Глава третья

Два месяца прошли в напряженной подготовке к отъезду. Приведены были в порядок все хозяйственные и торговые дела. Это не шутка –две с лишним тысячи верст только по морю!. А море -есть море, там и бури , и штормы, и камни подводные у берегов Палестины. Люди чужие. Вера другая. Неприятности могут появиться с любой стороны….

Семену, в общей суете, в голову все стремилась попасть коварная мыслишка: «И что ты там потерял в той Палестине?. Ну, есть такие библейские места, Святые места, но не для всех ведь людей! И разве те, кто там побывал- стали – умнее, чище, благороднее, удачливее и более верующие, чем те, кто там не был!?. Что это принесет тебе, кроме риска для жизни и дополнительных расходов?». Семен отгонял от себя эту коварную, в принципе – обоснованную мысль, но она нет-нет- да проявлялась, как бы падала откуда-то. Ведь никто ему со стороны ничего подобного не говорил, значит, это в нем самом шла какая-то внутренняя борьба, между душой и разумом.

Так повторялось несколько раз, до тех пор, пока он не отрубил все сомнения, грубо и окончательно, без всяких дополнительных разъяснений самому себе: «Если я вдруг откажусь ехать туда- я просто не смогу с этим дальше жить! И дело здесь не в памяти об отце и деде, они бы мне простили такой отказ, нет, здесь дело уже во мне! Я не имею право, решившись на такое богоугодное дело, вдруг взять и отказаться. Перед людьми мне не будет стыдно а вот перед собой – я не отмоюсь –никогда. И – закончим на этом. Навсегда!».

Поездка -поездкой, а текущие дела никто не отменял. У Степана оставался еще не начатым большой кагат (яма) с корнями хрена. Его надо было обязательно реализовать до выезда, пока холодно. Потеплеет- корни повянут и потеряют товарный вид, тем более- усадьбу Степана окружит вода на долгое время. Корни надо или перевозить в Слободзею или быстрее реализовывать до Пасхи. А такой объем –может потребить только Одесса. Поэтому- было принято решение – погрузить все корни, а там будет подводы три, не меньше, и добавить к ним бочки с грибами, их тоже оставлять в лето нельзя , а также – часть корнеплодов- морковь, свеклу , тыквы и т.д..

Все это отправить в Одессу, дней за десять до отъезда Семена и Степана. Дней через пять- туда же отправятся и они, уже поездом. Удастся реализовать товар оптом –хорошо, не удастся – люди Семена будут торговать, пока будет чем.

Степан привез полный мешок грецких орехов. Знатные орехи росли на его усадьбе, в плавнях! Чуть ли не с кулак величиной, заполненые великолепной мякотью. Их посушили в печи, потом очистили от кожуры, получилось полтора ведра ядер. Это будет, решили друзья – великолепная добавка к чаю, в период Поста. Кроме того – сделали немного свежих сухарей, на всякий случай, дома-то хлеб не такой, как в чужих местах, добавили килограммов пять крепкого кускового (колотого) сахара и с десяток пачек хорошего чая.

«Этого нам хватит, до Пасхи,– заявил Семен Степану и домашним, остальное – «там найдем, голодными не будем!». Потом подумал-подумал – и положил себе и Степану , по две бутылки крепчайшей и вкуснейшей домашней абрикосовой водки, а потом добавил солидную четвертину соленого сала толщиной в ладонь. Это на всякий случай, в дороге могут встретиться нужные люди, которые Пост не держат….

Так как у них билеты уже были взяты туда и обратно, то решили взять с собой по 150 рублей, это в основном для подарков, покупки икон и чего-то другого, того, чего у нас здесь нет. По их расчетам – должно хватить. Взяли необходимые вещи, крепкие ботинки, так как ходить придется много и необходимые бытовые мелочи.

Как и договаривались, -перевезли домой к Семену Ольгу с детьми, уладили все хозяйственные вопросы, доложили о своем отъезде местным властям, вместе сходили в церковь, помолились, получили благословение батюшки, попрощались с домашними и отбыли поездом в Одессу. Ехали одни. Как сообщил Степану его родственник, из Тираспольского уезда выехало в Палестину к Пасхе, несколько паломников. Но все они уехали еще к Рождеству, чтобы провести все время до Дня Воскресения Господня, уже там.

В Одессе остановились у родственников, там же встретились со своими торгующими товарищами. Оказалось, что те удачно продали всю партию корней хрена и у них осталось небольшое количество товара, который, в течении одного, максимум двух дней, должен быть реализован. Друзья приняли информацию с удовольствием, не стали вмешиваться в торговые дела, предоставив своим помощникам, возможность завершить их и отбыть домой.

На другой день, друзья положили в банк вырученные деньги, на давно открытый Семеном счет , посетили секретаря Уполномоченного ИППО, уточнили все вопросы по их отъезду из Одессы -дату и время, в течении трех дней – оформили все необходимые документы, в том числе-загранпаспорта, заехали на пристань, договорились там с одним из постоянных «припристанских» извозчиков, чтобы он забрал их со Слободки, в день отплытия, пораньше и начали окончательно готовиться к отъезду.

Извозчик прибыл к назначенному времени, завез их на пристань. Пароход стоял у причала. Людей –пассажиров еще практически не было- так, несколько человек. Группа жандармов, прямо в столовой парохода, вырезали какие-то листы из паспортов, ставили соответствующие штампы, потом кто-то из них выходил к трапу и громко называл фамилию владельца паспорта, например: «Попов!», «Попов отвечал- Я!». «Как зовут? – Николай!». Жандарм сверял личность в натуре с фото на паспорте и- властно произносил: «Получай паспорт, Проходи!». После этой процедуры, можно было брать свои вещи и подниматься по трапу на борт парохода. Без оформленного паспорта, проникать на судно – запрещалось.

Пройдя паспортный и таможенный контроль одними из первых, и, получив от представителя Одесского отделения ИППО, небольшие, красочно оформленные Еванглия, наши друзья поднялись на нижнюю палубу и огляделись. Со стороны города на пристань въезжали отдельные коляски, брички с пассажирами первых двух классов, а также биндюги (площадки) , нагруженные разными вещами, в чемоданах, мешках, тюках, сумках и т.п.. А – вслед за этим транспортом, – на пристань втягивалась огромная толпа народа, паломников –пассажиров, которых спереди и с боков, сопровождали монахи местных подворий от греческих монастырей. Приблизившись к пароходному трапу, вся эта масса людей рассыпалась и начала разбирать, привезенные ранее вещи. Шум, гам, толкотня, неразбериха….

Жандармы продолжали свое дело и раздавали паспорта, а те пассажиры, кто их получил, в том числе и наши герои, -присматривали место, где можно расположиться на предстоящие две недели неизвестного пока плавания. Две недели на воде -срок немалый, погода в Одессе в тот день была сырой и ветреной, друзья вспомнили советы Уполномоченного ИППО, по поводу размещения на пристройках на верхней палубе и решили разместиться в одном из трюмов парохода. В связи с пред пасхальным наплывом паломников, в трюмах местами, были расставлены и наспех собраны из дерева, двухэтажные , связанные попарно полки.

Как после оказалось, тех полок не хватило для размещения даже половины пассажиров. Большая проблема возникла с размещением багажа. Чего только не взяли с собой те паломники! Мешки сухарей, иконы, ковры, покрывала всевозможные, посуда, картофель, капуста, какие-то поделки и еще много, много всего, не только из съестного, а больше- для пожертвований в храмах на Святой Земле . Узлами, тюками, мешками, сумками и торбами, было заполнено все свободное пространство и в трюмах, и –на палубе. Что такое русский паломник?

Это не просто верующий человек, пожелавший увидеть своими глазами места, где ступала нога великих людей, а потом – пройти по этим путям. Нет! Наш человек еще и одержим желанием чем-то помочь, поддержать, в первую очередь тех, кто ежедневно и еженощно, находится там, в этих самых Святых местах, хранит и оберегает это бесценное наследие для нынешних и будущих поколений. И он готов, ради этого, отдать последнее, причем – отдать добровольно, искренне веря, что этим он делает богоугодное дело!. Где вы видели еще таких людей, которые вовек не простят себе созерцательного паломничества , без пожертвования!. Причем -чем больше- тем он считает лучше!.

К сожалению, многие люди пользуются такой искренней добротой русского человека, считая нас не только наивными, но даже недалекими или просто глупыми. А все потому , что им не понять его душу. Что он делает добро, часто чужому человеку, не от недостатка ума, а от избытка благожелательности и бескорыстия, порой не думая о себе….К сожалению.

Семен со Степаном, нашли в среднем трюме, два свободных места на верхних полках. Дело в том, что большинство паломников- были женщины, а опять же большинство из них – уже немолодого возраста, им влезать и слезать с верхних полок, было не совсем удобно.

Семен и Степан, помогли двум женщинам обустроиться на нижних полках, рядом с ними. Помогли им разместить багаж, спросили -может им что-то нужно принести- кипятка, например. Те поблагодарили и отказались. Пока, мол, ничего не надо. Посидев рядом с ними на полках несколько минут, друзья узнали, что они обе из Оренбургской губернии, послушницы из соседних церквей, давно мечтали о путешествии на Святую Землю, и вот с божьей помощью, да еще с помощью своих храмов и прихожан, наконец – свои мечты осуществляют. Не знаем, мол, как это все будет, боимся всего и этого парохода тоже, но теперь- уже все страхи и сомнения -позади. Что Господь даст- то и будет….

«По возрасту –где-то им лет до тридцати, -подумал Семен, – «на вид -порядочные, обе- в монашеских одеяниях, будем считать, что наш кубрик, заполнился хорошей кампанией. Ну а там -посмотрим, что они за люди, -наши соседи. Сосед, хотя и на две недели, должен быть –Соседом, потому что в открытом море, один день идет -за пять, если не больше.

Узнав, что их соседки, устали после всех дорожных мытарств и намереваются отдохнуть, друзья подняли свои, довольно солидные саквояжи на занятые ими, верхние полки, и, пока на улице еще светило солнце, а процесс регистрации, выдачи паспортов и размещения пассажиров, продолжался, – поднялись из трюма на палубу. Со стороны кормы- на них смотрела красавица Одесса, впереди , по курсу высился Воронцовский маяк, за ним – выход в открытое море.

« Сколько лет я уже не чувствовал под ногами корабельной палубы!», – заявил Степан, вдыхая сырой морской воздух. «Да и я столько же, – с какой-то грустью поддержал друга Семен.– Эх море!!!Хотя я тебя и не очень любил, но все же грусть какая-то чувствуется и, одновременно- радость, что вновь придется вспомнить молодость! А ведь нам с тобой, Степан, есть что вспомнить, глядя на эти волны, да на те, военные корабли, что пришвартованы к внешней банке, слева по курсу».

Походили по палубе, бегло осмотрели судно, на котором придется идти до Палестины. А потом, вдруг Семен, стукнул себя ладонью по лбу: «Степан! Есть хорошая мысль, а ну – давай попробуем!»

Рядом матрос обрабатывал палубу шваброй. « Служивый, а у вас на судне боцман имеется?»– спросил Семен. «А то как же –ответил тот, -вот меня заставил палубу драить!». «А где его можно найти?» – Семен. « Он недавно поднялся на мостик, что-то доложить капитану, наверное, скоро опустится» -добавил матрос.

«А как его кличут на судне?»-опять Семен. «Все в экипаже называют его –«шаланда» . Он часто ругается и всегда в конце добавляет –«в шаланду, твою мать», за это так и прозвали, а вообще он- Шкандыба, Мирон. Крутой боцман и рука у него тяжелая….Да вот он спускается по трапу!».

Действительно со стороны мостика спускался мужик во флотской форме, сером кителе с нашивками и при форменной фуражке. Невысокого роста, крепко сбитый, на вид – помоложе наших героев. Пышные, желтые от табака, усы, уверенная походка.

Когда проходили мимо, Семен окликнул его: «Господин боцман!».Мужчина остановился, посмотрел на друзей, понял, что это из паломников и ответил: «Да, я боцман этого судна, у вас что-то случилось?». «Мне ваше лицо знакомо, вы не служили на броненосце «Потемкин»?– Семен. Боцман опасливо зыркнул по сторонам глазами и выдохнул: « Да нет, не приходилось, слава Богу! А вы шо тоже моряки?»– он как-то неприязненно посмотрел на них…..

Не сговариваясь, Семен и Степан, вытянулись по стойке «Смирно», отдачи честь и тихо, но отчетливо выпалили: «Броненосец «Новгород», старшие канониры, Такие-то! И тут же закатав рукава –показали вечный фирменный знак – Синий наколотый якорь, а по нижней дуге -надпись- СЕВАСТОПОЛЬ. Опешивший вначале боцман, тут же закатил рукав своего кителя, показал им точно такой же якорь и с той же надписью, а потом полез обниматься: « О цэ зустрич!» и тут же добавил: «Мирон Шкандыба, бувший рулевый главного флотского буксира!».

«Я хорошо помню той ваш броненосец береговой обороны «Новгород», йёго вси «поповкой» звалы по фамилии конструктора, Круглый такый, як товстый коржик, а мав – шисть моторних гвынтив! Мы его пару раз вытягувалы с бухты на рейд; по рассказам его команды- вин був нэ дуже полезный нашому Флоту. О цэ-таки зустрич!»-повторил несколько раз боцман. Друзья назвали свои имена, сказали, что идут на святую Землю и добавили, что было бы неплохо отметить такую неожиданную встречу и, что у них есть даже чем. Боцман оживился и пригласил их в свой кубрик. Потом Степан принес из трюма бутылку абрикосовой водки.

«Ты нас извини, Мирон, – сказал Семен,– мы не можем сейчас пить, соблюдаем Великий Пост, раз уже пошли на такое дело- надо держаться и не нарушать действующие правила. А ты сам откуда родом? -спросил у Мирона. «Та я Чорнигивский- ответил тот. «Ну, значит, ты не знаешь, что такое абрикосовая водка. Попробуй, только осторожно! У нее градусов -за семьдесят!». Мирон Пост не держал. Когда ему налили граммов сто, он понюхал, пригубил, а потом залпом – выпил. « Оцэ продукт!Та йего и закусювать нэ надо. Куда там тим буфэтним коньякам! Ну- спасыби хлопци, уважылы!».

Начали вспоминать Севастополь. Мирон был помоложе, служил лет на 7-8 позже Семена и Степана, но в их общей памяти сохранилось многое из времени службы в этом прекрасном городе. Вспоминали корабли, командиров, разные, в основном веселые, переходящие из разных периодов, случаи, бытовые мелочи. Наши герои перешли на украинский язык, родной им с детства, чем еще больше подняли расположение Мирона, который попросил еще немного налить «цього чуда», а когда выпил, снова и похвалил, – сказал: « Цэ мэни на сьогодни – досыть. Роботы -по горло. Дуже богато людей бэрэмо цим рэйсом, надо усих якось поразсовувать. Ось выйдэмо в морэ – тоди можна будэ ще раз прычастыться, а пока -досыть».

А потом –сам начал разговор, ради которого Семен и затеял эту встречу: « Хлопци, а вы дэ размистылысь – внызу, чи навэрху?». «В трюме» – ответил Семен. «В трюми? – недовольно протянул Мирон, – та туда, до вэчира нашевкаеться стильки народу, шо стать буде нэма куды. Цэ ж, наверно, одын з останних прэдпасхальних рэйсив на Палестыну! А давай, мы выривняймо цэй крен. Зараз шось надумаимо!. Вы ось шо, хлопци, посыдить тут недовго, а я скоро прыйду!».

«Мирон, давай мы лучше побудем на палубе, все-таки мы посторонние люди, зачем лишние неприятности и нам, и тебе!»– предложил Семен. «Та яки вы там посторонни –проронил Мирон, ну, хотя ладно – погуляйтэ по палуби , нагадайтэ молоди годы, а я потим вас знайду. Цэ не довго». Потом они вместе вышли на палубу, договорились, где лучше встретиться, потому что на палубе находилось уже довольно много людей, и Мирон куда-то быстро ушел.

«Мне этот боцман понравился- заявил Степан, – есть в нем что-то такое наше славянское, открытое и настоящее!». «Настоящий русский моряк и человек,– довольно добавил Семен, глядя на опускающееся за город солнце, – чувствую – не зря мы его нашли, точнее- не зря его нам Бог послал, еще не покинув одесскую пристань. Посмотрим, насколько я окажусь прав». Друзья начали прогуливаться по палубе, рассматривая все прибывающих и прибывающих пассажиров, таких разных, незнакомых и пока –непонятных. Кого только там не было! Мужчины и женщины, молодые и внешне старые, в разнообразных одеждах.

На одних, кто видимо, был из ближних к Одессе губерний, где уже была весна, были легкие одеяния, те -кто приехал издалека, с холодных на сегодня мест, – были в теплых пальто, полушубках и шапках. Между собой практически не общались, а жадно и пугливо смотрели на морские волны, на этот пароход, на котором им выпало добираться до такой желанной для них Святой Земли и на сбегавший к пристани, огромной серой лестницей ,замечательный город. Над всем этим скопищем людей и багажа, висело облако неизвестности и внутреннего страха, сбалансированное – желанием и решимостью все-таки добраться и увидеть все своими глазами. Все то, -о чем им рассказывали, о чем они читали и где-то слышали, и, что не раз видели во снах. Осуществление мечты – было уже рядом, но туда надо прибыть самому и –Обязательно. И это –Обязательно!– обязывало терпеть, преодолевать и надеяться.

Решили посмотреть, как там дела в трюме, на месте ли их вещи. На подходе к трапу, их окликнул Мирон: «Хлопци –ходить сюда, за мною!». Ближе к носовой части судна, все трое опустились по трапу, Мирон -впереди. Остановились у какой-то двери. Мирон открыл ключом небольшой плоский висячий замок, распахнул дверь и пригласив войти, голосом радушного хозяина, пробасил: «А ну подывиться на ци хоромы! Як воны вам сподобаются!». Комната была где-то два на три метра, довольно высокая, чистая, видно, что недавно прибранная. Несколько толстых деревянных брусков, лежали поперек спереди и сзади наспех сооруженного деревянного ложа, а вдоль этого «основания» – в три слоя, плотно, одна к одной, были уложены не струганные сорокамиллиметровые сосновые доcки. Внешне вся конструкция напоминала собранные без гвоздей нары. До входной двери от края «нар», оставалось еще около метра, это свободное пространство, можно было использовать с пользой. И –рядом уже стояли две матросских тумбочки.

«Тут , якшо е желание, можетэ –разпологаться, – Мирон щелкнул выключателем- в комнате загорелась лампочка под потолком, – до гальюна мэтрив з дэсять, тама е и умувальнык. Цэ одна з кимнат мого хозяйства, я тут дэржу запас досток. Живить спокойно, ныхто вас тут нэ тронэ. Ось замок, ключ. Будь ласка -живить».

«Спасибо, Мирон, -нам здесь очень нравится, -подошел к нему Степан и положил в карман боцманского кителя – пять рублей, скороговоркой добавив: «Это -может какие-то проблемы возникнут, с кем-то». Кстати, в то время, -взрослая овца – стоила…2 рубля.

Мирон ничего не ответил, быстро вышел в коридор, а минут через десять-пятнадцать, к ним зашли два матроса, вместе с двумя матрацами и подушками, наполненными чем-то мягким, как выяснилось позже- высушенной морской травой. Следом за ними зашел Мирон, принес два серых широких полотняных куска материи, вроде как простыни.

«О цэ, всэ, шо маю. Живить на здоровье. Я-пиду, бо ще богато чого надо зробыть. Як в морэ выйдэм – зайду до вас, гляну, як встроилысь» – на бегу успел сказать Мирон и убежал.

Семен со Степаном, постелили одну из простыней, упали на мягкие, приятно пахнущие травой матрацы, закрыли дверь изнутри на небольшой засов, и блаженно несколько минут просто наслаждались свалившимся на них , простым, но таким приятным великолепием! Можно было считать, что поездка на Святую Землю, для них начинается очень неплохо. Значит -все они делают правильно, ну и пусть дальше все так и продолжается. Семь футов под килем, нам!

Решили пойти за своими саквояжами. За прошедших несколько часов, обстановка в трюме здорово изменилась. Там уже не то что , лечь, там уже и стать скоро будет негде. Дело в том, что в связи сырой погодой и надвигающимися тучами, размещаться на временных надстройках по палубе, было мало желающих, люди потянулись в трюм, который, к сожалению, не мог всех вместить .