После того, как были сформированы Винницкая областная и районные управы, которые назначили старост в селах, то в области официально утвердилась оккупационная структура управления. Со временем появились старосты колхозов, или, так называемых, общинных хозяйств. В села вернулась часть раскулаченных и репрессированных крестьян. Каждый староста, как правило, формировал вокруг себя группу поддержки из родственников и других односельчан. Начали действовать сети доносчиков, созданные старостами и полицейскими структурами. Опираясь на эти социальные группы населения, немногочисленные немецкие полицейские подразделения на начальном этапе оккупации вполне контролировали ситуацию на местах.
Вследствие создания местных органов власти между представителями оккупационных структур и значительной частью населения сразу возникли многочисленные противоречия. Люди быстро разочаровались в немецких руководителях управ, которые находились в области и районах. Их поведение часто вызывало ужас и негодование. Однако более сложным было отношение к местным начальникам из среды самых украинцев. Их не любили и боялись, но были вынуждены взаимодействовать с ними в повседневной жизни. В ряде случаев старосты (главы сельских советов), сотрудники сельских управ (сельсоветов), главы общинных хозяйств (колхозов) в начале оккупации остались теми же, что и при советской власти. Поэтому обычными стали доносы людей в районные управы с обвинениями местных начальников в связях с партизанами.
Дальнейшему усилению страха перед оккупантами содействовала также дальнейшая политика депортации украинских остарбайтеров в Германию. Люди получили от своих сыновей и дочерей первые письма с описанием реальных условий жизни и работы в Рейхе. Это привело к формированию настроений среди молодых людей – „убегать, и не ехать“. Вследствие этого отношение большинства населения к оккупантам стало еще более негативным. Однако в июле и августе 1942 года гитлеровцы еще наступали на Сталинград и Кавказ, а потому люди работали и молчали, ожидая дальнейшего развития событий.
Назначение Александра Ксенича на должность старосты общинного хозяйства села Ярышивки было не очень долгим и длилось лишь до конца осени. Собранный с полей хозяйства урожай 1941 года почти весь был реквизирован новой властью на нужды немецких войск и Рейха. Некоторую часть урожая оставил себе на проживание староста села. За его же распоряжением были обеспечены хлебом помощник старосты Степан Линда и все полицаи в счет оплаты их службы новой власти. В результате этих действий работникам хозяйства для выплат за выполненную работу почти ничего не осталось. Поэтому крестьяне старались, собирая урожай, часть его тайно припрятать в поле. Под покровом темной ночи они тихонько вынимали его из этих тайников, и везли, или несли тайком домой.
Назначенный новой властью староста общинного хозяйства, хорошо понимал стремление подчиненных обеспечить продовольствием свои семьи в зимний период. Поэтому он и не прикладывал особых усилий, чтобы остановить те кражи. Впрочем, это делали вместо него староста села и команда из полицаев, тщательно выслуживаясь перед новой властью. Они часто делали засады ночью и ловили людей с украденным с поля урожаем. Наблюдая за работой Ксенича и, ощущая пассивное сопротивление этого бывшего комсомольского предводителя новой власти, со временем Петр Яремчук уволил его и назначил на эту должность своего помощника Линду Степана.
Вследствие такого хода событий Александр надолго остался без работы. Не желая терпеть постоянные издевки односельчан на эту тему, он решил трудоустроиться грузчиком на железнодорожную станцию Винница. Кроме небольшого денежного обеспечения, рабочим станции выдавали также продовольственный паек. Чтобы иметь на новом месте работы какого-то близкого человека, Александр со временем начал уговаривать своего приятеля Лукаша Пугача присоединиться к нему. Тот тоже не имел постоянного заработка в селе, а потому перебивался с хлеба на воду. Как-то встретив Лукаша на улице, Александр обратился к нему:
– Привет, Лукаш! Что-то давно тебя не видел, наверное, запил из горя?
– Но ты же знаешь, что я не употребляю того зелья. Да и тебя что-то давно не вижу в селе, – не совсем ведясь на подсказку, ответил Лукаш.
– Не видишь, потому что уже месяц, как я в Виннице работаю на грузовой станции. Могу и тебя туда взять, потому что бригадир мой приятель.
Услышав ту речь, Лукаш думал недолго. Здесь в селе ему особой работы нет. А, смотри, скоро могут и в Германию забрать работать на благо Рейха. Как выйдет ему 17 лет, то и возьмут, как взяли уже в начале марта десяток сельских юношей и девушек, прежде всего бывших комсомольцев. Лукашу было известно, что в ту первую партию попал и сосед Александра – Анатолий Табачнюк.
Уже в середине февраля 1942 года сельская управа села Ярышивка получила с управы района распоряжения следующего содержания:
«13 февраля 1942 г. Старосте села Ярышивка.
Согласно распоряжению областного комиссара от 12 февраля 1942 года о наборе рабочей силы в Германию районова управа предлагает выделить из Вашего села 10 душ разных специальностей мужчин и женщин возрастом от 17 до 45 лет. Выделенные люди должны быть физически здоровы, иметь справку врача о состоянии здоровья. Предупреждаю всех старост сел, что это есть дело важное и, в случае Вами невыполнения этого, будете отвечать по закону военного времени.
Руководитель отдела общественных работ Швайцер Заместитель главы районной управы Горецкий»
Не выполнить это распоряжение сельская власть не могла, потому что по законам военного времени к ним могли быть применены меры физического влияния, вплоть до расстрела без суда и следствия. В то время любого человека могли казнить даже за незначительную вину. В первые месяцы оккупации немецкой властью был внедрен комендантский час, за которым после десятого часа вечера запрещалось выходить из дома. В то же время, каждому работающему выдавалась «карточка объявлений» (трудовая книжка), которая одновременно служила и пропуском (аусвайсом) при необходимости передвижения в период комендантского часа.
В первую очередь в список отправки в Германию включались юноши и девушки, которые до войны были активными комсомольцами. На выполнение распоряжения районной власти первая группа жителей села из числа тех же комсомсольцев была отправлена на работы в Рейх в начале марта 1942 года. Попал в эту группу остарбайтеров и Анатолий Табачнюк. А вот Александру Ксеничу, который к тому времени уже находился на роботах полезных для новой власти, удалось избежать такой участи. Не попал туда и Лукаш, которому еще не исполнилось семнадцати лет.
Таким образом, Александр Ксенич и Лукаш Пугач зимой и на протяжении первой половины 1942 года продолжали работать рабочими в Виннице на грузовой станции. Проживали они в пристанционном общежитии. В село Лукаш и Александр наезжали только по выходным дням. Однажды, разгружая вагон с продовольствием и другим товаром, который прибыл из фатерлянда для обеспечения жандармерии и немецких чиновников, Лукаш потихоньку произнес, обращаясь к Александру:
– Саша, а глянь-ка сюда. Видишь те горы упаковок военных кителей, брюк и белья?
– Да вижу я, и что из того? – не понял вопроса Александр.
Лукаш оглянулся по сторонам, проверяя – нет ли вблизи посторонних ушей и глаз. А дальше продолжил:
О проекте
О подписке