У буржуа есть серьезные основания присочинять труду сверхъестественную творческую силу; ведь именно из природной обусловленности труда следует, что человек, не располагающий иной собственностью, кроме своей рабочей силы, при всех общественных и культурных условиях будет оказываться рабом других людей, тех, кто сделался собственниками материальных предпосылок труда