Отношение к книге получилось двояким: с одной стороны, «Рассказы о Шерлоке Холмсе» скорее не предмет исследования, а призма, сквозь которую он смотрит на жизнь в Британской Империи рубежа XIX–XX веков. Чтобы картинка получилась объёмной, прослеживает некоторые процессы со времён глубоко Средневековья, а описывая современное героям общество — цитирует не только Конан Дойля, но и других авторов. Например, Коллинза.
С другой — цитат слишком много, в некоторых параграфах они составляют до половины текста. Что очень напоминает курсовик студента 1-2 курса. Также, забегая немного вперёд, скажу, что очень часто проводятся параллели с российским бытом — как в викторианский период, так и современным. В пользу России. Хорошо, что автор патриот, но при этом его старший сын живёт в славном городе Ланкастере (что подчёркивается в книге несколько раз). Вот из-за этих двух пунктов я и снизила оценку книжки до , хотя в целом читать её было достаточно интересно. Но обо всём по порядку.
Книга состоит из 17 глав, каждая из которых посвящена какому-то одному аспекту британской действительности: природным условиям, государственному строю, общественной иерархии, фольклорным элементам в повествовании (прежде всего это касается, конечно, «Собаки Баскервилей»), системе закрытых школ, низшим слоям общества и иерархии среди прислуги (было и такое!), Британской империи как величайшей колониальной державе, Лондону, английским домам, еде и одежде англичан… Остановлюсь на тех моментах, которые меня заинтересовали или поразили больше всего.
Про закрытые английские школы написано много - от Диккенса до Джоан Роулинг. Общеизвестен факт, что две из сестёр Бронте умерли именно в пансионе для девочек от тяжёлой болезни. Василий Сидоров приводит вот такой случай, произошедший в 1860 году в курортном городке Истборне:
Насколько можно судить, 13-летний Реджинальд Кэнселор страдал лёгкой формой аутизма. Раздражённый учитель «заторможенного» мальчика попросил у его отца разрешения бить ребёнка «так сильно и так долго, как это необходимо, чтобы заставить его учиться». Отец дал согласие.
Тогда учитель Хопли (1816-1876) привёл мальчика поздно ночью в пустой класс и в течение двух часов избивал его… тяжёлым медным подсвечником, после чего ребёнок умер. Суд постановил, что хотя Хопли имел право наказывать мальчика, тем более с согласия отца, наказание должно быть «умеренным и разумным». А учитель применил наказание «чрезмерное». Этим мудрым решением скандал и закончился.
Применялась порка и в женских заведениях, часто не только по мягкому месту, но и по рукам и плечам — как героинь «Джейн Эйр». А ещё там, в отличие от мужской школы, могли оставить без обеда или ужина. Собственно, из особенностей воспитания автор и выводит стальной английский характер — как у джентльменов, так и у леди. А ещё такие феномены, как «убеждённый холостяк» (к коим принадлежал и Холмс), обилие геев среди высших слоёв, и — изверги вроде доктора Ройлотта, негодяя из рассказа «Пёстрая лента».
Много рассуждений о том, почему у Конан Дойля практически все преступники, за редким исключением, — представители среднего или высшего класса: Мориарти — профессор, Моран — офицер, тот же Ройлотт — врач, Стэплтон — аристократ, бывший директор частной школы. А вот про Джека Потрошителя, вполне себе реального и ужасного персонажа, сэр Артур не написал. Почему? Неинтересно? Вряд ли, тем более это могло если не расширить круг читателей, то раскрыть своих героев с новой стороны. По мнению Сидорова, литературный отец Шерлока Холмса просто не захотел марать руки (или перо):
Сэр Артур Конан Дойль не хотел пачкаться ни делами лондонского дна, ни проститутками и их клиентами. Не хотел открывать Джека-Потрошителя ни в неком лорде, ни в профессоре Оксфорда. Наверное, сам Джек-Потрошитель, кто бы он ни был, вызывал у Дойля некоторое отвращение: существо мелкое и гадкое. У него ведь и Мориарти совершает преступления намного более «благородные». Ограбления и убийства — причём убийства сильных, часто вооружённых мужчин — всё же совсем не то, что убийства и расчленения продажных девок на заплёванном тротуаре, под унылым лондонским дригглом.
Кстати, очень большой раздел книги посвящён иерархии наказаний за различные преступления, в том числе и тем, за которые полагалась смертная казнь. Тяжело описывать, поэтому просто прилагаю снимок страницы, наиболее ярко характеризующей этот… аспект.
И напоследок не могу не затронуть любимую многими (да что уж там, я сама её обожаю!) «Собаку Баскервилей». Глава «Шерлок Холмс и народный фольклор» посвящена практически полностью этой повести. Демонические собаки на Британских островах известны ещё со времён кельтов, и английское название такого существа — Старый или, как вариант, Чёрный Шак — восходит к кельтскому слову, которое переводится как «демон». Много историй о призрачных собаках попали не только в средневековые хроники или письма, но даже в документы. Современные учёные трактуют случаи явления Чёрного Шака действием молнии — шаровой или обычной, но в некоторых местах до сих пор сохранились опалённые следы, напоминающие след огромной собаки.
У Конан Дойля был приятель, военный корреспондент Флэтчер Робинсон, а у того — родственники в графстве Норфолк, куда он и пригласил погостить писателя. Здесь были свои предания о Чёрном Дьяволе, очень напоминающие по сюжету рукопись, которую доктор Мортимер зачитывал Холмсу. Баскервилем же звали кучера владельцев имения, и название замка Баскервиль-холл показалось Конан Дойлю более благозвучным, чем Ипплтон (реальное его название). В общем, вдохновлённые легендой, приятели решили написать книжку. В итоге от Флэтчера Робинсона в ней осталось лишь посвящений Дойля, а потом и оно исчезло во многих изданиях; исследователи до сих пор ломают копья, писали они её вместе или порознь. К чести же сэра Артура можно сказать, что, при всей своей любви к феям (вы ведь наверняка слышали о поддельных снимках с малкньким народцем?), развязку он придумал совершенно не мистическую, а исходящую из пороков человеческих. И немного из женитьбы на иностранке, но это уже тема другой главы, а всю книгу пересказывать в мои задачи не входит.
Засим разрешите удалиться — по-английски, не прощаясь, и предоставить самим решать: читать эту книгу или нет.