тогда не мог постоять за себя. Я был юн и напуган. То, что я переживаю сейчас, – это отголосок детской схемы. Но прямо сейчас у меня есть выбор. Я не обязан терпеть, чтобы кто-либо продолжал обращаться со мной подобным образом».