Предисловие к Части

III

.

Третья часть посвящена Пермской духовной семинарии начала XX века. В отличие от опубликованной ГКБУ «Государственным архивом Пермского края» книги воспоминаний В. А. Игнатьва о Пермской духовной семинарии начала XX века в 2-х частях, в настоящую публикацию вошли переработанные очерки автора в изменённой структуре, дополнительные материалы, примечания в постраничных сносках и расширенное количество фотоиллюстраций.

Пермская духовная семинария – старейшее учебное заведение в Перми и имеет большую историю. Она являлась центром христианского просвещения во всём Пермском крае. Семинария была открыта 11 (23 по новому стилю) ноября 1800 г. Все духовно-учебные заведения (училища, семинарии и академии) имели широкие задачи – готовить как квалифицированные кадры духовенства, в том числе монашеские кадры, так и кадры светских деятелей – преподавателей светских предметов. Центральное место в учебной программе занимал цикл богословских наук. Кроме богословских предметов в учебном плане были и другие – светские предметы. Духовно-учебные заведения имели в своём основании консервативный «дух»: они ставили целью не столько само умственное развитие, сколько дисциплину ума, указывали духовно-нравственное направление развитию способностей молодых людей. Выпускниками их были как многие известные религиозные деятели, так и деятели науки, самоотверженные учителя и врачи, люди с глубоким сознанием долга, воспитатели и учителя многих знаменитых учёных. Деятельность выпускников духовно-учебных заведений отличалась разнообразием и многогранностью своей деятельности.

11 (24 по новому стилю) ноября 1900 г. отмечалось 100-летие Пермской духовной семинарии. Она была одной из лучших духовных школ в России. За период 1800-1917 гг. её окончило более 3000 человек. Самыми известными выпускниками из духовных лиц были: архиереи Иннокентий (Коровин)¹, Иона (Капустин)², Палладий (Пьянков)³, Стефан (Знамировский), Аркадий (Ершов)⁴; протоиереи Г. А. Пьянков⁵, А. М. Луканин⁶, Е. А. Попов⁷, И. А. Никитин⁸ и др. В Пермской духовной семинарии обучались или закончили её около 50 священномучеников Русской Православной Церкви XX века. Из светских лиц самыми известными были: В. М. Флоринский⁹, П. И. Макушин¹⁰, П. Н. Серебренников, А. С. Попов¹¹, А. В. Карташёв¹², П. П. Бажов, В. С. Верхоланцев¹³ и др. Образование, полученное в семинариях, особенно в части философии, психологии, дидактики, древних языков, давало выходцам из духовного сословия, возможность продолжить обучение в светских высших учебных заведениях – университетах и институтах, а также преподавать и врачевать, в том числе и после революции, занимая значительное место в рядах интеллигенции 1920-1930-х гг.

15 марта 1918 г. последовало закрытие Пермской духовной семинарии (ее здание было конфисковано для нужд ВЧК¹⁴). Деятельность Пермской духовной семинарии возобновлялась на несколько месяцев в 1919 г. Затем более 70 лет в Перми не было духовно-учебных заведений. В новейшее время деятельность Пермской духовной семинарии возобновлена 25 декабря 2009 г.¹⁵ Она является современным учебным заведением с высшим духовным образованием для подготовки достойных священнослужителей Русской Православной Церкви.

К воспоминаниям о Пермской духовной семинарии в XIX веке не раз обращались и писали её историю, используя официальные документы: архимандрит Иероним (Лаговский)¹⁶, Н. Н. Новиков¹⁷, Н. П. Седых¹⁸, священник И. В. Шестаков.¹⁹

История Пермской духовной семинарии начала XX века, её преподавателей и студентов остаётся малоизвестной. За 100 лет со времени её закрытия к её истории обращались крайне редко.²⁰ Воспоминания же В. А. Игнатьева всё это время вообще оставались невостребованными.

В. А. Игнатьев обучался в Пермской духовной семинарии в 1902-1909 гг., в течение 7 лет (оставался на повторительный 2-й курс по причине болезни), и был помощником инспектора Н. И. Знамировского и преподавателем латинского языка в 1914-1916 гг. Он описал внутреннее и внешнее устройство семинарии, включил портреты-миниатюры преподавателей и студентов, так как запомнил их сам и, отчасти, узнал от своих знакомых. Его воспоминания позволяют узнать много интересного об учебном процессе, досуге, быте, фольклоре семинаристов. Кроме того, воспоминания В. А. Игнатьева могут помочь понять и оценить духовную атмосферу крайне сложной дореволюционной эпохи. С одной стороны, это был период развития российской науки и образования, с другой стороны, эти годы были временем духовного кризиса общества, особенно молодой его части – учащегося студенчества.

По мнению доктора исторических наук, протоиерея Алексея Николаевича Марченко, Православная церковь в России в синодальный период «существовала под плотной государственной опекой, лишавшей её возможности самостоятельного развития, выражения собственного мнения и церковно-общественной инициативы». К началу XX века «кризис монархической государственности и «казённого» православия созрел окончательно». В то же время это было временем своеобразного «религиозного пробуждения», когда для многих представителей образованного слоя российского общества вопросы религии и Церкви стали «базисными». На почве духовной неудовлетворённости в среде российской интеллигенции стало развиваться богоискательство, появилось стремление к общению с Православной Церковью». Богоискатели понимали и искренне желали церкви восстановления её общественного авторитета путём освобождения от удушливых объятий государства и изжившей себя старой синодальной системы церковного устройства. Однако этим мечтам не было суждено осуществиться».²¹

Известны воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского)²², как духовного лица, который тоже описывает годы, проведённые в духовной школе, как студентом, так и преподавателем, и ректором (1877-1902 гг.). И если митрополит Евлогий в молодости представляется «взыскующим града Господня» (т. е. стремящимся к священнослужению), то Игнатьев в этом случае – «отбывателем» (т. е. пользующимся своим происхождением для получения образования за «казённый счёт», а затем служащим по требованию духовного начальства). Он сам признавал, что «люди, не собиравшиеся посвятить себя в священнослужители, отсиживались в этих классах [богословских – ред.] в силу того, что податься было не куда, а если и представлялась возможность куда-либо поступить, то для этого требовалась подготовка, на которую не всякий мог решиться. Повинуясь этому общему течению и Петя [псевдоним автора – ред.] отсиживался с затаённой мыслью поступить потом в какое-либо высшее учебное заведение».²³

Митрополит Евлогий называл старца преподобного Амвросия Оптинского²⁴ своим спасителем от духовного разложения в те годы. У В. А. Игнатьева такого духовного наставника не было. Видя фальшь и двуликость современной эпохи, когда слова были одни, а реальность другой, и она не менялась к лучшему, большая часть учащегося студенчества оказалась подвергнута возрастным искушениям, которые становились настолько сильными, что вызывали оппозиционные и нецерковные настроения. Некоторое влияние в этом отношении на умы семинаристов исходило даже от преподавателей. Обострение внутренних противоречий пронизывало всё общество, всё больше людей осознавало, что жить «по-старому», отрицая необходимость преобразований, уже невозможно. Даже в духовных семинариях и академиях такие настроения, выливались порой в волнения и беспорядки, особенно во время революции 1905-1907 гг. Всё кипело, бурлило, заставляло митинговать и дискутировать. Ещё ранее, будучи инспектором Владимирской духовной семинарии, митрополит Евлогий вспоминал: «Была коренная фальшь в участи моих воспитанников. Молодежь, в большинстве своём стремившаяся на простор светской школы, втискивалась в учебное заведение, весь строй которого был церковный. Придёшь, бывало, на молитву – в огромном зале стоят человек триста-четыреста, и знаешь, что 1/2 или 1/3 ничего общего с семинарией не имеют: ни интереса, ни симпатии к духовному призванию. Поют хором молитвы, а мне слышится, что поют не с религиозным настроением, а со злым чувством; если бы могли, разнесли бы всю семинарию…»²⁵

Хотя В. А. Игнатьев и не был одним из активных участников революционных беспорядков, но он не смог не пропустить эту атмосферу через себя. В то же время учился он хорошо, каждый раз заканчивая класс по 1-му разряду.

Его воспоминания являются единственным и очень специфическим мемуарным свидетельством о Пермской духовной семинарии начала XX века. В связи с этим необходим осторожный подход к изучению его мемуаров. Особенностью их является то, что автор писал по прошествии полстолетия с того времени, когда вышел из семинарии, следовательно, он мог утратить более точные сведения из-за возрастных провалов в памяти и, возможно, поэтому писал не однажды, а продолжал писать в течение нескольких лет, зачастую возвращаясь к своим старым воспоминаниям и делая их отдельные расширенные редакции. Взяв на себя роль историка, В. А. Игнатьев сделал попытку раскрыть историю Пермской духовной семинарии за 1900-1917 гг. Его воспоминания изобилуют портретными характеристиками и тонким психологическим анализом событий и личностей, это позволило автору создать широчайшую панораму описываемого времени. Автор использует не только свои воспоминания, но и данные других лиц, с которыми общался в период «мемуарного творчества» (И. С. Богословский, М. М. Щеглов, В. П. Бирюков, А. Н. Шишёв и др.). Однако, несмотря на всю широту воспоминаний, это только приоткрытие завесы прошлого, причём довольно субъективное. Автор запомнил семинарию, преимущественно, по своему выпуску 1909 г. и отчасти по службе в 1914-1916 гг. Из его поля зрения выпали многие выпускники других курсов (как «богословы», так и «бунтовщики»), преподавательская деятельность и учебный процесс накануне закрытия семинарии в 1918 г. Обращая пристальное внимание на деятельность протоиерея К. М. Добронравова, А. П. Миролюбова, Н. И. Знамировского, протоиерея Т. П. Андриевского в эти годы, автор, в тоже время, почти никак не обозначает своё личное участие в деятельности семинарии в качестве помощника инспектора и преподавателя. Отсутствуют в его воспоминаниях архиепископ Андроник (Никольский), ректоры семинарии архимандрит Феофан (Ильменский) и архимандрит Матфей (Померанцев).

Семинария принимала выпускников четырёх духовных училищ: Пермского, Соликамского, Екатеринбургского и Камышловского, и все они вместе растворялись в общей массе семинаристов, но В. А. Игнатьев, преимущественно, выделяет среди них, во-первых, «своих» – камышловцев, которые по его представлению впитали в себя особенности уклада и быта духовной школы, а во-вторых, тех, с которыми позднее жил и работал в г. Свердловске, и на примере их жизни постарался доказать тезис о «живучести семинарского племени». Очевидно, что события 1917 года для автора были трагедией. Дореволюционная эпоха и Пермская духовная семинария вместе с ней представлялись В. А. Игнатьеву безвозвратно ушедшими явлениями молодости, а советское государство и коммунизм – грубой, но закономерно установившейся формой общественного устройства. В то же время, не желая признавать атеизм, автор и не принимал авторитет Русской Православной церкви, находившейся в тисках тоталитарной системы, и не смог не оказаться подверженным процессу ломки социальных устоев после революции, гражданской войны и периода репрессий. В этом смысле, его воспоминания являются свидетельством духовной трагедии тех «богоискателей», у которых оказалась потерянной живая связь с канонической Русской Православной Церковью.

В. А. Игнатьева был человеком музыкально одарённым, любил церковное пение и много места уделял в воспоминаниях увлечению пением, семинарскому хору, лучшим певцам-семинаристам, связям семинарии с культурными деятелями г. Перми. Возможно, он оказался единственным, кто настолько подробно осветил историю церковного певческого искусства в Перми в начале XX века. И хотя это искусство так и не стало для него церковной службой с углублённым вниманием к церковным канонам, как увлечение оно помогло ему сохранить добрую память и приятные воспоминания о годах своей юности, проведённой в духовной школе, а также пронести эту память через поколения. Его мемуары это исповедь человека, жившего и творившего в определённую эпоху, и стремящегося поделиться личным опытом. К большинству своих наставников и преподавателей он старался отнестись с добротой и уважением, постоянно памятуя тезис, выработанный в итоге семинаристами: «Наставникам, хранившим юность нашу, не помня зла, за благо воздадим».

Публикацию открывают очерки «Старая Пермь» и «Кама» – воспоминания семинариста о г. Перми.

Основным текстом публикации являются собственно «Очерки по истории Пермской духовной семинарии» из «пермской коллекции» воспоминаний автора: описание семинарии, очерки о педагогическом составе и обслуживающем персонале. Центральной темой являются впечатления автора от событий революции 1905-1907 гг.

Под общим заголовком «Страницы прошлого Пермской духовной семинарии» находятся очерки автора с описанием быта, досуга и фольклора семинаристов, которые были найдены в разных частях рукописных воспоминаний: в очерках по истории Пермской духовной семинарии, по истории села Русская Теча, автобиографических воспоминаний. Автор вспоминает выпускников своего курса 1909 г., пишет о любви семинаристов к своей alma mater и семинарской гордости. Далее следуют очерки о жизни и работе автора в Перми и описание семинарии в годы первой мировой войны с предчувствиями от надвигавшейся новой революционной грозы.

В состав «Воспоминаний и биографических очерков В. А. Игнатьева о бывших семинаристах» вошли отдельные очерки, найденные в рукописях автора по истории Пермской духовной семинарии, Камышловского духовного училища, Казанской духовной академии, Семейной хроники Игнатьевых, отдельных биографических очерков. Автор представил в них, с одной стороны, образы молодых семинаристов, которые в его сознании во многом впитали в себя особенности духовной школы до революции; а с другой стороны – бывших семинаристов, друзей и знакомых автора, на примере жизни которых он пытался доказать тезис о «живучести семинарского племени». Это были представители нескольких поколений, не только выходцев из духовного сословия, но и имевших иное происхождение: из семей служащих, торговцев, которые прошли несколько ступеней старой духовной школы. По-разному сложилась их судьба в советской действительности: кто-то смог найти своё место в жизни, а кто-то – нет.

Очерк «Учение Пети Иконникова в Пермской духовной семинарии» из автобиографических воспоминаний автора в настоящей публикации приводится целиком. Очерки «»Наш академический «пантеон», «Профессор Павел Петрович Пономарёв», «Иеромонах Афанасий и его окружение», «Иван Иванович Сатрапинский» перенесены в Часть IV. «Казанская духовная академия начала XX века», очерки «Александр Алексеевич Игнатьев», «Алексей Алексеевич Игнатьев», «Николай Алексеевич Игнатьев» и «Сергей Александрович Игнатьев» – в Часть I. «Семейная хроника Игнатьевых», очерк «Иван Николаевич Ставровский» – в Часть II. «Камышловское духовное училище рубежа XIX – начала XX века», биографический очерк «Трое» о преподавателях латинского языка в Свердловском мединституте П. А. Липине, В. А. Наумове, В. А. Игнатьеве» – в Часть VIII. «Преподавательская деятельность в Свердловских институтах».

Воспоминания и биографические очерки В. А. Игнатьева о бывших семинаристах дополнены «Комментариями (аннотациями) автора к «Справочной книге всех окончивших курс Пермской духовной семинарии в память 100-летия Пермской духовной семинарии» свящ[енника] Иакова Шестакова (фрагмент)».

«Воспоминания «Как создавалась «очарованная душа», об увлечении пением и хоровыми кружками» см. в Части X.