочевником все всерьез было или как? – спросил он, почесывая в затылке.

– Вообще-то мы с Женей расстались три месяца назад, – сказала Люся, внезапно почувствовав к Пал Палычу доверие. А может быть, девушке просто необходимо было выговориться.

2

Так или иначе, но Черепашка рассказала Пал Палычу все. И про то, как Женя однажды уже чуть не спрыгнул с крыши шестнадцатиэтажного дома, потребовав, чтобы к нему вызвали виджея Черепашку. А потом оказалось, что Черепашка была нужна не самому Жене, а его девушке Маше, которая пригрозила, что бросит его, если тот не познакомит ее с Черепашкой. И Жене Кочевнику пришлось прибегнуть к такому вот экстремальному способу. Тогда-то они с Люсей и познакомились.

– А-а-а! – протянул Пал Палыч. – Помню я этот случай! Нас еще потом на экстренное городское совещание всех собирали и втык делали, что, дескать, плохо работаем с подростками, если они такие фортели выбрасывают. Так это, значит, и был твой Женя! Ну дела! – В задумчивости крутил в руках шариковую ручку участковый милиционер. – Ну а потом? – подался вперед он. – Выходит, ты отбила его у этой самой Маши?

– Ну, вроде того, – неохотно отозвалась Черепашка. – Это длинная история. – Она закрыла лицо руками. – Я, можно сказать, влюбила Женьку в себя. Не специально, конечно, и не сразу… Как-то само собой вышло. Вместе работали, и все такое…

– Еще бы ему в такую девушку и не влюбиться! – с видом знатока протянул Пал Палыч.

– А потом я встретила другого человека, – продолжала Черепашка, – и честно призналась во всем Женьке. Только ведь он меня уже любил! По-настоящему, понимаете?

– А ты, значит, теперь с тем самым другим человеком ходишь? – старомодно выразился участковый, вперив в Люсю пытливый взгляд.

– Да ни с кем я не хожу, – устало отмахнулась она. – Я решила, что если уж так вышло, то не должна я быть ни с тем, ни с другим. И Женьке так и сказала…

– А теперь казнишь себя, значит, и думаешь, что он это из-за тебя… того? Так, что ли?

– Не знаю, – снова всхлипнула Люся. – Я ничего не знаю!

И тут дверь без стука распахнулась, обнаружив на пороге высокого широкоплечего парня, который даже отдаленно не был похож на своего отца. А то, что это тот самый Алешенька и есть, Люся поняла сразу. Поняла по реакции Пал Палыча. Увидев сына, тот так откровенно обрадовался, что даже присутствие в кабинете посторонней девушки, коей считала себя Люся, не остановило участкового. Отшвырнув в сторону ручку, он вскочил на ноги и, в два шага оказавшись у дверей, бросился на сына с объятиями.

– Алеша! Дорогой! – причитал милиционер. – Как быстро-то прилетел! Вот она, Черепашка твоя! Сидит!

Пал Палыч даже не пытался скрыть свою радость и, встретив слегка удивленный взгляд Люси, пояснил, смутившись:

– Мы с Алексеем вдвоем живем, без матери. Умерла она. Десять лет уж как умерла… В общем, кроме Алешеньки, никого у меня не осталось. – Пал Палычу явно нравилось произносить имя сына.

– Па! – остановил его Алеша.

– Ну не буду, не буду… – послушно зашагал на свое место участковый.