Издание электронной книги:

Проект электронного книгоиздания «Атанор»

(atanor-ebook.ru)

© Борисенко В., 2016

© Верстка, дизайн обложки. ИП Бастракова Т. В., 2017

Сведения об авторе

Родился в 1955 году, 15 октября, в рабочем посёлке Октябрьский, в Волгоградской области. В 1972 году закончил ОСШ № 1. С 1973 по 1975 г. служба в СА. Был в браке с гр. Терешковой Т.А. с 1977 по 2013 год. Вдовец. Сын помер семь лет назад, дочь Оксана вышла замуж и переехала в город Котельниково, имею от неё двух внучат: Полину и Степана. Никогда по уголовному кодексу не привлекался. Работал лет 15–20 водителем. Затем переехал в колхоз, где проработал чабаном 10 лет. Занимался также и предпринимательством. Литературной деятельностью начал заниматься с 1980 года. В 1985 году не удалось издать свою первую книгу «Человек во власти Вратах Сокровениях». Благодаря современному интернету сбросил в сеть примерно в 2000 году два самых моих любимых прозаических произведения. Это – «Маленькая трагедия о Высоцком», а также «Примадонна и гадальщик-бомж». В 2011 году издал в Волгограде в платном издательстве «Станица-2» «Калифорнийскую тайну Никсона и Громыко», но без предисловия и добавок, которыми я дополнил позднее это произведение.

Мой адрес проживания:

404330 Волгоградская обл.

Октябрьский район.

х/р Антонов.

ул. Широкая 9.

Борисенко Василий Ананьевич.

Телефон: 8 961 6655324.

borisenko.vasilij@bk.ru

Предисловие

Вообще-то хотелось бы, чтобы читатели приняли это произведение за некую легенду, но для избранных непростых людей, которые составляют меньшинство в обществе, это, конечно, сокровенная литература из раздела «Обо всём Небывалом на свете». Для всех пессимистов, простых людей, могу лишь добавить, что через Интернет можно найти в СМИ высказывание родных и близких Громыко А. А. о том, что пред самой кончиной бывший министр Иностранных дел посмел чуть-чуть проговориться им, сказав вдохновенно, с какой-то гордостью, примерно так: «Если б я только мог рассказать вам одну тайную историю из своей жизни, то, я верю, тогда бы весь мир сразу перевернулся!» Мудрый политик Ричард Никсон поступил после этой необычайной истории иначе. Выполняя поручение от Сун Дина, он прибыл в октябре 1993 году в Москву и посетил изолятор в Люфортово, где встретился с Руцким и Хасбулатовым. Однако он не рассказал им, что их посещал в трудные для них минуты сам повелитель Девяти истоков Сун Дин. Намеренно не выполнив такого простого поручения, Никсон закономерно вскоре умер, а его душу сразу забрал учитель Истинного учения, праведник Сун Дин, который дал ему новое бренное тело и сделал его своим последним, девятым учеником для Высшего – Истинного ученья на земле.

Глава 1

 
Возможно даже здесь сказать:
Не каждый должен тайну знать.
Эпоха нынче наступила новая,
Но для Руси опять тревожная.
Одни говорят, что она – демократическая.
А другие ж твердят, наоборот, – мафиозная.
Но, всё равно, это новое время
Для рассказчика лучшее бремя —
Вывернуть из Небытия его мошну;
И тайну рассказать всего одну.
 
 
А начиналась она, когда социализм
Был россиянам будто коммунизм,
И у руля страны великой идеальной
Стоял наш Леонид Брежнев-дорогой.
 
 
Под лето семьдесят третьего года
Генсек решил в Америку податься,
Чтоб там, подалее от своего народа,
После важных дел он смог бы оттянуться,
Ну а потом зараз рукою благодатной
Вознаградить себя опять звездой.
 
 
И вот, когда подписан был документ —
Соглашенье ОСВ, не смеха ради, —
Тут Никсон закатил большой банкет
По случаю оттепели, начатой благодати,
Которая с земли нашей снимет гнёт,
По крайней мере, на очень много лет.
 
 
Да, умел тогда вождь Советов показать
Всему враждебному буржуазному сословью,
Как можно с дамочками обаятельно плясать,
И всякого зелья выпить с целую бадью.
А главное – соблюсти ещё и весь этикет:
Не завалиться и не обрыгаться на паркет.
Но, лишь настало утро, этот забияка
Сумел, однако, свою голову поднять,
И бровастый, крупный в образе гуляка
Решил с себя одну проблему снять.
И приказал он министра Громыко привезти,
Который все дела его давно умел вести.
 
 
Но тот прибыл, увы, совсем не скоро,
Так что генсек вновь набрался коньяку;
Но, встретившись с приказчиком, он быстро
Отрезвел и сухому с тонкими губами человеку
Такие байки по секрету начал тут нести,
Хотя и не должен был по долгу чести:
 
 
«Мой друг, – генсек с кровати зашамкал, —
Вчера-сь на ужине мне Никсон уверял,
Что я сперва по правде даже и опешил,
Мистические страсти такие вот напрял,
Как можно посмотреть на потусторонний мир
Или попробовать на вкус Волшебный эликсир?
 
 
Но главное, чтоб мы смогли бы посмотреть,
Дабы потом нам было бы спокойно помереть,
Какой единственный политический строй
На планете останется навсегда, навеки!
Да и в будущем не мешало бы одной ногой
Хотя бы побывать, в теченье времени реки.
А сделать это может лишь один волшебник,
Живущий в дебрях калифорнийских, как отшельник…»
 
 
«Как можно, Леонид Ильич, вам в это верить, —
Прервав его, ему Громыко эдак молвил, —
Что президент такое мог нагородить?
А если правда, вряд ли бы нас в это посвятил.
Скорее, сходно всё на хитрое коварство;
А для него присуще лишь затейливое бахвальство.
Ведь, веря лживости такой, подумать можно,
Что в их стране какой-то Бог живёт?!
И этим расшатать уж будет им несложно
Уставы наши идеальной жизни наперёд:
Ведь у них цель взорвать путь к коммунизму,
Чтоб поклонялись люди лишь капитализму.
 
 
Здесь, без сомненья, козни ЦРУ,
Чтоб им затеять свою грязную игру.
Им, бестиям, уж больно тошно от того,
Что мы защитим от домыслов любого,
И зря стараются, толстосумые подонки,
Нас заставить верить в эти предрассудки.
 
 
Скорей всего, там гипнотизер-артист,
Который на руку, естественно, нечист.
Разденет перед телекамерою догола,
Чтоб выставить вас за драного козла.
Я бы за его такие проделки и шутки
Показал президенту только дудки».
 
 
«Но, друг мой, – загнусавил генсек, —
Вчера пришлось мне дать добро.
Ведь знаешь ты, какой я человек,
Когда бес, как говорят, уже в ребро.
И вот от танцев и марочных бутылок
Сейчас трещит спина и ещё затылок.
Ах, какие дамы были на балу – кокетки,
Блудные глазки, все падшие красотки:
Липучие они до нашего пахотного брата.
Понадевали все на себя столько злата;
Ну, словно все как небесные богини,
По крайней мере, ясно – все герцогини!
 
 
Конечно же, был ими очень озабочен,
Что птахами такими я тесно окружён.
Они все лезли до меня с улыбочкой, щипались,
Или спокойно, сексуально, прилеплялись.
А потом заманивали меня размякшего на танцы,
Вот как умеют развлекаться эти иностранцы.
Ох, как мне тяжко, брат, однако же, сейчас,
И ни с чего охрип мой прежний громкий глас,
В душе, поверь, как будто котики скребутся,
И мой живот посмел арбузом весь раздуться.
А главное, представь: не помню я до сей поры,
Куда запропастились у меня проклятые штаны!
 
 
Ой-ой! Мой любезный друг Андрюха!
Какую бяку выворачивает отрыжка,
Притом ещё и тошнота идёт из брюха.
А голова как колокольная кубышка —
По всем по швам она, негожая, трещит
И однозначно похмелиться лишь велит.
 
 
Да ты не бойся, друг мой, как каналья,
Это всё, пойми, для встряски и веселья.
Но если даже это какой-то заговор,
Мы расторгнем подписанный договор,
И это толстосумам даже больше навредит.
А в ядерной войне, и так понятно, никто не победит.
 
 
А вообще, на блеф это, в общем, не похоже, —
Мне президент ещё вчера трезвому сказал:
«Коль к чудотворцу полетим мы всё же,
То по дороге, наверно, сделаем привал.
С собой же кого угодно можешь прихватить.
В этом он смел чистосердечность проявить.
 
 
По правде, мы предварительно договорились —
Прогулку надобно как-то хитроумно скрыть:
Летим, якобы, в Калифорнию поразмыслить,
Чтоб связи наши и в дальнейшем укреплялись.
А по сему незачем прессу за собой тащить
И тех ещё, кто без сенсаций не умеет жить».
 
 
«Мой чистосердечный Леонид Ильич, —
Но далее Громыко его уж приструнил, —
Гляди, беды себе ты этим не накличь.
Ведь я тебя всегда и молил, и просил:
Держись подальше ты от всяких аферистов,
И будешь в партии первейший из марксистов!
 
 
Ещё ты знаешь очень хорошо, дружок,
Что означает «капиталистический силок»?
И им они хотят накрыть всю нашу страну,
И дальше по обману жить, но не по карману,
А этот Никсон в помыслах совсем не чист!
Ведёт себя ну как настоящий авантюрист!
 
 
Печенкой чувствую и политическим нутром:
Бесчестный этот у Ричарда Никсона приём.
Он, видно, хочет так посмеяться над тобой.
Не верь ему, злодею, и оставайся сам собой,
Тогда не будешь, братец, выглядеть козлом.
По крайней мере, хоть не первейшим дураком.
Ну ладно, раз слово дал, теперь уже крепись
И на меня опять во всём спокойно положись.
А я уж, несомненно, всякую братию иль мафию
Раскушу там, и тем паче – чародейскую бестию.
А потом президента, как упрямого козла,
Прижучу, чтоб с него вся дурость вмиг ушла.
Но сейчас, во-первых, враз душ прими, дружок,
Чтоб моментально привести себя в порядок.
Ведь знает каждый в мире – глупый и знаток —
Поговорку: «Хоть долог день, да час короток».
Так что у нас с тобой на сборы есть ещё часок
Перед путешествием в этот райский уголок.
А теперь о деле, а это уже будет во-вторых,
С нашей стороны не надо делегации большой.
Возьмём с собой туда охранников двух глупых
На всякий случай и для неожиданности любой.
А главное, избавиться потом от этих олухов.
О нас не должно остаться даже малых слухов.
В-третьих, нам лететь к этому лешему – благому
Нужно обязательно только лишь на вертолёте,
Дабы запомнить нам получше сверху панораму.
А также с ихней стороны участников похода
Не более, чем нас, должно быть по числу народа,
Так президенту Никсону и скажи на переплёте».
 
 
И вот скоро или совсем, быть может, запоздало,
Возможно, и ярко, а может и, наоборот, тускло,
И надо ж, просочился всё же с той эпохи свет
Чрез столько необычных, с тех пор минувших лет.
Вот уже к вертолёту президент Штатов идёт —
С большими залысинами, примерно средних лет,
Ростом небольшой, а как хорошо себя он ведёт.
Улыбается всем и рукой добропорядочно машет,
Как мудрый политик, правильно себя тут ведёт.
А рядом его гость бредёт, еле ноги волочёт.
Ай-ай-ай! Да это же никак тот самый предводитель
Советского Союза! Тот, кто награждать себя любитель,
Незаслуженных многих подвигов и дел «самохвал»,
Ведомый под ручки, чтобы он не споткнулся и не упал.
Да-да. Это наш несравненный Леонид Ильич «брюзгливой».
А во всех газетах писали тогда: «Наш дорогой рулевой».
А здесь у вертушки, перед провожающими, как назло,
Генсека и вовсе страшно очень, неприлично развезло.
Не может он просто, читатель мой, совладать тут сам с собой.
А здесь ещё и злободневные репортажи прямые ведутся кругом,
Что делать? И лидер Советов влезает в кадр, будто козлом,
Но всё-таки быстро, к счастью, все государевы мужи
Бочком пробрались на борт большого вертолёта, как ужи.
За ними, читатель дорогой, последуем, естественно, и мы,
Дальнейшую историю познаем романтичной тайной кутерьмы.
Но если мы не только свою душеньку при этом позабавим,
То для нашей жизни, несомненно, многое и главное познаем.
 
 
Делегация двух стран летела очень даже долго,
Но посадки, дозаправки были заметнее всего,
И чтоб всем было можно в спокойствии поесть,
Пришлось им по дороге на одну из баз ВВС сесть.
А может просто непогода разразилась с небес
Прямо на глазах у наших соискателей чудес…
Но президент сказал им тогда с хитрющей рожей:
«Судьба всегда у нас подвластна воле божьей!
Сейчас немного мы от полёта славно отдохнём,
Чтоб вы познали главного побольше обо всём.
Но сперва, конечно, надо и слегка перекусить,
Чтоб наше тело с головой смогло в союзе жить.
Затем покажу одно прекраснейшее чудо света
Без комментария и лишнего подробного отчёта.
Потому что сами многое ещё совсем не знаем,
А что знаем, то вам чуток расскажем и покажем.
Ну а затем мы с вами дальше полетим, конечно.
Но что узнаете – молчок, оно ведь засекречено».
Советский лидер был тогда очень добродушный,
Ну а до греха поклонник необычайно страстный.
Любил поесть, поспать он и с кайфом побузить.
Ну а ещё, конечно, различные награды получить,
А также коллекционировать драгоценные металлы.
И родичам их после раздаривать из-под полы.
 
 
Но ещё больше от обычной повседневной скуки
Лидер КПСС просто помирал от страшной муки
До всяких-разных сплетен и нераскрытых тайн,
Хотя б ему и рассказал их даже сам шайтан.
За это смог бы душу он и дьяволу продать,
Чтоб информацией любой секретной располагать.
Ну что же далее, скажу я вам, друзья мои, юлить:
Не смог Громыко друга от сего шага тут отговорить.
Ведь знал он своего генсека, как попа в рогоже,
По его блудной, слюнявой, вечно похотливой роже,
Кой ратовал лишь, как бы на халяву поживиться,
И дал добро на предложение такое согласиться.
Сам Брежнев, радуясь душой, весь так зарделся,
Что на ходу из фляжки быстро разом похмелился.
А вот отобедать категорически сразу ж отказался
И только президента он поторопил быстрей на то,
На что пристойно тот же здесь и напросился,
Им показать, что охраняется в убежище так свято.
Вот чуть пришельцы дух сумели свой перевести,
Как от трапа Никсон их повёл уже до новой цели.
А туда надо было всех на чудной тачке подвезти.
Стеклянным куполом накрытое авто на колёсиках,
Даже на машину не похоже вообще на самом деле,
А так: тарелка, накрытая другой тарелкой, как на часах,
И как-то даже без руля, и без шофёра, и без звука;
Лишь с нажатием кнопки быстро, классно, плавно
Авто такое повезло их, а рулила невидимая рука.
И вот уж в молниеносном, быстром стиле, гарно^[1]
Всех мытарей в один ангар наземный тотчас завезло.
И, открыв само свои двери, высадку им произвело.
Коль в то убежище без приглашения попасть, друзья,
Добра не видеть, без сомненья, ни за что и никогда.
А в общем, одним словом, Бог единый лишь судья
Тому, кому пришлось бы ненароком забрести сюда.
Тут стражники надёжные, зоркие роботы-солдаты
Испепеляют всех, кто не предоставляет им мандаты.
Есть на пути их хитроумные ловушки и силки,
Ещё в дверях всех электронные, магнитные замки.
Отмычки к ним – лишь из платины пластинные ключи.
Чтоб инфракрасные кодированные световые лучи
Не учиняли нашим путникам преграды на их пути,
А способствовали в нужную дверь, в помещении войти.
Тут в полуночном лабиринте, в тиши прохладной
Президент остановил чуда искателей рукой одной,
Потому что у самого главного раскрытого входа
Встретил их гид для показа дальнейшего похода.
Был он седоволосым, в больших очках, но не стариком.
Однако в летах, и видно, был… дельным человеком.
Назвавшись просто академиком по ин-явлениям,
Он сказал следовать за ним, как родным друзьям.
И молча всех повёл куда-то вниз, словно бы тайком,
А по пути плоского спуска открыл ещё две двери ключом.
И правда: всегда всё сокровенное держат как в тюрьме,
И наши мытари предчувствовали узреть нечто в полутьме.
 
 
Всё в нашем мире тайное содержанием богато,
Невидимое людям, оно глубинной сутью черевато.
Хранит в себе большое таинство вещей, их скрытый вид.
Но всякий раз ли темнота существенное тут таит?
Не будучи, увы, такою темнотой нисколько,
Поскольку темнота по роду не слепота, но только
Имеет свой сущий первозданный цвет по праву,
И лишь она нам подарила галактику на славу,
И до наших дней, ещё нянчит, как свою забаву,
В своей стихии тихо, без заботы, словно на плаву.
Но вот в полутьме здесь, к примеру или к слову.
Потусторонний странный мир упрятан будто наяву!
 
 
Тут проводник нажал на мобильном пульте кнопку,
И сразу всех ослепил приятный белоснежный свет,
И чуда искателям открылась удивительная панорама
На сотню штук фантастических летательных объектов.
Но, оценив в убежище прекрасную значимую находку,
Вмиг взрыв ликования пророкотал навроде грома.
Представь, читатель, то были целые и битые тарелки
Конфигураций и конструкций разных и любых объёмов.
На корпусе у всех окошечки или щелевые стрелки,
А также заметны мини-дверцы, надписи как рисунки.
Есть на них и неопознанные иероглифы, цифры, точки,
Определяя также этим свой цивилизованный подъём.
Сам бункер напоминал искателям чуда простой ангар
Для укрытия, хранения разных реактивных самолётов:
Вширь и вверх примерно на метров тридцать пять;
В длину лишь сто, коль на глазок тут грубо измерять.
 
 
Но везде здесь по табличкам, как особенный товар,
Разложены были разновидности этих звездолетов.
Пощупать НЛО чтоб или погладить просто их рукой,
Хотелось бы мечтать каждому о фантастике такой.
А здесь кругом по ним уж так ладонями натрёшься,
Как будто въяве по иному измерению пройдёшься.
И мимолётная по времени такая вот преграда
Была всем нашим путникам как величайшая награда.
На все вопросы президент Никсон только им сказал,
Что отвечать на них бесполезно, да и невозможно.
Не потому, что он кому-то так строжайше наказал,
А потому, что они, к сожалению, сами, как ни странно,
Не доросли ещё до своих сородичей, так сказать, умом,
Не знают, как смотреть на них под правильным углом.
Но, к счастью, всё же кое-что они узнали мельком,
Открылась им лазейка раз, как будто ненароком,
И выяснилось: звездолёты эти заряжены одной душой,
Чтобы от звезды к звезде лететь светящейся стрелой.
Магнит обычный, расщепленный, в тарелке диски кружит,
А плазменные лучи во чреве им ускорителями служат.
А сейчас, к примеру, для всех разбитых или целых блюдец,
Не найден нужный ток для их буйных, так сказать, сердец,
И потому компьютеры немы от чужеродного им света.
К сожаленью, от того, мол, нет нам ни привета, ни ответа.
Копошатся лишь вокруг этих прекраснейших моделей,
Осознавая, что они находятся, как бы под ихней дулей.
«Одним словом, сколько ни бились над этим ученые отцы, —
Заканчивая примерно так, тут Никсон стал за гида говорить, —
Да всё напрасно, чистосердечно свидетельствуем мы.
Не знаем толком даже, как с этим дальше поступать,
Но видно лишь, во Вселенной этих НЛО полным-полно,
И ими нас интригуют инопланетяне ловко, как бы заодно».
«Однако, – на сей раз продолжил гид – ученый-академик, —
Сумели мы разгадать случайно на обломке НЛО одном
Иероглифы, начерканные на ихнем язычке инопланетном.
Но чтоб вопрос у вас, одушевленный, с ходу не возник,
Сейчас прочту вам, господа, те трудные переведенные слова.
Стишком, который заучил, послушайте, как начинается строфа:
 
 
«Раствор магнита и ещё живая ртуть, как суть,
Даёт космическому аппарату к звёздам путь.