Отказываться было не принято, да и ни к чему: какая разница бойцу, как погибать – беспартийным или членом ВКП(б). Собравшись где-то за пригорком на партсобрание, единодушно голосовали и спустя неделю выдавали кандидатскую карточку. Партийность, конечно, мало что меняла в положении бойца – если задерживался в строю, присваивали звание младшего сержанта да перед наступлением давали задание прокричать в цепи: «За Родину, за Сталина!»
На деле, может быть, кричали, а может, и нет. Легенда об этом боевом кличе имеет во многом пропагандистское происхождение и дошла до нас со страниц военной печати. В неумолчном грохоте боя, среди взрывов и пулеметно-автоматной трескотни трудно было расслышать собственный голос, не то что чей-то нелепый, мало соответствующий обстановке призывный клич.
Не слыхать было даже «ура», когда его действительно кричали в определенные моменты боя. После какой-либо неудачи, когда начинались «разбор полетов» и поиск виновников, политработники обычно спрашивали у подопечных: почему не было призывных криков? Им возражали: «Да кричали, ей-богу! Разве не слышали?»
Наверно, не слышали, потому что сзади не слышно. И далеко не все видно.