Свои соображения об этом штурме депутат Ермолин рассказал в эфире радио «Эхо Москвы». Его душили слезы отчаяния и гнева, но он старался говорить спокойно, как эксперт. После эфира Ермолину позвонил помощник замглавы администрации президента Владислава Суркова. Похвалил от имени Суркова спокойный тон комментария и предложил выступить с комментарием еще и на Первом телеканале.
– Я пришлю вам факс с текстом, который нужно говорить, – сказал этот человек.
Через некоторое время Ермолину пришел факс. Там говорилось, во-первых, что перед лицом террористической угрозы граждане должны быть бдительны, и с этим Ермолин был абсолютно согласен. Во-вторых, там говорилось, что с террористами нельзя вести переговоры и правильно делал в Беслане антитеррористический штаб, что переговоров не вел, потому что от переговоров террористы только наглеют.
– Ну что? – перезвонил сурковский помощник. – Вы получили факс?
– Получил, – Ермолин говорил спокойно. – Только я не буду говорить, что не надо вести переговоры.
– Почему?
– Потому что переговоры вести надо – всегда, при любых обстоятельствах, до последней возможности. Это я вам как специалист по антитеррору говорю.
Помощник Суркова хмыкнул и повесил трубку.
Через час приехали телевизионщики: оператор и звукооператор. С ними не было даже журналиста, который задавал бы вопросы. Оператор установил камеру, звукооператор наладил микрофон, Ермолин сам наговорил в камеру все, что считал нужным сказать об операции по освобождению заложников в Беслане.
Когда двадцать раз перемонтированные обрывки его слов вышли в эфир, снова позвонил помощник Суркова:
– Анатолий Александрович, вы все же не сказали то, что мы вас просили сказать.
– Не сказал.
– Ну смотрите.