– Глеб, я вам доверяю. Несмотря на ваш дебильный спектакль.

Они медленно поехали вдоль переулка. «Ниссан» следовал за ними, держа небольшую дистанцию.

– Благодаря моему дебильному спектаклю, – буркнул Глеб, – вы смогли блеснуть своей образованностью.

Дашины щеки вспыхнули.

– Глеб, можете мне поверить…

– Ластик, – в досаде на себя перебил Глеб.

– …можете поверить, что я вовсе этим не горжусь и…

– Я сказал, ластик! – повысил голос Глеб. – Я стер свою подлую реплику! Я ее не произносил.

Из переулка они выехали на Садовое кольцо, сопровождаемые своим назойливым эскортом.

– Значит, ластик? – задумчиво переспросила Даша. – Сказали и тут же стерли, да?

– Ага, – вздохнул Глеб. – Иной раз я такое леплю, что и вспоминать неловко. Лучше стереть сразу.

Даша усмехнулась.

– Ну что ж, ластик – верное оружие.

– А что касается оружия, – Глеб выразительно глянул на лежащую сзади сумочку, – то его либо уж совсем не брать, либо держать под рукой. И, Бога ради, не злитесь на Илью: он о вас печется.

– Знаю, – просто сказала Даша. – Кроме него у меня никого нет.

После короткой паузы Глеб обронил:

– А вот и врете.

Она с усмешкой на него покосилась.

– Простите, не поняла.

– Ну и не надо. Вы покажете мне список Самарской?

– Подумаю. Может быть… А вы объясните мне свое странное поведение?

– Да что в нем странного? Просто меня иногда заносит…

– Глеб, опять?! – сердито перебила Даша. – Давайте так: либо говорить правду, либо не говорить ничего! Согласны на такое условие?!

Глеб помолчал, подумал и кивнул.

– Согласен. Но мне это будет нелегко. Я и сам веду… весьма специфическое расследование. О нем я не то что рассказывать – даже намекнуть не имею права. Последствия могут быть катастрофическими.

– Для кого? – спросила Даша.

– Можете смеяться, но для всего человечества.

Даша взглянула на него с досадой.

– Даже так? Тогда, конечно. Лучше не рассказывайте.

– Это не вам решать, а мне.

– Ошибаетесь. Если речь идет о судьбах человечества, слушать вас я остерегусь.

– По-вашему, я похож на шиза?

Она посмотрела на него, как бы оценивая.

– Вы вообще ни на кого не похожи.

– Вас это шокирует?

– Да, черт возьми! Вы разочарованы?

– Скорей, удручен.

– Убогостью моего интеллекта?

– Невыразительностью моего лица.

Даша улыбнулась.

– Ах, сколько сарказма! Кстати, как называется этот наш диалог? Неужели опять «поединок»?

– Нет, – качнул головой Глеб, – это диалог-игра.

– То есть шаг вперед?

– Безусловно.

– Это бодрит, – продолжала улыбаться Даша. – Какая у вас там следующая ступенька наверх?

Глеб вздохнул.

– Диалог-танец, явление довольно редкое. Можно сказать, уникальное.

– Как интересно! Ну и что же он такое, этот диалог-танец?

– Если повезет, сами узнаете. Не ошибетесь, будьте уверены.

В разговоре их внезапно возникла пауза. Они молча миновали площадь «трех вокзалов», молча доехали до Сокольников и, малость попетляв, остановились возле двадцатиэтажной башни. «Ниссан», само собой, припарковался неподалеку.

Даша взглянула на свои часики.

– Полвосьмого. Почти тютелька в тютельку.

– Какие будут инструкции? – деловито осведомился Глеб.

– Все те же, – ответила Даша. – Мы из газеты «Вечерний курьер», пишем статью о кино.

Глеб смотрел на нее внимательно.

– И кто же наш объект на сей раз?

– Французская киноактриса Элен Вилье. Знаете такую?

Глеб покачал головой.

– Увы, нет.

– Темнота! Элен – звезда среди первых. И очень красивая женщина.

Лицо Глеба выразило удивление.

– Что она делает в Москве? И какое, вообще, имеет отношение к нашему делу?

– К моему делу, – подчеркнула Даша, – имеет отношение каждый, кто попал в ольгин список. Независимо от профессии и пола.

– И французская киноактриса? – с сомнением переспросил Глеб.

– Да хоть сам Римский папа! – отрезала Даша. – В Москве она уже около четырех месяцев, снимается в двух совместных картинах… И живет она в этом доме, у своей подруги Шлыковой, которая, кстати сказать, тоже включена в список. Мало ли что Оля про них нарыла.

– Допустим, – неохотно уступил Глеб. – И как вы собираетесь общаться с француженкой? По-английски?

– Нет, через Марью Шлыкову. Хоть в олином списке она числится домохозяйкой, но пообещала побыть сегодня переводчицей. В общем, с Богом!

Они поднялись на шестнадцатый этаж и позвонили в дверь. Открыла им, судя по свиноподобной физиономии, не французская кинозвезда, а переводчица-домохозяйка. Она была в потертой фуфайке, надетой поверх халата, и в тапочках на босу ногу.

– Здравствуйте, мы из газеты «Вечерний курьер», – бойко представилась Даша. – Утром я с вами созванивалась.

На свиноподобной физиономии не дрогнул ни один мускул, лишь маленькие злобные глазки уперлись Глебу в кадык.

– Вы не сказали, что вас будет двое, – каким-то механическим голосом произнесла госпожа Шлыкова.

Даша виновато улыбнулась.

– Извините, Марья Павловна, я не знала, что это важно.

Марья Павловна чуть пожевала губами.

– Э-э… вообще-то Элен не вполне здорова и лучше бы…

– Марь-ийя! – прозвучал из квартиры женский голос. – Я хотель, они входить! Антрэ!

Пожав плечами Марья Павловна отступила в прихожую. Вошедшему вслед за Дашей Глебу в нос ударил густой запах марихуаны. А сверкающий хрусталь, который выпирал ото всюду, буквально слепил глаза. Под ногами раскинулись персидские ковры.

Элен Вилье стояла в глубине комнаты, облокотясь на сервант. На ней было надето облегающее серебристое платье с разрезом до середины бедра. Фигурой своей она откровенно гордилась, и поза ее была вызывающей. Изящная длинная шея, прямые черные волосы до плеч и карие глаза мгновенно приковывали внимание. Французская актриса была красива, даже очень. Она курила сигарету через мундштук, что и являлось, очевидно, источником запаха марихуаны.

Глеб принял дубленку у Даши и повесил на предложенные хозяйкой плечики, затем разделся сам. Даша была в шерстяном платье до колен без изысков и украшений. Неподражаемой своей походкой она приблизилась к Элен и приветливо улыбнулась.

– Бонсуар! Вот все, что я знаю по-французски.

Рядом с ней киноактриса как-то сразу потускнела, красота ее словно поблекла. И женским своим чутьем она это мигом ощутила.

– Сэ манифик! – улыбнулась она в ответ, что далось ей не без труда.

– Здравствуйте, – произнес Глеб, уперев глаза в пол.

Он старался держаться на расстоянии, но, разумеется, его это не спасло.

Лихорадочно блестящий взгляд Элен скользнул вверх по джинсам Глеба, чуть задержался на дешевой рубашке и наконец рассеянно остановился на его лице. Киноактриса сперва обомлела, затем едва не подскочила. И возбужденно залопотала по-французски.

– Лорд Грин! Какая встреча! Но что за вид?! – перевела Марья Шлыкова и, обращаясь к француженке, постучала себя по лбу. – Тю э маляд, мон ами.

Элен вспыхнула, как порох. Разумеется, по-французски.

– Я не больна, кретинка! Это лорд Грин, мы познакомились в Ницце на вилле Мак-Грегори! Исчезни, уродина, вместе с этой девкой! Я должна поговорить с ним наедине!

Шлыкова растерянно прокашлялась и, буравя Глеба злыми глазками, перевела:

– Она утверждает, что вы какой-то лорд Грин и что вас познакомил какой-то… не важно. Она хотела бы переговорить с вами конфиденциально. Что вы на это скажете?

Глеб с улыбкой пожал плечами.

– Даже не знаю… Мне, конечно, лестно, что меня путают с английским лордом, но… как говорится, и близко не стояло. Марихуана порой вызывает такие странные видения…

Шлыкова перебила:

– Я предупреждала, что она не совсем здорова.

– Теперь мы видим, – поспешно согласился Глеб.

Изумрудные глаза Даши в это время прожигали его насквозь. Она ехидно усмехнулась.

– Пожалуй, нам лучше придти в другой раз.

Элен обвела взглядом всех по очереди. Затем подошла к Глебу и страстно проговорила:

– Майкл, что за комедия?! Ведь ты в совершенстве владеешь французским! Или наш разговор предназначен для ушей твоей шлюхи?!

– Она почему-то называет вас Майклом, – перевела Шлыкова, – и утверждает, что вы знаете французский.

Даша покачала головой.

– Мне очень жаль, но его зовут Глеб.

– Причем с детства, – добавил Глеб, пятясь к двери.

– А что касается французского… – вздохнула Даша.

– Я просто ни в зуб ногой, – заключил Глеб.

Свиноподобная физиономия Шлыковой выразила подозрительность и лукавство одновременно. Косясь на киноактрису, она постучала пальцем себя по лбу.

Однако Элен не собиралась сдаваться.

– Майкл, дерьмо! – возопила она. – Я не позволю дважды себя динамить!

И не успела Шлыкова перевести все это на русский, как заморская гостья с разбегу кинулась Глебу на шею. Движение Глеба практически было неуловимым: он чуть отклонился, и киноактриса, обхватив руками воздух, шлепнулась на персидский ковер. Разрез ее серебристого платья задрался до кружевных трусиков.

– Отличный кадр, – выходя, одобрила Даша. – Неплохо бы отснять пару дублей.

Глеб спешно помог ей одеться и мигом натянул куртку.

– Дурдом какой-то, – буркнул он, открывая перед Дашей дверь.

Когда они выходили, за их спинами раздавались темпераментные французские проклятия.

– Заткнись, кошка мартовская, – урезонивала подругу Мария Шлыкова. – Одно только у тебя на уме.

– Сама заткнись, корова! – не унималась Элен. – Мой Бог, он мне за это заплатит! О негодяй!

– А если это не он? – возразила Шлыкова. И сама же себя спросила: – А если это он, почему не признается?.. Не ной, нимфоманочка, мы его проверим. Ох, проверим!

Ее свиноподобная физиономия с угрозой обернулась к входной двери. Элен приподнялась на ковре и устремила безумный взгляд в том же направлении.