© Макаров Валерий Викторович, 2017

© Летний сад, оформление, 2017

Плёс северного сиянья

Сага побега

 
Мудрость не ищет ни старых,
Ни новых дорог.
Мудрости нам не хватает,
А поиск пути лишь предлог —
Уйти, закружиться
Поглубже в снегу, на ветру.
Ты жизнью играешь?
Ну что ж,
Продолжаем игру!
 
 
И всё же я верю,
В том правда какая-то есть,
Что мы не хотим сорняками
Цепляться, царапать и лезть,
Когда даже лучшие люди
До времени до поры
Предпочитают Владимирку
И темя Голгофы-горы.
 
 
За всех перед всеми
Хотел бы ответить я сам,
Бичами гоните меня
По сгоревшим лесам.
И если из пепла снегов
Подниму я зелёным побег, —
Значит, вечного в нас
Ни пламя не выжжет, ни снег.
 

1987

«О, с этими цветами полевыми…»

 
О, с этими цветами полевыми
Настолько я сроднился, как с тобой.
Вот подступает волнами живыми
Их медленно колеблемый прибой.
 
 
Ни буйством красок, пестротой названий,
Не увлекут души в нездешний сон.
А между тем, без тихих их признаний
Так не звучал бы солнцем небосклон.
 
 
Так не клубилась бы гроза покровом синим,
Когда б не стыли васильки среди полей
От красоты небес дориносимой,
А пуще от сознания своей.
 
 
Земля была бы хуже замарашки,
Грубее домотканого холста,
Когда б, как снегом, ворохом ромашки
Весна не обожгла её уста.
 
 
Вдруг вспыхнула… Да нет, не рассмеётся!
Но я твоё волнение пойму.
Ведь полевой цветок едва качнётся,
А бурю дарит сердцу моему.
 

2007

«Гроза надломленной сиренью…»

 
Гроза надломленной сиренью
Распахивает небеса,
Уже готовые к прочтенью
И зазвучать на голоса.
 
 
Я счастлив этой вспышкой краткой,
Что на страницах бытия
Не отцветающей закладкой
Заложена душа моя.
 
 
Среди минутных озарений
Тем легче нам читать с листа,
Как этой молнией сирени
Вдруг загоралась береста.
 

2011

Первый снег

 
Я брошусь вдоль реки и буду продолжаться,
И будут берега меня сопровождать.
И будут, как в реке, во мне преображаться
Берёзы в золото и в облака опять.
 
 
Пусть солнце щурится с прохладцею во взгляде,
Я для того любил негромкость этих вод,
Чтоб в безымянной находить отраде
То, чем душа несуетно живёт.
 
 
Среди людей я прикоснулся к смерти.
Под движущимся небом средь полей
Всё безобразье ножевых моих отметин
Мне осень вызвездит алхимией своей.
 
 
Без сожалений, но и без проклятий
Я, весь серебряный, здесь буду втоптан в грязь.
С одним лишь небом я искал объятий
И, наконец, душа с ним обнялась.
 
 
Я наравне теперь со всею этой ширью,
Со всею этой высью наравне,
И равноденствием взываю к перемирью
Грозу на небе и росу в стерне.
 

2011

«Так что же значишь ты, полночный соловей…»

 
Так что же значишь ты, полночный соловей?
Какой бессмертный рай или смертельный ад
Ты превозносишь песнею своей,
Хотя бы к чёрту здесь летело всё подряд?!
 
 
Зима замкнула наглухо окно.
Но даже стужа не замкнёт души,
Где много отцвело, а больше сожжено,
А розы памяти всё так же хороши.
 

2011

«Здесь движется весна…»

 
Здесь движется весна
И яблоневый сад,
Едва восстав от сна,
Расцвечивает взгляд.
 
 
Неловок и нетвёрд
В движениях своих,
Он чувствует аккорд,
Что разрешится в них.
 
 
В корявых пальцах рук
Вдруг зреет ураган,
Как будто каждый сук
И флейта и орган.
 
 
Изорвана кора,
Изломанны стволы,
Но в глубине нутра
Жужжит душа пчелы.
 
 
Достаточно щелчка
И сжатое в комок
Предчувствие цветка
Перерастёт в цветок.
 
 
Зарозовел один,
За ним зацвёл другой,
Взрывая сон седин
Младенческой игрой.
 
 
И отступила спесь
Всех трещин и заплат.
О, как раскрылся весь
Весенний звукоряд.
 

2012

«Так ясно в небесах…»

 
Так ясно в небесах!
И вдруг на солнце ливень.
Нет, мы живём не в снах,
А где-то между ними.
 
 
Зацепки нет прямой,
Но жизнь – в моём сознанье —
Обратный путь домой,
Игра на узнаванье.
 
 
Где всё до мелочей,
Когда глядишь сквозь воду,
Вдруг обнажит ручей
Бесстрашно, но по ходу.
 
 
Всмотреться не успел,
Уже иное зримо,
Как призрачный прицел
Проскальзывая мимо.
 
 
И это без конца
Закручено с начала.
Не узнаёшь лица,
Пока не зазвучало.
 
 
За голос всё отдашь,
Родное узнавая,
Поскольку голос наш
Есть речь души живая.
 
 
Так пой же, говори,
И я тебе отвечу.
Задолго до зари
Мы справим нашу встречу.
 
 
И уж не важно нам,
Что мы идём наощупь.
Стреляют по ногам,
Но выживший – не ропщет.
 

2014

Осень Веласкеса

 
Теперь у нас испанская пора:
В лесах горят лимоны, апельсины.
И роскошь в грязь упавшего ковра
Веласкесом подарена России.
 
 
Ему и осень помогла сама:
Где подмешала грусти, где задора,
Особо расцветив игру его ума
И золотом расшитого камзола.
 
 
Какая тонкость в этой пестроте,
Какие всюду шали и браслеты.
И как серебряно звенят браслеты те,
Берёзам на запястия надеты.
 
 
Рябины в бусах, в ожерельях ель,
Ольха в кокошниках, в коронах клёны —
Их понемногу разбирает хмель
Под звук зимы чуть слышный, отдалённый.
 
 
И вдруг сорвутся все и бросятся толпой
Под мощные гитарные аккорды
Узорами расписанной тропой
Туда, где нет ни выхода, ни брода.
 
 
Кто верховодит этим колдовством?
Уже знобит от стука кастаньеты.
Стаканы воздуха наполнены вином,
В котором смешаны пейзажи и портреты.
 
 
Вот живопись, достойная костра.
Но где же все лимоны, апельсины?
Со всею пышностью испанского двора
Так осень догорает по России.
 

2012

Кошки (Зимний вальс)

 
Облаками, кораблями
В зимнем небе наши сны
Проплывают над краями
Чуть оснеженной луны.
Трубниковский переулок
Лёгким снегом окрылён, —
Час и место для прогулок
Тех, кто юн и кто влюблён.
 
 
Мы с тобой давно знакомы,
Но в такие вечера
Мы, как прежде, беззаконны,
Так же юны, как вчера.
Сумасшедшие немножко,
Спотыкаемся в шагу.
Вдруг мы видим, кот и кошка
Закружились на снегу.
 
 
Что за дивные движенья,
Что за ласковость во всём.
Никакого напряженья,
Если каждый невесом.
Видно, что молодожёны,
Ясно, что из-под венца
В этот мир заворожённый
Принесли свои сердца.
 
 
Как ночные крылья снега
Молодые души их.
Дай им, Боже, оберега
От напастей городских,
От собаки, от потравы,
От расправы дурака.
Человеческие нравы
Не исправились пока.
 
 
Время быстро пролетает.
Облака ли, корабли —
Всё, что души окрыляет,
Не зависит от земли.
Трубниковский переулок
Остаётся, как всегда,
Нашим местом для прогулок,
Нашим часом сквозь года.
 
 
Но с тех пор, едва позёмка,
Вспоминаем про себя:
Два счастливые котёнка
Вновь вальсируют, любя.
Снег пушится, снег искрится.
Кошка смотрит на кота.
Если есть такие лица, —
Есть на свете правота.
 

2012

У Синего Моста

 
Где-нибудь в Петербурге,
У Синего Моста,
Заблудиться не трудно,
Закружиться так просто.
 
 
Пожимая плечами,
Не спеши улыбаться,
Но, конечно, ночами
Лучше здесь не встречаться.
 
 
С карнавальным пристрастьем
К таинственным действам
Здесь с тенями злосчастья
Бродят жертвы злодейства.
 
 
Люди разного круга
Собираются вместе,
Угощая друг друга
Должной порцией мести.
 
 
Никому понарошку
Смерть здесь не поклонилась.
Но зато на морошку
Никогда не скупилась.
 
 
И шампанского тоже
Не жалела с сивухой,
Оттого здесь, похоже,
Все немного под мухой.
 
 
Для случайного гостя
Нет особого госта:
Вечный проигрыш в кости,
Вечно прыгаешь с моста.
 
 
Без особой причины
Не ищи этих улиц.
Мы с тобой без личины,
Потому и вернулись.
 

2013

«Он, слава Богу, снова на плаву…»

 
Он, слава Богу, снова на плаву,
Санкт-Петербург, наш город заповедный.
Его двойник кровавый смыт в Неву,
А этого вновь вывез Всадник Медный.
 

2013

«Смерть не заходит в гости…»

 
Смерть не заходит в гости,
Не требует любви.
Она играет в кости,
В чужие, как в свои.
 
 
Что выпадет, не ясно.
Известно лишь одно:
Усилия напрасны
Быть с нею заодно.
 
 
Тут действуй осторожно,
На ощупь, на просвет.
Когда она возможна,
Тебя, возможно, нет.
 
 
Она ведь только средство
Какого-то пути
И надо без последствий
Круги его пройти.
 
 
Не сбиться, не споткнуться
И совершив закон,
Не то чтобы проснуться, —
Преодолеть свой сон.
 
 
Грехами, как цепями
Опутанный, спеши
Свалить пещерный камень
С натруженной души.
 
 
Все смертные сомненья
Отпрянут, как болезнь.
И явишь ты Спасенья
И Воскресенья весть.
 

2013

«Под гроздьями грозы, как будто сполупьяна…»

 
Под гроздьями грозы, как будто сполупьяна,
Мы падали с тобой и посреди земли,
Что было под рукой, хватали жадно, рьяно
И жажду утолить едва-едва могли.
 
 
Огромный мир вставал, как лес мифотворенья.
Нас оглушали дивьи голоса.
И норовили сбить сердцебиенье
Иные, не святые чудеса.
 
 
Казалось это колдовским обрядом
Каких-то обитателей чудных,
Увенчанных плющом и виноградом,
В обильной пене и парах пивных.
 
 
Но фавнов и сатиров мы спугнули.
Уж если были там рогатые друзья,
То это всё олени да косули,
Их в чародействе упрекнуть нельзя.
 
 
А просто были мы тогда, как дети,
Как первые созданья всех времён.
И вот мы пережили бури эти,
А голос жажды всё не утолён.
 

2013

Звезда Хлебного Дома

 
Всё то, что пронеслось
Над нашим домом,
Не сон, но худшим сном сбылось,
Судом, Содомом.
 
 
Проломами окон
Он смотрит непотребно.
А звался прежде он,
Был Домом Хлеба.
 
 
Но совесть из людей
Палач умело вынул
И выдал горсть гвоздей
И дал дубину.
 
 
Пошёл народ бродить,
С душою в корчах,
Себе подобных бить
И всяких прочих.
 
 
Но сквозь пустырь в окне,
В глазных провалах,
Как будто светит мне
Свет, как бывало.
 
 
О светоносный Вифлеем!
Ну что ж, как видно,
Ты мне, как хлеб, который ем,
Звезда Давида.
 
 
Дабы смирить уста
Народной злобе,
Ты привела Христа
В пастушьей робе.
 
 
Свети же, не скупись,
Тем, кто в потёмках,
Свою курочит жизнь
И жизнь в потомках.
 
 
Кому гульба, кому
Кровавое застолье.
Закваска есть в дому.
Чем хлеб посолим?
 

2013

«Богатый не влезет сквозь ухо верблюда…»

 
Богатый не влезет сквозь ухо верблюда
И что-то там вроде какого-то блуда
С копейками и деловой шелухой:
Торгующих в храме довольно с лихвой.
Две лепты свои положила старуха,
А мне чем делиться? Запечной трухой?
Богат я, и то лишь присутствием духа
Отчасти, поскольку приходится мне
Присутствовать часто снаружи и вне
Пространства себя самого на земле,
Которую я облетаю ночами
И звёзды считаю на Божьем челе,
Рискуя низвергнутым быть их мечами
За то, что я, нищий, кажусь богачом,
Гораздо богаче печальной вдовицы.
О, лишь бы душой для души не скупиться,
А ухо и самый верблюд ни при чём.
 

2010