Закон сохранения энергии существует и неукоснительно выполняется независимо от наших познаний о нём.

«Бог не фраер – шельму метит».

«Ответочка по любасу прилетит».

Часть 1. Вместо предисловия

Автором предпринята искренняя попытка раскрыть первопричины изменения взаимоотношений и найти пути решений, прежде всего в такой интимной сфере, как секс-страсть-любовь. Контекстно передать дух сменившихся эпох. Беспристрастно и честно рассказать про спорт (преимущественно волейбол), не забыв его изнанку. А так же отразить чувственную связь всего и вся с её величеством роковОй музыкой.

Все персонажи данного повествования сугубо собирательные! Немалое сходство местами – не более чем роковая случайность☺. Убедительная просьба не искать личностных совпадений и не проецировать на себя художественные образы. Автор был вынужден наделить некоторых героев своего произведения чужими «подвигами», чтобы не подставлять живущих людей и не омрачать память об ушедших в мир иной.

Отдельные фрагменты повествования оказались склеены по памяти из разных эпизодов, имевших место в действительности. Небольшие пробелы дорисовала скромная (а местами, может, и не очень) фантазия.

Благодарности

«Не судите и не судимы будете, ибо каким судом судите, таким и будете судимы, и какою мерою меряете, такою и вам будут мерить.» – Евангелие от Матфея

Автор выражает искреннюю признательность супруге за ценные рекомендации и корректуру текста.

Все, кто принял участие в создании этой повести, заранее глубоко благодарны всем, кто отнесётся с пониманием деликатности затронутых человеческих проблем.

Глава 1 [Сочинская весна, 1978-й год]

“Ах, Александр Сергеевич, милый,

Ну что же вы нам ничего сказали,

О том, как держали, искали, любили…”

– Юрий Шевчук, ДДТ, песня "В последнюю осень" с альбома "Актриса Весна" 1992 

Скорый поезд, привычно постукивая на стыках колёсами, уносит на юг. Обледенело-заснеженная Москва со всей своей суматохой и мельтешащими огнями скрывается во мраке ночи. В купе новехонького с отделкой под тёмное дерево гэдээровского [1.1] вагона убаюкивающе тепло. Тело, истерзанное двумя ежедневными тренировками двухнедельного сбора, мгновенно проваливается в глубокий сон часов эдак на надцать…

Совмещая обед с ужином, заруливаем в полупустой вагон-ресторан. За окном мелькают вскрывшимся чернозёмом окрестности Ростова-Папы (на Дону). Эх, хорошо катить за 100 км в час и одновременно трапезничать, и ни куда не торопясь поглядывать в окно, как в живой телевизор.

Троим закадычным друзьям шестнадцатый год, но благодаря нехилому росту и жёсткому, многое повидавшему взгляду, сплошь дают все восемнадцать, а то и с гаком. У каждого краткие как выстрел игровые прозвища, по нынешнему, ник-нэймы (не путать с кличками-кликухами-погонялами): Дар, Дрю, Джо. Клешёные по тогдашней моде джинсы, вызывающе растрепанные прически и уверенные действия дополняют общий портрет. Похоже, эти ребята настроены кое-чего добиться в жизни исключительно своими силами. Шитые (точнее, вязанные) на заказ синие с полосками олимпийки с маленькими фетровыми номерами на рукавах выдают спортсменов.

Однако на проездные-суточные юношеской спортивной школы в железнодорожных ресторанах не пошикуешь, к тому же злой, с утра не расстающийся с минералкой Шеф в любую минуту может нагрянуть и докопаться по мелочам. Ограничиваемся ароматным борщом и аппетитным, с маринованными огурчиками бефстроганов. Долгожданное удовольствие максимально растягиваем, тщательно зачистив корочкой ещё свежего чёрного хлеба продолговатую железную тарелку советского общепита. Утолив голод, слегка развалившись, обсуждаем заветные в «ёлочку» Made in USA джинсы Wrangler [1.2], что у фарцовщиков от 180 рублей [1.3] влёт уходят, и последние раздобытые записи альбомов Deep Purple [1.4].

– На Fireball есть обалденная вещь, называется Fools. Особенно хорош проигрыш, где Блэкмор вставляет на страте [1.5] смычком от виолончели, а Пейс на ударных блещет синкопами [1.6] … – вещает Дрю, шевелюрой смахивающий на Моррисона [1.7].

Вдруг дальняя дверь распахнулась, и в чрево ресторана, разделенное в центре перегородкой с орбитально-эллипсоидным застеклённым вырезом, влетает стайка щебечущих длинноногих стройных девчонок, обтянутых в плотный коттон снизу и в облегающие водолазки/батники сверху, и, стреляя умопомрачительными улыбками, продвигается к буфету. Мы сидим за самой перегородкой, где орбита вздыбливается вверх, и до последнего момента остаёмся невидимыми.

– Оп-паньки, тётки 61-го года рождения, из Минска – в режиме перископа намётано определяет Джо, выделяющийся среди друзей относительно короткой причёской. Дар ничего не говорит, а уже полным ходом, не мигая, ест глазами упругость прелестно-отточенных форм.

– Похоже, они тоже катят в Сочи на всесоюзный турнир – отвечает Дрю, качнув с разворота гривой тёмно-русых волос.  Тут вслед за девчонками вваливается их тренер и моментально отсекает мясистым задом своих подопечных. Затарившись лимонадом «Байкал»[1.8] и продолжая рассыпать шуточки, группа спортсменок удаляется обратно. Тренер зависает в кабаке, сверля публику вопрошающе оценивающим взглядом, и быстро теряет родительскую бдительность с приближением пышногрудой официантки. Пора сваливать. Расплачиваемся сурово, без чаевых: и рады бы позолотить ручку, да не чем. Не сговариваясь, молча прёмся по составу, не поворачивая головы кося глазами в приоткрытые купе. В тупиковом накуренном тамбуре упираемся в нахохлившихся, затягивающихся в кулачки симпотных девчонок.

– СмолИм?! А как же режим? – с ленинским прищуром вопрошает Джо, доставая из священной заначки аккуратно вскрытую бело-золотистую пачку понтового Marlboro 100s.

– Режим – когда лежим! – мгновенно ориентируются шустрые не только на язык спортсменки, многозначительно продолжив обрывком популярной в волейбольных кругах фразы, – А фигли нам, красивым, тра-та-та, и лежим!

– Лежим это хорошо. А «тра-та-та» – ваще замечательно!!! У вас, случайно, свободных диванов нет? А то мы свою команду в вашем поезде нагоняем, в Ростове из-за местной фарцы тормознулись. Вам ведь до Сочи? – на ходу не без горбухи сочиняет Джо. При этом Дар одобряюще не спеша затягивается прекрасно узнаваемым дымком Вирджинии, а Дрю всем видом излучает лихой кураж.

– Ребята, вы откуда? – выдыхая явский сено-солома дым, удивляется кареглазая шатенка с красиво очерченной грудью.

– Из центра! – не задумываясь, лепит Джо.

– Из какого такого райцентра? – не унимается блондинистая сероглазка, недозрелые землянички груди которой выпирают через довольно тонкий трикотаж.

– Вторая Россия рада вас приветствовать! – заряжает Дрю.

– Почему вторая? – ехидно парируют девчонки.

– Выиграем Первенство России, тогда на СССР будем первой.

Следует короткая пауза, означающая, что все присутствующие в теме, почему так. Крупные союзные республики, в которых развит волейбол, на Первенстве СССР были представлены двумя, а то и тремя сборными, «сколоченными» из разных ДЮСШ. Например, от Украины обычно выступали 3 команды.

– У нас тренер суровый – сетует кареглазая.

– Видели бы вы нашего! – не успокаивается Джо.

– Надеюсь, Бог милует – не лезет за словом в карман светлорусая.

– Что- то мы вас не припоминаем -настораживается шатенка.

– А мы вас срисовали еще в Калининграде, когда с Ригой в обнимку ходили! – выстреливает Джо.

– Как там, в Минске, брачующихся на площади Победы больше не давят? – не вопрошая ставит убедительную точку Дрю не газетной информацией.

– Да уж, печальная история: шагнул за слетевшей фатой и прямо под выворачивающую по кольцу машину – вздохнула тёмненькая.

– Зато быстрая смерть, не мучился. Это вам не в отсеке подлодки в восемнадцать лет заживо гореть -изрек Джо.

– Ну что, двинули? – выдавил Дар, надежно затушив бычок выдутой в четыре затяжки американской сигареты. Девчонки переглянулись. Громыхающие колёса еле заглушали стук сердец.

– Только у нас свободная полка всего лишь одна! – выпаливает блондинистая.

– Перед отбоем свалим на часик, чтоб ваш с проверкой успокоился – заверил Дрю.  Начали по традиции с подкидного дурака. Потом долго дурачились в глупую «веришь не веришь». Время летело незаметно. Горели только нижние ночники, сделав обстановку в купе предельно интимной. Дрю автоматически отодвинулся в тёмный угол на пару с третьей девчонкой, не курившей  тамбуре, со стрижкой а-ля сэссун [1.9]. Дар, не лукавя, искренне предложил сыграть на раздевание, но последовала пауза в духе гоголевского Ревизора. Запахло зажимом…

– Стоп машина! Отбой скоро!!! – вовремя проинтуячил ситуацию Джо. Мы быстренько сгреблись и покинули гостеприимное купе, договорившись вернуться через полтора часа. В любом поезде обычно с одной стороны от ресторана следуют вагоны купе, а по другую – плацкарт. В этом составе несколько купейных вагонов, в том числе и наш законный, оказались в противоположном конце, оттеснив плацкартные к локомотиву. Честно прёмся, чтобы на своих местах сымитировать сонное царство, соорудив муляжи, заодно предупредить своих по команде.

– Дар, ты охренел, тётки воспитаны строго по моральному кодексу строителя коммунизма, а ты подкатываешь чуть ли не с групповухой !!! – ворчит Джо.

– Мужики, Шеф то может в ресторане зависнуть. В этом случае мы засветимся с проходом, – соображает шёпотом Дрю.

– Вон он, красавчик! За одним столом с минским откушивает, – вовремя заглянув через стеклянную дверь, констатирует Джо.

– В ту сторону пройдем, отбрешемся, мол, бес попутал, а вот обратно дороги нет, пока кабак не закроется, плюс еще полчаса, а то и час, пока по-гусарски настроенный Шеф не угомонится – не без оснований прикинул Дрю.

– К тому времени тётки точно сами разденутся и по правде спать залягут – кисло сострил Джо.

– Ага, и хрен кому откроют! – вставил Дрю.

– Это жопа – шёпотом пробасил Дар.

– А Шефу то явно не до нас. Вон курортные дамы за соседним столом неспроста нафуфырились и улыбочки строят – вычислил Джо.

– Возвращаемся и минчанок порадуем? – загорелся Дар.

Настал черед переглянуться нам… Через тамбуры летим как на крыльях, вызывая подозрения у сгорбленных проводников, колдующих кочергами. Стучимся условным кодом. Через (как нам показалось) минуту приглушенно щелкает задвижка, и дверь тихо отъезжает.

– Ваш в кабаке отрывается по полной программе! – выпаливаем хором.

– Точно??? – с хрипотцой дружно отвечает девичье трио. – Да!!! Усатый мясистый такой!

– Рожа уже красная?

– Малиновая!

– Самое время курнуть заморских! – засуетились шатенка с блондинкой.

– А то!! – заулыбались Джо и Дар. Сэссун осталась в купе. Дрю составил ей компанию. Без слов положил руку на вздрогнувшее плечо.

– Вы со всеми девчонками так?

– Нет, только с теми, кто сильно нравится – про себя Дрю подумал, что почему–то нравятся очень многие представительницы прекрасной половины человечества, но вслух этого не сказал.

По поездному радио врубили Boney M [1.10], очевидно, из Кругозора [1.11].

– Странно, таких ребят мы бы точно сразу запомнили…

– Строго между нами «девочками» говоря, мы 63 года рождения, поэтому с вами едва ли пересекались -стратегически мудро признался Дрю.

– И я 63-го.

– Неужто связующая ?

– Ага. Правда, вторая, в запасе.

– И я связующий. Правда, первый. С 60-м и 61-м накатался до чёртиков, сейчас капитан у 63-го. Плечико девчонки расслабилось. До Дрю дошло, что бретелька отсутствует.

– А что это вы на турнир старших намылились?

– Нам пофиг, какое место займём. Главное, забуреть.

– ???

– Заматереть на старших, чтоб своего года рождения всех сделать. Скоро МинПрос-овская [1.12] Россия, а там, глядишь, и Первенство СССР по 63-му.

– Ваш Шеф хитёр!

– Не то слово. Недаром Заслуженный. Воспитанники уже в основе сборной лучших мира берут.

– А Дар, он нападающий?

– Ещё какой! Из двойки [1.13] поливает, ЦСКА закрыть не может.

– Врёшь!!!

– Я никогда не вру. Я только иногда кое-чего не договариваю. На днях играли товарищескую с тётками из ЦСКА.

– Да ну?

– На сборах в одном зале вкалывали.

– Ну и как, выиграли?

– Не-е-е, подачей нас расстреляли. До меня мяч с приёма почти не долетал.

– А если бы долетал?

– Тогда бы еще потягались. МОПИ [1.14] мы убрали без вопросов – усмехнулся Дрю.

Кисть руки свесилась с худенького плечика, ненароком коснувшись твёрдой девичьей груди.

– У тебя длинные тонкие пальцы. На блоке не выбивают? – с дрожью пролепетала Сэссун.

– Не без этого. Вот этот сросся в суставе кривовато. Но ничего, закачал. Благодаря отжиманию от пола на пальцах аж до судорог  теперь как стальные прутья. Зелёные яблоки расщепляю пополам без ножа.

– А это что за шрам?

– А-а-а-а… Сдвоенное зеркальце в спортлагере ломал на спор. Осколок вонзился.

– Зря.

– Чего зря?

– Зеркало сломал, даже разбил… Плохая примета. Это дьявол с тобой поспорил. Если не смог бы сломать, было бы лучше.

– ???

– Теперь ты бросил вызов. Тебя ждут суровые испытания.

– Гадалка что ли?

– Не знаю… Хотя бабушка моя гадала.

Горячая, сухая, с отшлифованными до глянца на турнике мозолями ладонь легла на узкое девичье колено и плавно заскользила, чуть-чуть не доехав до сладко щемящей точки сплетения нервов…

В этот момент незапертая дверь без стука с треском отъезжает, и на пороге появляется разъяренный Шеф, за спиной которого маячит до боли знакомая малиновая физиономия.

– Так, тут только один! А где остальные блядуны?????

Потерявшего бдительность Джо вылавливают в тамбуре, Дара – в туалете. Всю нашу славную троицу выводят в угрожающем молчании, как на расстрел. Колёса продолжают настукивать свои песни, продуваемые тамбуры лязгают усталым железом, за окнами с простуженным рёвом проносятся встречные поезда.

– Что, сил девать некуда? – свирепствует Шеф. – Так это мы сейчас вмиг исправим! Ночная тренировка!!!

В узком пустынном проходе скачущего купейного вагона мы приседаем и отжимаемся до упада. Шеф покуривает за стеклом у туалета и потихоньку отходит-мягчеет.

Просыпаемся от запаха йода и водорослей, проникающего через приоткрытые в проходе окна. Трясшийся всю ночь поезд, повернув у Туапсе, не спеша катит вдоль Чёрного моря. После Лоо сгребаем шмотки и одеваемся. Город-курорт Сочи встречает влажным теплом, чисто вымытым асфальтом и свежей зеленью. Девчонки выгрузились на другом конце перрона, и дорожки наши тут не пересеклись.

– Жить будете не в «Старте» [1.15], чай, еще не чемпионы – бодро язвит успевший выспаться Шеф.

– Не на вокзале и ладно – парирует хмурый Джо.

Вообще, где мы только не жили! Например, в прибалтийском Калининграде в обшарпанной привокзальной ночлежке, судя по всему, не ремонтировавшейся после взятия Кенингсберга в Отечественную. В Волгограде в пустующем пионерском лагере по ту сторону реки, в нескольких километрах от дебаркардера с табличкой «Бакалда». Частенько спали-ночевали непосредственно в спортивных залах на раскладушках. Иногда прямо на гимнастических матах. Не раз торчали по несколько недель кряду в интернатах вместе с сиротами, убогими и откровенной шпаной. Бывало, изнывали от жары, или стучали зубами от холода. Нередко от голода. Но жили весело!

На сей раз в Сочи вселяемся в какую-то ведомственную полу-гостиницу, расположенную не в курортной части города. Номер – трёхкомнатная квартира с переделанной под еще одну комнату кухней. В самой маленькой располагается Шеф. Настроение у команды резко падает. Тут, объявив о времени начала игры (зал мы давно знаем), Шеф исчезает в неизвестном направлении. Кинув сумки, облачаемся в пронумерованные тренировочные костюмы и выскакиваем на пробежку. Погодка внезапно улучшается. Выглядывает приветливое весеннее солнышко. Мы, полные оптимизма, рванули к открывшейся взору летней волейбольной площадке, огороженной веселеньким заборчиком, но, наткнувшись на вывеску «венерический диспансер», как по команде поворачиваем и через метров сто-двести натыкаемся на кладбище с белыми мраморными вазами, утопающими в экзотической зелени: в Сочи даже вечный покой особенный.

Обедать пошли в ближайшую столовку. Взяли местное харчо. Не запивая Пепси-колой, сие блюдо есть невозможно: глотка горит от перца. Чахохбили – плавающие в чём-то красноватом кости и куриная кожа, опять-таки щедро сдобренные специями. Тут ловить нечего. Быстро катим на рейсовом, но резвом автобусе ЛАЗ под уклон в центр города. В Сочи мы не в первый раз, ориентируемся великолепно, впрочем, как и в любом другом городе огромного СССР, спрашивая девушек как пройти туда-то лишь с целью знакомства.