Отзывы на книги автора «Валерий Подорога»

В мире жизнерадостных ацефалов.

Несмотря на то, что "Kairos, критический момент" Валерия Подороги заявлен как фрагменты размышлений о современном искусстве, это не совсем так.

Данная книга, скорее, относится к антропологии философии, чем к изучению актуальных проблем современного искусства и описывает проблемы искусства через фактор становления человека в современном мире. Из подобной диспозиции чтения становится ясно, что книга не затрагивает конкретные проблемы современного искусства, а занимается исследованием проблем, стоящих за рамками матрицы оной. Зачастую для российских современных критиков и художников характерно вторгаться в область философии и использовать философский жаргон для создания симулятивных концептов, в рамках своих мимолетных художественных высказываний. В данном исследовании разговор ведется на территории философии и это, безусловно, большой плюс данной книги.

Одной из центральных проблем книги является исследование скорости производства и скорости потребления высказываний. Подорога выступает критиком ни сколько современного искусства, сколько современного человека в целом. Но искусство находится в центре современной человеческой деятельности и, следовательно, то, что касается факторов динамики культуры касается и динамики искусства.

Из людей, имеющих отношение к современному искусству, в книге упоминаются только: Бренер, Брускин, Кулик, Кабаков, Монастырский, Осмоловский и Энди Уорхол. Из современных критиков современного искусства только: Борис Гройс и Розалид Краусс. Создается впечатление, что автору не совсем интересно современное искусство и те эстетические критерии, которое оно порождает. И поэтому ему проще и, возможно, даже привычнее упоминать эстетическую концепцию Эйзенштейна, чем «нечто совершенно странное и даже удивительное», характерное для концепций Розалинд Краусс.

Опираясь на противопоставление модерна и авангарда, Валерий Подорога развивает концепцию скорости Пола Вирильо. Описывая противопоставление модернизма и авангарда, автор акцентирует шоковость последнего, иронизируя, что после всех атак авангардного искусства, лик культуры больше похож на поверхность Луны. Такая логика вполне закономерна в рамках той культурной парадигмы, в которой находится автор. Круг чтения Породоги характерен для его исследований. На примере Пруста, Джойса и Беккета, выстраивающих свою концепцию произведения искусства, приводится пример совершенного Произведения, условием понимания которого является длительное время его восприятия. В противопоставление которому ставится современное искусство, стремящееся в рамках все более и более ускоряющегося мира производить быстросчитываемые и быстро забываемые концепции. Особенно метко и иронично упоминается интернет, интерпретированный неким «протезом», встраивающимся в наше новое тело, позволяющее, с одной стороны, быть мнимым участником всех событий, но при этом, оставаясь, в пустоте. Таким образом, противопоставляется: длительное – истинное и мимолетное – ложное.

Тем не менее, «Кайрос» - это не система наук, а продвижение от фрагмента к фрагменту. Эти части речи критичны, ироничны и зачастую полны сожалений о том положении, в котором оказался современный человек. Отсюда и актуальные художники, «не видящие неистовой семиургии, овладевающей симулякром», которые не более, чем «жизнерадостные ацефалы». Один фрагмент западает в душу - случай авиакатастрофы Ту-144 над Парижем, когда пилоты могли наблюдать собственное падение через бортовые телевизоры. Не этим ли наблюдением мы заняты в настоящее время?

Как мыслить абсолютное зло? Где искать точки разграничения зла и не-зла? Как зло теряет свои ориентиры? Эти вопросы часто появляются после прочтения книги Валерия Подороги «Время после. Освенцим и ГУЛАГ: мыслить абсолютное зло». Идеологическое столкновение двух лагерей зла на страницах этой работы плавно поводят к мысли о крушения и обреченности человеческой натуры. Трансформация человеческого под гнётом неосознаваемого кризиса цивилизации становится пределом схватывания последнего мгновения человеческого.

Философ Подорога пытается связать несвязываемые узлы для обнаружения корневых разломов человеческой субъективности. Вопрос о палаче как о фигуре бюрократической командной силы сталкивается с понимание жертвы как «отработки» образа врага. Жертва, лишенная личностного потенциала, становится врагом-другим для палача. Рефлекторная работа организма, психологическое состояние, телесные манипуляции – всё встроено в логику утверждения и обличения зла. Но почему зло абсолютно? Точнее почему Подорога полагает, что пределы Освенцима и ГУЛАГа выступают манифестацией зла? Это связано с тем, что философ обнаружил границу невыразимого и невысказываемого зла. это зло постулирует себя как норма функционирования; зло, которое будет создавать посткатастрофизм; это то зло, которое лишилось уровне саморефлексии, заманив его идеалом идеолого-тиранического превосходства.

Книга показывает, как и каким образом человеческий субъект распадается и разлагается под воздействием щелочи неконтролируемого зла. Не-контроль возможен, когда зло отменило контроль для себя. Расщепление субъекта, выворачивание его сущности отражает специфику присвоения и уничтожения; зло встроено в мир, но абсолютное зло пытается мир встроить в себя. Проблемой становится не выживания, а жизнь после Освенцима и ГУЛАГа. Выжить – это преодоление физиологическое; жизнь после выживания – экзистенциальная борьба с лагерным прошлым, которое преследует постоянно и напоминает о себе. Время после означает осмысление культурного пространства, поиск оптимального способа свидетельствования о катастрофе. Таким свидетельством становится литература на примере Варлама Шаламова: «Не проза документа, а проза, выстраданная как документ» (Шаламов В. Собрание сочинений. Том 1. С. 380). Подорога считает, что литература факта способна показать чистоту переживания и проживания катастрофы».

Помню, писал про Подорогу некие глумливые вещи с "околоправославных" позиций еще до того, как он умер (потираю руки).
Как путинист-эфилист и сталинист-антинаталист еще раз возмущусь приравниванием гулага к освенциму, но это всё не главное.
Теперь можно написать еще свободнее: хотелось бы сразу идентифицировать философскую ориентацию Абсолютного Зла. Рассмотрим на примере Марии М.: на самом деле она точно не была антинаталисткой, ни, тем более, эфилисткой, ни даже проморталисткой )
Вообще все эти деятели скорее всего держали в голове некую возможность "светлого нацистского будущего", возможно даже с католическим флером.
Если бы война была выиграна нацистами, то Освенцим бы воспринимался как небольшая неудобная страница, или даже просто прагматическая необходимость.
Так что Абсолютное Зло скорее всего было достаточно оптимистично, наталистично, консервативно и дальновидно )
В отличии от клоунов типа отрицателей Холокоста, или его одобрятелей (даже такие нашлись в среде эфилистов, увы, но я не имею к этим дегенератам никакого отношения).
Но вернусь к гулагу наших дней со всеми эти новостями о пытках: как метафизический садист, очень негативный утилитарист, антинаталист и эфилист я всячески поддерживаю эти явления - и пытки (пока это не касается меня, конечно)), и новости, чем больше, тем лучше )
Кстати, весьма рад: лентару оказалась ничуть не слабее ньюсру в последнее время.
Это всё обладает прекрасным деморализующим эффектом и несомненно поспособствует сокращению рождаемости не только в маргинальных слоях, но и выше.
Не говоря уже о том, что сами жертвы вряд ли станут размножаться после этого всего.
Можно даже сказать, что жертвы пыток страдают не зря )

* Это сатира, не является экстремизмом, реабилитацией нацизма и прочим, полностью поддерживаю Путина, ФСБ, органы внутренних дел и Федеральную Службу Исполнения Наказаний