И увидел я новое небо и новую землю,

ибо прежнее небо и прежняя земля

миновали, и моря уже нет.

Откровение Иоанна Богослова 21:1

Книга первая. Чистилище

Я сохраню тебя от годины искушения,

которая придёт на всю вселенную,

чтобы испытать живущих на земле.

Откровение Иоанна Богослова 3: 10

Многие очистятся, убелятся и

переплавлены будут в искушении…

Книга пророка Даниила 12:10

Глава первая. Во сне и наяву

Огни большого шумного города остались позади… На землю опустилась тьма. Небо хмурилось, сердилось, грозя пролиться долгим осенним ливнем.

Как прекрасна жизнь в деревне! Как хорошо летом неспешно бродить по лесу и размышлять… Счастлив тот, кто это понял. Всякий раз, покидая столицу, я чувствовал радость пленника, что после многих лет заточения вырвался на свободу…

Небо разразилось проливным дождём. Я включил дворники. Машина ехала по тёмной дороге, изредка подпрыгивая на ухабах и кочках. Вдали едва заметно раскачивались чёрные верхушки деревьев. «Что таится в тёмной мгле? – пронеслось в мыслях моих. – Да это же начало новой книги! На сей раз в духе Стивена Кинга… Что таится в жуткой мгле?» Я засмеялся. Но в следующий миг едва не вскрикнул от ужаса и спешно затормозил.

Посреди дороги стояла вымокшая до нитки женщина. Она с надрывом что-то кричала. Я опомнился, начиная понимать, что чуть, было, не сбил её.

– Вам жить надоело? – закричал я, открывая окно машины.

– Помогите! – подбежала она ко мне, рыдая. – Мой сын… он остался там… я не могу… Помогите!

– Что с вами случилось?

– Я не справилась с управлением и съехала на обочину, – всхлипывала женщина, – машина перевернулась. Мальчик мой остался в детском кресле…

Тогда я поспешно отстегнул ремень и кинулся вслед за ней. Вскоре заметил лежащую в овраге перевёрнутую машину с горящими фарами. Я подбежал ближе и услышал детский плач. Ребёнок звал маму…

Я попытался открыть заднюю дверцу, но не тут-то было, – её заклинило, и тогда пролез в салон автомобиля сквозь переднюю. Внутри горел свет. Мальчик сидел в детском кресле, пристёгнутый ремнём. Я попытался его успокоить:

– Не бойся, – я помогу тебе.

Я попробовал отстегнуть ремень, – он не поддавался (и снова меня постигла неудача!). «Да что ж за день такой сегодня?» – подумал я с досадою и дёрнул ремень на себя, вырывая его из замка. Вытаскивая ребёнка, я почувствовал сильную боль в руке (он укусил меня). Тогда, превозмогая боль, я вытащил его из машины и передал матери. Она, вымокшая до нитки, обливаясь слезами, обняла свое дитя.

– Скорее в машину, а то простудитесь! – хрипло прокричал я.

Мы выбежали на дорогу и нырнули в автомобиль. Я сел за руль, женщина с ребёнком – на заднее сиденье.

– Спасибо вам, спасибо, – повторяла она, – дай Бог вам здоровья!

– Да не за что, – я едва отдышался (бешено колотилось сердце в груди). «Да, я не тот, что прежде!», – с грустью подумал я про себя и спросил, взглянув на неё в зеркало заднего вида:

– Где вы живёте?

В этот миг я заметил, что женщина была молода, лет тридцати, с правильными чертами лица, её грудь колыхалась под промокшей одеждой. Но красота, увы, ослепляет… Я на мгновение загляделся и тотчас пожалел об этом, но было слишком поздно.

Автомобиль стоял на дороге с погашенными огнями, – внезапно машину тряхнуло, и я, не будучи пристёгнутым, ударился головой о рулевое колесо… Наступило беспамятство. Очнулся я уже в больничной палате.

– Боже мой! – сестра моя кинулась ко мне, – Вася, мы думали, что ты уже не придёшь в себя!

– Наташа, – с трудом выговорил я, – как долго я был без сознания?

– Два месяца, – отвечала она, и слёзы брызнули у нее из глаз.

«Я так был несправедлив к ней! – пронеслось в мыслях моих. – Может, и другие лучше, чем я думал?»

– Наташа, – тихо молвил я, – помню, со мною была женщина с ребёнком. Что с ними?

– С ними всё в порядке, – отвечала сестра моя, – Елена Николаевна часто навещала тебя, а вот, кстати, и она…

В этот миг в палату вошла женщина, в которой я не сразу узнал ту, что встретил посреди дороги. Она изменила цвет волос, и недовольно подумал про себя: «И что они все в блондинок перекрашиваются?»

– Вы, наконец-то, пришли в себя, – произнесла эта женщина, и улыбка на лице ее сияла, а глаза ее светились от радости. Я тотчас пожалел о своих мыслях.

– Здравствуйте, мы с вами не успели познакомиться… – начал я, но в этот миг появилась медсестра и велела посетителям покинуть палату. Меня осмотрел врач, а неделю спустя я был выписан из больницы.

Елена Николаевна… Это имя мне запомнилось. Я пытался сосредоточиться на новой книге, но мысли неизменно сбивались: «Она навещала меня в больнице!»

Я видел перед собой добрую улыбку этой женщины, ее искренние глаза. Я расспросил сестру о ней. Наташа загадочно улыбнулась:

– Я знаю, где она живёт. Дать тебе её адрес?

– Нет, не надо. Я только…

И тогда Наташа скороговоркой произнесла:

– Село Мячково, дом 25. Запомни: село Мячково, дом 25. Это она в тот день довезла тебя до больницы…

Я запомнил слова сестры и однажды решился поблагодарить свою спасительницу. Когда я въехал в село Мячково, увидел деревянный домик, а во дворе – женщину, играющую с ребёнком в снежки. Солнце с неба улыбалось им. Падали хлопья белого пушистого снега. Лица матери и ребёнка налились румянцем. Они весело, беззаботно смеялись и носились по двору. Я наблюдал за ними издали как заворожённый…

Женщина взглянула в мою сторону: она тотчас помрачнела, но стоило мне показаться из машины, приветливой улыбкой озарилось лицо её. Она вышла за ворота мне навстречу.

– Как хорошо, что вы приехали к нам! – говорила она, заглядывая в глаза мои. – Как вы себя чувствуете?

– Я здоров, Елена Николаевна, и хочу поблагодарить вас. Если бы не вы… – начал, было, я.

– Я ничего не сделала, – перебила она меня, – это вы спасли моего ребёнка…

«Можно подумать, у меня был выбор!» – подумал я, опустив глаза.

– Василий Иванович, идёмте скорее в дом. Я вас чаем горячим напою, – сказала она тоном, не приемлющим возражений. И тогда я последовал за ней. Ребёнок узнал меня и заулыбался. «Как зовут тебя?» – «Дима» – «А я дядя Вася. Вот и познакомились!».

Мальчик прошмыгнул в гостиную. Я оказался на кухне, где было тепло и уютно. Елена Николаевна ставила кипятильник на огонь и о чём-то оживлённо говорила, – её голос звенел, словно ручеёк кристально чистой воды…

Она поглядела на меня с любопытством и заметила с лёгкой укоризной в голосе:

– Мне кажется, вы не слушаете меня.

Я опомнился:

– Простите, я сейчас работаю над новой книгой, – задумался…

Она понимающе качнула головой:

– Я прощу вас, если кое-что мне пообещаете.

– О чём вы? – удивился я.

– Пообещайте, что не забудете о нас с Димой, и впредь будете навещать нас.

– С превеликой радостью! – отозвался я. – У вас чудесно, словно дома! Чем вы занимаетесь, Елена Николаевна?

– Я дизайнер, – отвечала она, – сейчас сижу с ребёнком, но уже скоро выходить на работу…

Мы пили чай со сладким сдобным печеньем, глядели друг на друга, и тихой радостью наполнялись наши сердца.

– Лена, – молвил я, немного погодя, – пообещай и ты – не называть меня на «вы».

– Обещаю, – улыбнулась она и после короткой паузы заговорила вновь. – Я читала вашу… то есть твою книгу. Как же она называется?

Она запнулась от волнения, густо покраснела, но так и не смогла вспомнить названия книги.

Мне жаль было расставаться с радушной хозяйкой дома и её сыном. Менее чем за час они стали для меня почти родными. И вскоре я воспользовался её приглашением в гости. На сей раз я пришёл не с пустыми руками, – с букетом красных роз для хозяйки, а мальчику купил большую радиоуправляемую машину. Он был в восторге и тотчас стал с ней играть…

Елена, наконец, вспомнила мою книгу и долго расспрашивала меня о тайных смыслах этого произведения. Дима, тем временем, заснул в детской комнате, а мы до поздней ночи сидели пред горящим камином, в котором потрескивали поленья, наслаждались исходящим от огня теплом и предавались столь же тёплым разговорам, глядя на взлетающие языки пламени. Елена оказалась интересным начитанным собеседником, – она обо всём имела собственное суждение, иногда идущее вразрез с общепринятым. Так, я слышал от неё несколько колкостей в адрес демократов, но ничего дурного о коммунистах она не говорила. С сильным чувством рассказывала о своей поездке в Иерусалим, о храме Гроба Господня, о нисхождении благодатного огня в Великую Субботу. Мне доставляло невыразимое удовольствие слушать её.

– Могу я спросить, что стало с отцом Димы? Он умер?

Она вмиг помрачнела:

– Для меня – да…

Я все понял. Потом мы долго молчали, – я все собирался с духом, чтобы признаться:

– Мне кажется, Елена Николаевна, я люблю вас…

Эти слова я сказал, не смея взглянуть на неё.

– Разве мы снова перешли на «вы»? – спросила она, тихо улыбаясь.

Я поглядел на неё робко как мальчишка и сказал неловко:

– Я понимаю, мои слова достойны насмешки. Я много старше вас… гожусь в отцы… Вы… вошли в мою тусклую жизнь и, словно сияние света, озарили её. Вы – то чудо, которого я ждал столько лет, и, наконец, обрёл его! Вы наполнили моё скучное однообразное существование новым смыслом. Я не могу не думать о вас! Я… после смерти жены постарался забыть всё, – окунулся с головой в работу, написал несколько книг, стал даже в некоторой степени известным человеком. Но всё это суета и пустота! Жить ради вас я почёл бы за величайшее счастье, которое дарует Господь человеку…

– Вы зря восприняли мои слова как насмешку, – грустно улыбнулась она, – вы необыкновенный человек, – на всём, что вы делаете, лежит печать мудрости и знания, а в глазах ваших – печаль. Я бы желала, чтобы её не было. Будьте всегда со мною рядом; сердце мне подсказывает, – вы тот, о ком я мечтала всю жизнь свою!

Я взял её руку и, молча, поцеловал. Впрочем, слова больше не нужны были. В её глазах я прочёл всё: и надежду, и нежность, и любовь…

Неделю спустя мы обвенчались в сельской церкви. Свадебное застолье не было пышным, – пригласили лишь близких родственников. Прошло немного времени, и она сладостно и тепло прошептала мне на ухо:

– Вася, я беременна!

– Я так долго мечтал об этом дне! – воскликнул я, осыпая поцелуями лицо её. – Мне кажется, что это сон…

– Но разве ты хочешь проснуться? – спросила она.

– Не хочу, но мне придётся…

***

И я проснулся… Звонил будильник. Я вспомнил, что вчера поставил его на восемь. В десять у меня была в Москве встреча, которую я не мог пропустить. Привычным движением руки выключил будильник. Немного погодя открыл глаза, скинул с себя одеяло и опустил ноги в лежащие на полу подле кровати тапочки; потом оделся и пошёл в ванную. Приняв прохладный душ, я вернулся в спальню и поглядел на смятую постель. «Что-то не то!», – подумал я и принялся наводить порядок.

Заправив кровать, я постелил на полу коврик, на котором по утрам занимался, сел, подогнув ноги, положил руки перед собой на колени, сделал глубокий вдох и выдох, снова вдох и выдох; потом закрыл глаза и внезапно увидел образ незнакомой женщины.

– Вы – чудо, Елена Николаевна! – услышал я свой собственный голос. «Кто это – Елена Николаевна?» – подумал я недоумённо, открывая глаза.