Читать книгу «Укрощение зверя» онлайн полностью📖 — Василия Головачева — MyBook.
image

Василий Головачев
Укрощение зверя

Вы, кто любите природу —

Сумрак леса, шепот листьев,

В блеске солнечном долины,

Бурный ливень и метели,

И стремительные реки

В неприступных дебрях бора,

И в горах раскаты грома,

Что как хлопанье орлиных

Тяжких крыльев раздаются, —

Вам принес я эти саги…

Лонгфелло


Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах,

Из мук казненных поколений,

Из душ, крестившихся в крови,

Из ненавидящей любви,

Из преступлений, исступлений,

Возникнет праведная Русь.

Я за нее одну молюсь.

М. Волошин

Глава 1
Упреждающий удар

Снегопад кончился, выглянуло солнышко, и все вокруг заискрилось, заиграло сотнями радуг, засверкало драгоценными каменьями, так что на пушистые снежные холмики и поляны больно было глядеть.

Ростислав Видеев вдохнул всей грудью чистый морозный воздух, посмотрел на солнце – не щурясь, и направился в обход погоста, сунув руки в карманы зипуна, как это делал почти каждый день по утрам, после занятий с ризничим, перед тем как сесть за икону.

Ростиславу исполнилось восемнадцать лет. Родителей он не знал, и воспитывали юношу сначала в детском доме, а когда детдом упразднили чиновничьим повелением, за воспитание отрока взялись монахи церкви Георгия Победоносца, расположенной в деревне Сено, в километре от поселка Новый Изборск Псковской губернии. Там Ростислав прижился, закончил школу и стал богомазом, или, говоря современным языком, иконописцем. В настоящее время он заканчивал писать большую икону Пресвятой Богородицы. Отцы местной церкви уже успели пустить о ней слух как об иконе – спасительнице земли от террора и скверны.

Икона же действительно впечатляла. Ее высота достигала двух с половиной метров, а изображена на ней была Богоматерь в полный рост, держащая одной рукой младенца Иисуса, под ногами ее – земной шар, а на нем египетские пирамиды, Тадж-Махал, Кремль и другие чудеса света, символизирующие нации и целые цивилизации.

В правом нижнем углу иконы Ростислав поместил болото, в которое должна была уползти нечисть. Фоном являлся венок из полевых цветов, соединяющий небесную и земную сферы, сквозь который проглядывал лик Бога. Другой рукой Богородица опиралась на расцветший жезл – символ очищения души. Охватывал икону рунический орнамент, по мысли иконописца символизирующий торжество жизни над смертью, добра над злом.

Вопрос – зачем ему это надо? – Ростислав себе не задавал. Он свято верил, что делает благое дело по зову души. К тому же он знал, что испокон веков чудотворные иконы защищали Русскую землю, и верил, что его творение послужит добру и свету.

Тропинку в снегу, протоптанную им же вокруг погоста, замело, пришлось прокладывать новую. Ноги в стареньких ботинках замерзли, однако Ростислав не стал отказываться от прогулки. Душа просила тихих размышлений.

Старое церковное кладбище, заросшее ракитами, березками и кустарником, располагалось в центре села, на возвышенности, рядом с церковью, звонницей и малыми пристройками. Сама церковь была построена еще в тысяча пятьсот шестьдесят втором году и представляла собой крепкое, четырехстолпное, трехапсидное сооружение с одной главкой синего цвета над четырехскатной кровлей, отделанной декоративным узором. Традиционное членение фасада широкими лопатками придавало церкви торжественный вид.

Полюбовавшись красивым силуэтом строения, Ростислав бросил взгляд на двадцатиметровую звонницу, стоящую на квадратном основании, с массивной двухпролетной арочной стенкой с колоколами, и побрел мимо оригинальных волнистых ворот кладбища, в обход ограды, вокруг погоста, забирая к северу. Перешел улицу с редкими по причине чувствительного морозца прохожими, начал спускаться к ближайшему пруду, самому большому из имеющихся трех, замерзших, покрытых льдом и засыпанных снегом.

Внезапно его окликнули:

– Эй, паря, погодь.

Ростислав оглянулся.

Его догоняли двое прохожих, которых он заметил на улице.

Один был плотен, кряжист, одет в черный полушубок и черные плотные штаны. На голове меховая шапка, на ногах сапоги. Густая черная борода, квадратное лицо, мощные брови, глаза-буравчики.

Второй был помоложе и одет современнее, в блестящую зеленоватую куртку со множеством молний и кармашков, в джинсы и зимние ботинки с пряжками в виде паучков. На голове плоская кепка с меховым отворотом. В ухе серьга из белого металла. Бледен, гладко брит, скулы острые, рот пуговкой и бегающие глаза.

– Чей будешь? – угрюмым басом спросил, подходя, мужик в полушубке.

Ростислав обратил внимание на его правую руку без перчатки: ноготь на большом пальце был черным, а на указательном пальце красовался перстень в форме змеи. Точно такой же перстень имел и молодой спутник бородача.

– Ничей я, – улыбнулся Ростислав. – При церкви живу.

– Видеев твоя фамилия?

– Да он это, иконорез, – повел плечом молодой, сверкнув бледно-серыми злобными глазами. – Х-художник, бля, век воли не видать.

– Не лайся зря, – прогудел бородач недовольно.

– А что будет? – ухмыльнулся парень. – Ты Хрису пожалуешься? Или самому Господину?

– Извините, – стесненно проговорил Ростислав. – Если вам ничего от меня не нужно…

– Очень даже нужно, – снова ухмыльнулся незнакомец в куртке. – Говорят, ты иконы красивые пишешь?

Ростислав порозовел.

– Дело не в красоте…

– Это уж точно. Можешь показать?

– Она в приделе стоит, рядом с церковью.

– Вот и покажи, а мы оценим.

– Оставь, Ефим! – буркнул бородач. – Некогда нам иконами любоваться. Дело делай.

– Так, может, это не он – ожидаемый рунник. Да и молод больно.

– Сказано – гасить всех под второй десяток, значит, будем гасить. Тебе сколько годков, малый?

– Восемнадцать.

– Вот, то, что надо. Сполняй волю Хриса.

– Сам-то что ж?

Глаза бородача налились чернотой, метнули молнии.

Его спутник передернул плечами, выдавил бледный смешок.

– Ладно, ладно, не дави на психику, я пошутил. – Он поднял перед собой руку с перстнем. – Да придет Тот, Чье Имя Будет Произнесено!

– Что вам надо? – хотел еще раз спросить Ростислав, но опоздал.

Перстень на пальце молодого спутника бородача налился фиолетово-сиреневым сиянием и метнул в монашеского воспитанника неяркий шарик света.

Ростислав отшатнулся, но шарик вильнул, вонзился ему в грудь, и Ростислав почувствовал ледяной удар, застыл, парализованный, оглохший и ослепший.

Бородач повернулся к нему спиной, двинулся к дороге, разгребая сапогами снег. На дороге появилась машина – серая «Мазда-6», остановилась у бордюра.

Бородач достиг машины, открыл заднюю дверцу, оглянулся.

– Чего стоишь?

Молодой человек в куртке наставил на застывшего с открытым ртом Ростислава палец:

– Пу!

Словно дождавшись этого слова, иконописец мягко завалился лицом в снег, раскинув руки.

Напарник бородача быстро запрыгал по снегу назад, к дороге, сел в машину. Оба посмотрели на неподвижно лежащего в снежном сугробе парня.

– Готов? – спросил их водитель, похожий обликом на монаха.

– Верняк, – осклабился молодец в куртке. – Даже если очнется, забудет все, что знал. Хотя я бы гасил их попроще: удар ножом в шею – и каюк.

Бородач промолчал.

«Мазда» рванула с места, набирая скорость.

Солнце снова закрыли тучи, начался снегопад. Но лежащий на обочине Ростислав Видеев не пошевелился. Сердце его остановилось.

Глава 2
Мистерия беса

Полная луна вышла из-за туч и осветила замерзшее болото, окруженное со всех сторон мрачным зимним лесом.

Снег присыпал мох и траву, но кочки и высокий ковыль все же были видны из-под наста, создавая впечатление увядания и мертвого сна природы. Путник, случайно забредший сюда в это время года, наверное, перекрестился бы и побыстрее удалился прочь, подальше от этого угрюмого места, навевающего тоску, уныние и первобытный страх. Но вопреки безрадостной атмосфере болота к нему со всех сторон стягивались странные люди в черных одеяниях. Некоторые явно были монахами, остальные же носили мирские одежды, хотя и подчеркнуто старинного кроя. Они вышли на край болота, остановились на короткое время, переглядываясь, снова двинулись вперед, охватывая цепью парящую в центре болота полынью размерами с баскетбольное поле.

Из леса прилетел одинокий волчий вой.

Цепь пришельцев замерла.

Затем один из них, высокий старик в черной монашеской рясе, с крестом на груди в виде недокрученной свастики, с посохом в руке, седобородый, согбенный, поднял вверх свой суковатый посох с ручкой в форме головы змеи с зубастой пастью. Ручка засветилась изнутри неживым сине-фиолетовым светом, метнула ввысь клубок голубого огня, который поднялся выше елей и лопнул ручьями света.

Волчий вой оборвался.

Старец поманил пальцем кого-то.

Из леса вышли четверо мужиков в зипунах, подталкивая в спину спотыкавшегося седого старика без шапки на голове, с холщовым мешком в руках. Процессия преодолела болото, остановилась у края полыньи, перед большой кочкой с белой шапкой снега.

Старика вытолкали вперед.

Его длиннобородый сверстник с посохом в руке подошел ближе, направил острие посоха на кочку. Ударила неяркая фиолетово-сиреневая молния. Снег на вершине кочки испарился, облачко пара быстро рассеялось в морозном воздухе.

– Собирай Володарь, Евстигней!

Старик, безучастный ко всему на свете, молча взялся за мешок, высыпал на снег два десятка деревянных дощечек с какими-то письменами. Начал складывать на кочке крест из дощечек.

Мужики в черном опасливо попятились.

Горбатый старец направил на них посох.

– Стоять!

– А не жахнет, Хрис? – пробормотал один из них.

– Не жахнет, – усмехнулся в бороду старец. – Это всего лишь руновязь силы, повелевать коей буду я.

Старик без шапки, судя по всему никак не реагирующий на мороз, которого владелец посоха назвал Евстигнеем, положил последнюю дощечку, выпрямился.

– Володарь собран, – прозвучал его тихий бестелесный шепот.

Глаза старика были открыты, но ничего не видели. Да и сам он давно был мертв, поддерживаемый лишь волшебством черных заклинаний.

– Цату!

Евстигней пошарил на груди, достал из-под полы стеганой фуфайки тускло блеснувший металлический кругляш, положил на центральную дощечку креста.

В воздухе повис стеклянный звон, будто по хрустальному графину ударили палочкой.

Над крестом встало облачко переливчатого сияния.

Колдун взмахнул своим посохом, и сорвавшаяся с острия палки молния увлекла облачко сияния к парящей полынье. Облачко расплылось зонтиком, с треском опало множеством шипящих искр. По воде полыньи побежали мелкие волны, складываясь в красивый интерференционный узор. Затем в середине водоема вода вздулась бугром, и тот покатил к берегу, то есть к кромке замерзшего болота.

Цепь монахов и их угрюмых коллег дрогнула.

– Стоять! – оскалился Хрис. – Магидаты на устроение!

Все вытянули вперед сжатые кулаки с перстнями в виде змей.

Водяной бугор приблизился к снежно-ледяному краю полыньи, взметнулся вверх, превращаясь в текучую гигантскую полупрозрачную змею с головой полудракона-получеловека.

– Замри, навий слуга! – густым басом пророкотал старец, направив на водяную змею посох, добавил непонятную трескучую фразу.

Змея, роняя водяные капли, застыла, нависнув над кочкой с разложенным на ней деревянным крестом.

Евстигней не двинулся с места, продолжая глядеть перед собой невидящими глазами.

Еще одна странная фраза, трудно произносимая человеческим языком.

У змеи засветились три глаза.

– Иди, принеси нам Врата, Ягья, сын Господина! – проговорил колдун. – Да будет это угодно Тому, Чье Имя Произнесено!

Посох метнул молнию, вонзившуюся в туловище змеи.

Древний изверг-демон, оставшийся в живых после разрушения Храма Морока, вытянулся на десятиметровую высоту, формируя тело из вод озерца-болота, и бесшумно втянулся обратно. Исчез.

Луна выглянула из-за туч, высветив черное на белом, словно решила узнать, что происходит в сердце леса, посреди болот.

Минута прошла в напряженном молчании.

Пришельцы, вытянув шеи, всматривались в парящее черное зеркало воды.

Затем в центре полыньи возник водяной бугор, покатился к цепи черных фигур, вырос в сказочного водяного дракона и выбросил на снежный наст толстую черную плиту размером метр на метр, облепленную комьями слизи и бородами водорослей.

Цепь монахов дрогнула.

Хрис взмахнул посохом.

– Уходи, Ягья! Жди вызова! Ты мне еще понадобишься.

Полыхнула молния, пронзая тело змеи.

Древний демон, обретший временную форму благодаря силе заклинания, качнулся назад, медленно погрузился в закипевшую воду. Последней в волне скрылась странная двоящаяся голова монстра, внезапно ставшая почти человеческой, с высветившимся на миг красивым женским лицом.

Колдун подошел к дымящейся плите, осмотрел ее со всех сторон, покачал головой. Достал из складок рясы необычной формы – с двумя горлышками – сосуд из фиолетового стекла. Взболтал. Отвинтил колпачок на более узком горлышке, наклонил над плитой. Из горлышка сорвалась крупная светящаяся изумрудом капля, упала на плиту и вмиг одела ее тонкой пленкой пламени.

Раздался грозовой треск. Во все стороны полетели комья слизи, клочья водорослей и струи пара. Над плитой на одно мгновение вырос призрачный контур морды апокалиптического зверя – полудракона-получеловека, сверкнули огненные глаза.

Цепь монахов попятилась, отмахиваясь крестами и перстнями.

Призрак чудовищного демона раскрыл пасть, словно улыбнулся в ответ на страх мелких людишек, втянулся в плиту, погас. Плита еще некоторое время вздрагивала и дергалась, как кусок желе, потом успокоилась, очищенная от ила и грязи.

– Забирайте, – облегченно проговорил колдун.

Четверо дюжих монахов подошли к Вратам, через которые в мир Земли сходил древний арктический бог Морок, бог северного ветра, войны и насилия, слуга еще более сильного владыки черных сил Чернобога. Плита зашипела. Монахи отскочили.

Хрис коснулся плиты концом посоха.

Раздался треск. По плите пробежала огненная змейка, оставляя после себя трещину.

Колдун выругался сквозь зубы, взялся за крест на груди, дотронулся до Врат еще раз.

– Остынь!

Плита оделась сеточкой молний, почернела. Застыл и Лик Зверя на ней – изображение Морока, хотя смотреть на него долго было нельзя: черное дыхание демона, проходившего сквозь Врата тысячи раз, настолько пропитало их, что они сами стали излучать морок – силу.

– Поднимайте!

Монахи с опаской взялись за плиту, подняли, понесли к лесу, утопая в снегу. Было видно, что несут они ее с трудом, будто она бетонная или металлическая.

– Собирай Володарь, – приказал Хрис стоявшему без движения Евстигнею.

Тот покорно собрал дощечки в мешок.

– Ведите его.

Парни в черном толкнули старика в спину, повели вслед за монахами, несущими плиту.

Потянулись за ними и остальные служители культа Морока, молча, не проронив ни слова. Их лица, освещенные луной, были равнодушны и угрюмы, отражая внутреннюю сущность черных душ.

Болото опустело. Лишь в окне полыньи изредка взбулькивали пузыри да вспухали и опадали водные бугры. Успокоилась водная гладь лишь спустя час после ухода гостей.

Они между тем двигалась по лесу недолго. Вышли на поляну, окруженную кольцом засохших деревьев, многие из которых упали вершинами к ее центру. За кустами в дальнем углу поляны сверкнули волчьи глаза, однако никто их не заметил. Только Хрис приостановился, поворочал головой настороженно, всматриваясь в мертвое спокойствие зимнего леса; он чуял зверя. Но волк не показывался, ни одно движение не нарушало ночного сна природы, и колдун успокоился.

Монахи, сопровождавшие переносчиков Врат, очистили в центре поляны несколько пней. На одном установили плиту, на втором безучастный ко всему происходящему старик с непокрытой головой снова начал раскладывать дощечки с вырезанными на них рунами. Закончил, отступил на шаг, уронив руки.

Монахи окружили плиту, подняли перед собой сжатые кулаки с перстнями, затянули странную тягучую песню.

Колдун поднял посох, произнес трескучую фразу наподобие той, которой он вызывал демона Ягью.

С острия суковатой палки сорвалась неяркая желтая молния, ударила в центр плиты, одев ее в пленку бледного огня. Тотчас же над крестом Володаря встало призрачное облачко света, случайно или нет принявшее форму человеческого тела. Еще одна молния пронзила это облачко, увлекая его к плите.

Раздался мерзкий визг и вой! Плита стала корчиться, как живая, выпячиваться, дергаться! Впечатление складывалось такое, будто ее обожгли.

Монахи дрогнули, зароптали, затем громче запели свою унылую песню, но не тронулись с места, лишь защитили ладонями левых рук глаза, правые же – с перстнями – продолжая держать перед собой.

Плита начала течь вверх, формируя демоническую морду драконочеловека, пересеченную трещиной. Сверкнули налитые алым свечением пустые, без зрачков, глаза.

Евстигней вдруг как бы очнулся, шагнул было к плите, претерпевшей удивительную метаморфозу, поднял руки, словно собираясь вцепиться Зверю в горло. Но глаза призрачного демона метнули тусклую багрово-фиолетовую молнию, и старик вдруг вспыхнул как факел! Причем горело только его тело, одежда осталась нетронутой! Через несколько мгновений от старика остались только фуфайка, штаны и куча пепла.

Зверь повернул морду к Хрису.

Тот вздрогнул, очнулся, достал бутылку с двумя горлышками. Взболтал, боком приблизился к ожившим Вратам, прикрывая глаза ладонью, чтобы ненароком не встретить зомбирующий, мертвящий, убивающий взгляд демона. Отвинтил колпачок с более широкого горлышка и ловко капнул на морду зверя так, что капля попала на трещину.

Зашипело.

Пасть демона раскрылась, издав тот же сверлящий уши визг и вой. Трещина задымилась и стала затягиваться, пока окончательно не исчезла.

Колдун отмахнулся посохом.

– Сим повелеваю! Будь цел и невредим! С нами Тот, Чье Имя Произнесено! Р-р-ректограмматр-р-ронн!

Последнее слово наполнило гулом всю поляну.

Монахи повторили его враспев, так что со всех сторон из леса вернулось гулкое каркающее эхо, а с деревьев осыпался снег.

Где-то далеко прозвучало короткое волчье рыдание. Ему отозвался собачий лай в близлежащих деревнях.

Демон вытянулся вверх на два десятка метров прозрачным чешуйчатым телом змеи и втянулся в основание плиты, как бы провалился в нее, образовав уходящий в бесконечность дымный колодец.

Удар, треск!

Колодец «выпрыгнул сам из себя», превращаясь в демона, снова нырнул вниз, вернулся, ушел в глубь земли и, покачавшись таким странным маятником, превратился в светящуюся расплавленным стеклом вздрагивающую плиту.

Еще один треск, потише.

Плита в один миг остыла, почернела. Теперь она выглядела как новенькая, только что отштампованная каким-то дьявольским прессом. Трещина, ямки, борозды и сколы на ее углах исчезли. Выпуклое изображение Лика Беса на ней стало четче, реалистичней, живей.

Хрис опустил посох, сгорбился, опираясь на него, дыша с трудом, будто его покинули силы. Впрочем, так оно и было. Магия всегда отнимает у адепта его энергию и жизненные силы, а тем более магия тьмы и зла.

К нему подошел угрюмый мужик с черной бородой.

– Надо уходить, Хрисанф. Мы всю округу разбудили.

– Зато прочистили Врата. Господин будет доволен.

– Евстигнея бы закопать…

– Ни к чему. Старик сделал свое дело. Забирайте модуль.

– А он не…

– Не бойся, Алексий, модуль включается только от слова. Ты его не знаешь.

Мужик махнул рукой монахам. Те взялись за плиту, легко подняли, удивленно переглянулись. Плита, которую они еле тащили сюда, потеряла почти весь вес!

– Несите к озеру.

Процессия направилась через поляну к северной кромке леса, в сторону озера Ильмень, до которого по прямой было всего чуть больше километра. Однако снегу намело много, поэтому шли медленно, утопая по колено, а то и по грудь. Луна склонилась к горизонту, когда все тридцать три участника мистерии выбрались к замерзшему озеру вблизи мыса Бармин Нос.

Здесь их ждал современный вездеход «Пурга», славившийся своей живучестью и проходимостью. В его кабине могли свободно разместиться пять человек и груз в пятьсот килограммов. Однако в вездеход сели только трое: колдун Храма Морока, его чернобородый помощник и еще один молодой монах, игравший роль телохранителя Хриса. Плиту Врат завернули в полиэтиленовую пленку, перевязали скотчем, уложили в багажное отделение.

– Заканчивайте делание

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Укрощение зверя», автора Василия Головачева. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Боевая фантастика».. Книга «Укрощение зверя» была написана в 2005 и издана в 2006 году. Приятного чтения!