Глава III. На следующее утро

Витя Горячев – небольшой паренек, являющийся жителем небольшого районного центра Ивановской области. Десятилетний мальчик только что закончил четвертый класс и готовился перейти в пятый. Его рост и вес находятся в пределах нормы и соответствуют ста тридцати семи сантиметрам и тридцати одному килограмму, где, при своем худощавом телосложении, он отличается необычайной подвижностью и неуемной энергией. Основной особенностью его детской натуры является то обстоятельство, что он не может оставаться долго сидеть на одном месте; ребенку постоянно нужно куда-то спешить, чем-то занимать себя и свои умелые руки. Несмотря на непокладистость и задорность характера, он обладает большими умственными способностями, как это принято говорить: все схватывает практически на лету. За удивительную особенность находить выход из любой затруднительной ситуации, во всех играх сверстники выбирают его главарем, предоставляя ему возможность быть их непревзойденным лидером и кумиром. Витя охотно пользуется своим устоявшимся положением, вследствие чего сумел сколотить вокруг себя небольшую устойчивую команду единомышленников, состоящую из семерых точно таких же подростков. Они занимают довольно устойчивую позицию и выделяются среди остальных огромным желанием к занятиям спортом и развивающим торс физическим упражнениям, применяя их исключительно для оздоровления своего юного организма и ни в коем случае не для унижения более слабых, напротив, нередко он и его верные спутники выступают в качестве защитников обиженных и угнетаемых школьников.

В летнее время Горячев с друзьями проводили много времени на спортивной площадке, изредка убегая на речку, чтобы в на гревшейся за день воде снять накопившуюся за день усталость. Вот и вчера, после очередного купания, он вернулся домой около двадцати двух часов вечера, как ему было строго указано его папой, и сразу же завалился в кровать. Поскольку ежедневно ребенок обеспечивался небольшим количеством карманного капитала, то ужинать он предпочитал со сверстниками на улице, получая от этого не просто какое-нибудь необходимое насыщение, но и моральное удовольствие от общения с близкими по духу товарищами.

В тот, второй, день нараставшей луны он проснулся на час раньше обычного и долгое время лежал, обливаясь холодным потом, будучи не в силах даже пошевелиться. Хотя на улице было и светло, но пережитый ночью кошмар никак не мог раствориться в его возбужденном, за ночь исстрадавшемся организме. Он все отчетливо помнил, как будто бы вся картина, словно в живую, стояла перед глазами. Как нетрудно понять, ему снился ужасающий человек, одетый в удлиненный кожаный плащ, широкополую шляпу, который, словно бы черный Ангел, парил над землею, жестоко расправляясь с людьми и очищая их головы от, по его мнению ненужного, серого вещества. Все это было настолько явственно и ужасно, что ребенок никак не мог оправиться от пережитых, вместе со всеми жертвами, страшных мгновений. «Что бы это могло значить? – не покидала его разум неприятная мысль. – Может же присниться такое?»

От этих тревожных раздумий его оторвал вошедший отец, который, как и обычно, зашел в половине седьмого, чтобы разбудить спящего сына перед своим уходом на службу. Горячев Павел Сергеевич служил в местном полицейском участке и с младенческих лет приучал ребенка к дневному, строго установленному, режиму. Мужчине хотя где-то в глубине души и не хотелось так поступать, но тем не менее приходилось: мальчика он воспитывал сам, делая это без помощи матери, которая трагически погибла при родах. С тех самых пор они жили вдвоем, успешно справляясь со всеми невзгодами. Правда, на первых порах, чтобы закончить свое обучение во Владимирском юридическом институте, а в дальнейшем – пока поступал на службу в полицию – и в самом начале нелегкой работы, он все-таки вынужден был нанимать ребенку сиделку, но потом, когда Витя подрос, офицер внутренних органов уже сам успешно справлялся со своими родительскими обязанностями. Если остановиться на его описании, то можно увидеть молодого человека, достигшего тридцатилетнего возраста, с очень приятной наружностью. Павел ростом был только чуть-чуть выше среднего и достигал ста семидесяти шести сантиметров; он имел коренастую комплекцию телосложения и отличался достаточной физической силой, продолжая ее наращивать каждодневными тренировками; миловидное лицо этого полицейского, если не сказать привлекательное, было просто мужественно красивым – продолговатой формы, оно имело несколько зауженные ровные очертания, отличавшиеся гладкой кожей, выделявшейся смуглым оттенком; высокий лоб переходил в полукруглые овальные надбровные дуги; прямой аристократический нос находился между карими, уверенными в себе глазами, кроме всего прочего, выражавшими просветленный ум, сопряженную с проницательностью огромную рассудительность и не лишенные смекалки мыслительные процессы, не исключающие какой-то игривой хитрости, твердости, подчас – когда это было необходимо – жестокости, и в том числе несгибаемой воли; средние, нетолстые губы имели цвет близкий к коралловому и переходили в гладковыбритый, по-мужски расширенный подбородок; небольшие ушки чуть отступали и не скрывались за темно-русыми волосами, уложенными в аккуратную короткую стрижку; как и всегда, он был одет в гражданскую форму одежды, включавшую в себя серую рубашку, с короткими рукавами и грудными карманами, черные удобные джинсы и коричневые кожаные сандалии.

По устоявшейся годами традиции, он забежал в небольшую комнату, имевшую размеры два с половиной на три с половиной метра и очень удивился, увидев сына неспящим.

– Ты случайно не заболел? – спросил отец первое, что пришло ему в голову. – Что-то ты очень неважно выглядишь, наверное, перекупался вчера? Дайка, я посмотрю: не поднялась ли у тебя случайно температура?

Мужчина прислонился губами ко лбу своего сына и сразу же почувствовал наличие холодного пота и легкую дрожь, колотившую все его тело.

– Тебе, и вправду, сейчас нездоровиться, – заметил мужчина, отстраняясь от мальчика и сводя к переносице брови, – может вызвать врача? Я скажу соседке, чтобы она проследила.

Они жили в пятиэтажном доме – конструкции еще застойных времен – в удобной трехкомнатной квартире, располагавшейся на втором этаже. В ней было все, что необходимо человеку для нормальной городской жизни: большой зал, две спальные комнаты, кухня, а также раздельный санузел. В смежных жилых двухкомнатных помещениях проживала пожилая старушка Агафьева Агрипина Евлампиевна, достигшая к тому моменту восьмидесятилетнего возраста; она была очень «высохшей», морщинистой и отвратительной, и всем своим видом вызывала неприятные ощущения, но делать нечего, и время от времени, когда возникала в этом нужда, к ней приходилось обращаться за помощью, в которой, кстати, она ни разу не отказала, относясь к соседям, словно к каким-то своим, возможно далеким, а может быть даже и близким, родным. Услышав отцовское предложение, ребенок сморщился от нахлынувших на него неприятных эмоций и убежденным голосом возразил:

– Нет! Этого делать не надо: я прекрасно себя чувствую, просто мне приснился кошмар. Сейчас встану, позавтракаю, и все будет нормально, а выйду на улицу, и сразу все позабудется.

– Ага, вот как раз чтобы не снились страшные сны, для этого гулять надо поменьше, – тут же нашелся родитель, что противопоставить утверждению сына, – посидишь денек дома, отдохнешь от друзей и своих сумасшедших игрищ, и, глядишь, организм придет в норму.

– И опять я скажу – твердое нет, – возразил убежденным тоном ребенок, – я уже договорился с ребятами и не могу нарушать данного им обещания.

– В таком случае мне возразить тебе нечего, – задорно ухмыляясь, промолвил отец, и уже направляясь на выход, и хлопая дверью, для приличия «бросил», – может, все-таки Агрипина Евлампиевна?

– Иди уж, – полушепотом ухмыльнулся маленький Витя, одновременно спрыгивая с кровати.

Он быстро собрался, выпил одну чашку чая (овсяную же кашу, приготовленную родителем, спустил в унитаз, что привык делать почти каждое утро) и, просмотрев несколько мультиков, беззаботно устремился на улицу: все ночные переживания к тому времени просто-напросто улетучились. Однако такое положение дел никак не касалось отца, и, выйдя из дома в прекрасном расположении духа, он, придя на работу, был озадачен большой суетой, вроде бы как ни с того ни с сего происходящей в его отделении. Являясь оперуполномоченным в звании капитана, он был просто обязан узнать: что такое случилось и почему наступил подобный ажиотаж? Как оказалось, внимание всех сотрудников было приковано к одному человеку, проходившему по криминальным учетам, имевшим прозвище Кент и являвшемся в действительности Кентюриным Максимом Ивановичем. Уже под утро его, одетого в странное одеяние, «косившего» под японского «ниндзя», доставили экипажем ГИБДД, выехавшим на вызов в загородный особняк одного богатого бизнесмена. Как то не покажется странным, но, когда началась стрельба на его территории, хозяин, проснувшись, не стал изначально разбираться в том, что вокруг происходит, а сразу же вызвал по телефону полицию. Однако, пока гаишники – больше на тот момент послать было некого – в течении двух часов добирались с самого края района, где оформляли сложное ДТП, в огромном коттедже все было кончено, основному же виновнику страшного лиходейства удалось «раствориться» в предрассветном тумане. Выехавшая на место оперативная группа, также вернувшаяся с дальнего полуночного вызова, была просто шокирована жестокостью, с какой были перебиты люди, находившиеся в тот момент на территории и в самом этом доме. Хотя все это сказано преждевременно: к утру удалось обнаружить спящую мирным сном девятилетнюю девочку, ничего не подозревающую о том, каким жестоким мукам подверглись ее родители. Исходя из всего упомянутого, к захваченному горе-преступнику возникло очень много вопросов, на которые в кратчайшие сроки необходимо было получить хотя бы какие-то внятные разъяснения, и именно поэтому вокруг его личности и столпился весь оперативный состав этого отделения. Человек же этот трясся от страха, без сомнения слабо осознавая, что вокруг него происходит. Он словно только что вырвался из самой Преисподней и еще не отошел от пережитых им там самых страшных в его жизни мгновений.

В обыденном существовании Кентюрин являл собой представителя сильно пола, имевшего средний рост, с выдающейся физически-развитой и сильной фигурой; он уже достиг двадцатипятилетнего возраста и успел побывать в «местах не столь отдаленных», будучи осужденным к трем годам заключения за совершение неоднократных грабежей и «разбоев», там же он прошел сложную «школу» выживания и стал еще более безжалостным и жестоким, чем мог себя представить до этого; его в меру упитанная бесстрастная физиономия книзу сужалась в несколько треугольную форму; смуглая кожа не была гладкой, выделяясь глубокими порами, словно от оспы, и тем самым приобретая отвратительный вид; серо-оливковые глаза «горели» беспощадной жестокостью и небывалой решимостью, не исключая, однако, и хитрости, и глубокой умственной «емкости»; нос у переносицы худой и прямой к концу расширяется, превращаясь словно в приплюснутую картошину; губы широкие, тонкие, еле заметные, выдают человека злобного и беспринципного; уши хотя и большие, но плотно прижаты, исключая тем самым свою лопоухость; светло-русые волосы стрижены коротко и уложены в прическу под «ежик».