хороших манерах, раз уж у нас сегодня ожидается такое утонченное общество. Как я тебе? – Она встала на цыпочки и покрутилась, томно покачивая бедрами. – И тебе, красавчик?
Пастух потерял дар речи (хотя он и раньше не отличался разговорчивостью), и было с чего. Обольстительница облачилась в зеленое муаровое платье с самым глубоким из виденных мною вырезов, помеченным для верности гигантским желтым топазом, как клад – крестом, голову украшала сдвинутая чуть набок шляпка с пером павлина, а плечи обволакивало боа.
– Шикарно выглядишь!
– Знаю. Там есть один блондинчик… – она мечтательно вздохнула, – с такого только портреты рисовать. Полюбуюсь на него с натюрморта. Только Атросу ни слова. Знаешь ведь, какой он темпераментный, а я не желаю этим вечером дуэлей.
Она небрежно провела бархоткой по коготкам, а я вдруг представила, как дракон отгрызает призраку полупрозрачное ухо, а тот в ответ надевает на него буйволиную голову.
– Мой рот на замке. А ты случайно не о том блондине с желтыми клыками, который сидел рядом с Г… рядом с… Г…
Если кто и заметил столь необычную форму заикания, то не стал заострять внимание. Дракониха витала в облаках, предвкушая вечер, а Магнус и не подозревал о том, что терзало меня последние дни. Я, как и раньше, прилежно пересказывала ему события… вот только опускала некоторые детали. Я и сама в них не разобралась. Если уж на то пошло, скорее даже все больше запутывалась.
– Да, той скорпионихой, Грацианой, – повела плечом Данжероза, отчего платье еще чуть приспустилось. – Мало ей Якула и половины самых знатных холостяков, могла бы хоть Кольцони оставить в покое!
– Какая подходящая фамилия! И как ему удалось до сих пор остаться в холостяках?
С языка готов был сорваться вопрос, когда можно будет поздравить господина Кроверуса, и не успела ли Данжероза подобрать платье подружки невесты, но я сделала над собой усилие и справилась о другом:
– А почему она входит в ковен? Я думала, там только мужчины.
– Так и есть, но леди Железный Штырь ни в чем не знает отказа. Втерлась на правах почетной гостьи.
– За какие заслуги?
– Этого уже никто не вспомнит, – отмахнулась дракониха. – Главное, с насиженного места ее теперь не сгонишь. Если во что вцепилась, не отпустит. Эгей, не разгоняйся. – Последнее относилось к пастуху, попытавшемуся приобнять ее за талию. – Любоваться можно, трогать нельзя.
Она деловито поправила лиф, подняла глаза и поморщилась, кажется, впервые с момента появления внимательно меня рассмотрев.
– Что это?
Я недоуменно опустила глаза.
– Это я.
– Ты собралась опозорить Якула в