Студентам 70–80 – х, эпохи развитого социализма, посвящается…

«В наших биографиях отразилась биография всей страны, годы застоя были для нас годами расцвета, то есть годы нашего расцвета пришлись как раз на годы застоя!»

Часть первая. Стройотряд

Джулай морнинг. «Июльское утро»

“There I was on a July morning

Looking for love.

With the strength of a new day dawning

And the beautiful sun…»

«Байрон – ну, сыграй «July morning»!» – упрашивал молодой веснушчатый волосатый студент по имени Эд – здорового, под два метра роста, парня – увальня, лениво перебиравшего струны разбитой гитары.

Этого молодого человека, разместившегося на своей угловой кровати в комнате № 221 общежития БКК ХПИ, звали Юрий П. и родом он был из Симферополя, а кличку свою Байрон он получил не из-за великой своей любви к небезызвестному английскому лорду Байрону, но из-за своего большого увлечения творчеством английской всё-таки рок-группы Юрая Хипп («Uriah Heep») и её без башенного вокалиста Дэвида Байрона (David Byron).

(Певец и композитор Дэвид Байрон (настоящее имя Дэвид Гаррик) родился 29 января 1947 года (Эппинг, Эссекс), умер 28 февраля 1985 года (Рединг, Беркшир) в Англии.

Карьеру вокалиста Дэвид Байрон начал в эссекской группе The Stalkers, которая в 1969 году с приходом новых музыкантов превратилась в Uriah Heep. Вопреки прогнозам критиков, которые не приняли стилистику – а, главным образом, название новой группы, Uriah Heep очень быстро выдвинулись в ряды лидеров британского хард-рока и, наряду с Deep Purple, Black Sabbath и Led Zeppelin, стали законодателями мод в этом жанре. Не последнюю роль в этом сыграл и сильный выдающийся вокал Дэвида Байрона, близкий к оперному, как писала британская пресса. Дэвид Байрон стал не только важной творческой единицей (и соавтором многих ранних песен группы), но и её харизматичным, экспрессивным фронтменом. Известно, что некоторые вещи (в частности, «Easy Livin») создавались «под Байрона», в расчёте на его эффектную сценическую подачу, он участвовал в записи первых девяти альбомов группы.

Дэвид родился и воспитывался в музыкальной семье. В интервью голландскому журналу Muziek Express (октябрь 1973) он так рассказывал о себе:

«Я начал петь 22 года, в пятилетнем возрасте. Моя мама пела в джаз-банде, да и вся семья увлекалась музыкой. Каждый или играл на каком-нибудь инструменте, или танцевал чечётку. Примерно в то же время я попытался стать знаменитым, выступая в детском телешоу. Мой первый ансамбль не имел названия, не дал ни одного концерта и просуществовал ровно две недели. Когда мне 16 лет, местная группа предложила мне работу. Я выступил с ними один раз и тут же перешёл в группу Мика Бокса, которая называлась The Stalkers. Они как раз уволили прежнего вокалиста и на прослушивании я спел «Johny B. Goode». Меня взяли немедленно.

Дэвид Байрон, Мюзик Экспресс, 1973

«Он был частым гостем на наших концертах, приняв по несколько пинт, мы начинали распевать старые рок-н-рольные вещи. Перед прослушиванием я предложил ему хорошенько подзаправиться, чтобы снять неуверенность. Мы сыграли несколько вещей – и история началась!»

– так говорил гитарист Мик Бокс о начале их творческого сотрудничества.

К 1975 году Байрон был уже хроническим алкоголиком, однако несмотря на болезнь, сумел записать сильный сольный альбом «Take No Prisoners», который получил благоприятные рецензии в британской музыкальной прессе.

Участие в работе над этим альбомом приняли Мик Бокс, Ли Керслейк, и Кен Хенсли. По словам Мика Бокса, во время записи пластинки в студии царила прекрасная атмосфера: «Мы здорово повеселились…Возможно выпили многовато, но зато насмеялись вдоволь». Тем не менее болезнь прогрессировала, Байрон пропускал репетиции, являлся в студию в «нерабочем состоянии», неоднократно срывал концерты – напряжение в группе достигло предела, и в 1976 году Uriah Heep попросили певца покинуть коллектив. Как заметил в те дни Хенсли, «Байрон – классический пример человека, который не в состоянии смотреть правде в глаза и ищет утешение в бутылке». Однако впоследствии он первым признал, что с уходом Тэйна и Байрона «магия Uriah Heep развеялась» и группа перестала походить сама на себя.

Дэвид Байрон сразу же собрал группу Rough Diamond, в состав которой вошёл прекрасный гитарист Клен Клемпсон, но надеждам певца на творческое возрождение не суждено было сбыться, выход альбома «Rough Diamond» (1977 год) совпал с бумом панк-рока, и пластинка просто осталась незамеченной. Такая же судьба постигла и следующий сольный альбом Байрона «Baby Faced Killer», выпущенный также в 1977 году.

В 1981 году певец собрал ещё одну группу Byron Band с молодым гитаристом-вундеркиндом Робином Джорджем, однако альбом «On The Rock» получился откровенно слабым, и группа распалась.

После ухода Хенсли, Тревор Болдер и Мик Бокс (по утверждению последнего) предложили Байрону вернуться в Uriah Heep и были обескуражены его отказом. Примерно в то же время в письме к некоему мистеру Троэли Байрон писал:

«не знаю ничего о Лоутоне и Сломане, потому что, уходя из Хип решил запомнить только всё лучшее и «забыть» остальное. В конечном итоге они всех там поувольняли, один только Мик остался, и не уверен, что он захочет продолжать. У меня с каждым из них дружеские отношения, но, чтобы восстановить их, потребовалось время…».

Поздней осенью 1984 года Байрон записал свой, как оказалось последний сольный альбом, в самом конце зимы 1985 года певец умер в результате сердечного приступа в своей квартире в Рединге. Он скончался не от алкоголизма, но долгосрочные его последствия были очевидны. К этому времени Байрон бросил пить, алкоголя в крови не обнаружено не было, более того в доме певца не нашли ни капли спиртного. Вскрытие показало, однако, что печень его была полностью разрушена.

Несмотря на скромное творческое наследие, голос Байрона до сих пор остаётся своего рода символом рока семидесятых, а его вокальная партия в композиции «July morning» – он же и автор текста этой песни – может служить эталоном рок-вокала).

Герой нашего романа Байрон практически не пил, вернее употреблял, но в меру и учился на 4-м курсе нашего ЭМ факультета в группе «турбинистов», учился он не-шатко, не-валко, с трудом переходя летом на очередной курс, после сдачи «хвостов». На спортивной кафедре его ценили за то, что он иногда далеко закидывал диск, выигрывая на общеинститутских соревнованиях призы для Энергомаша, характером он, как все большие люди, был незлобив, флегматичен, порой даже ленив и было у него только две страсти – музыка и девушка Танька из параллельной группы ПГС-ни ков, т. е. «котельщиков». Благодаря увлечению музыкой он был «душой» нашего факультетского вокально-инструментального ансамбля, и весьма популярной фигурой в общеинститутском масштабе-из-за чего очень переживала и страдала девушка Танька, которая считалась «священной коровой», ну т. е. «девушкой Байрона» и на танцах к ней никто не подходил. Там она могла простоять весь вечер с подружками подпирая стену, пока Байрон на сцене выделывал очередные гитарные соло; подружек конечно же приглашали, а вот Таньку нет, и это её очень бесило, так как она Байрона поначалу вообще никак не воспринимала и не мечтала провести с ним остаток своей жизни, поэтому всячески его третировала и мучила.

Байрон наконец сначала сказал, что он не имеет настроения петь в такой нервной обстановке посреди сессии, и не будет до хрипоты спорить, что всё-таки первично – материя или сознание. Это всё чепуха, однозначно, что первично – МУЗЫКА, потом внял нескончаемым просьбам Эда, а так как в комнате собралась целая компания друзей, разместившаяся на кроватях и стульях за обеденным столом, стоявшим посреди большой комнаты – то он устроил небольшой концерт начав песню словами «Зе риз воз он э джулай морнинг…».

Конечно, вытянуть 4-ю октаву в знаменитом припеве, как настоящий Байрон в July morning, он не мог по причине отсутствия этой самой октавы, но искусно свёл свой фальцет к гитарному соло, а компания дружно подхватила хором знаменитый припев ла-ла-ла, лала-ла-ла. Исполнив ещё песни Lady in Black и Easy Living, он закончил свой короткий концерт и шутливо раскланялся, Эд сразу набросился к нему с просьбами показать незнакомые гитарные аккорды, а Командир указал Байрону на неточности в его английском языке при исполнении.

Байрон английский знал плохо и все песни просил написать ему русским текстом, из-за чего Командиру иногда приходилось часами по ночам крутить катушки кассетного магнитофона «Романтик» вслушиваясь в звучание плохой записи и различные интонации английского языка и всех его различных диалектов, стараясь при этом добиться точной расшифровки текста песен.

Байрон старался выучить переведённый текст, но со временем научился лихо его интерпретировать, как в театральной миниатюре с участием артистов Ширвиндта и Державина, что уже никто не сомневался, что он отлично знает английский язык, но если кто-то пытался вслушаться в его пение и произносимые там английские слова конечно же ничего не понимал при этом. Только «Джулай монинг» без твёрдого русского «Р» там звучало – очень похоже на чистый оксфордский диалект английского языка.

Хорошо, когда Миша М., промышлявший фарцовкой музыкальными западными дисками, приносил конверты с напечатанными на них текстами песен, а когда их не было, тогда приходилось мучиться самому и писать Байрону абракадабру на русском языке.

Ведь на дворе стоял 1979 год – время развитого социализма и до компьютеров было ещё далеко, хотя на кафедре вычислительных машин стояла какая-то ЭВМ техника – предтеча будущих мощных ПК.