И две тысячи лет – война, война без особых причин.

Война – дело молодых, лекарство против морщин.

Красная, красная кровь – через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава, через три она снова

жива

И согрета лучами Звезды по имени Солнце.

Виктор Цой.

Глава 1. Заместитель и министр

В кабинете, откуда открывался вид на Лубянскую площадь, блестевшую асфальтом после недавнего дождя, сидели на мягких стульях, беседуя, два человека. Один, лет пятидесяти, в штатском, рослый и седой, другой чуть старше и ниже, в общевойсковом мундире генерала армии.

– Таким образом, Николай Дмитриевич, – взглянул на собеседника военный, – за истекшее время мы совместно отработали в Москве двенадцать организованных преступных группировок. Часть их лидеров и бойцов уничтожены в ходе проведенных операций, сорок три задержаны и по оконченным расследованием делам, осуждены судом к реальным срокам наказания. Кроме того, ликвидированы еще семнадцать, ОПГ* на территории России и активно ведутся разработки остальных.

– Ну что же, Виктор Федорович – со вниманием выслушал собеседника, человек в штатском. – Вам есть о чем докладывать Президенту.

– Не без вашей помощи, – согласно кивнул тот.

Оба знали друг друга достаточно давно, пересекаясь по службе, и в определенной мере доверяли, что случалось меж их ведомствами, редко. «Рожденная революцией»* и Железным Феликсом, постоянно конкурировали перед вождями, нередко вступая в тайное противостояние.

А еще оба не любили Запад и пришедших к власти либералов, составивших президентское окружение.

Закончив разговор, мужчины распрощались, и генерал, взяв со стола тисненой кожи папку, мягко ступая по ковру ботинками, направился к двери. Когда она бесшумно закрылась, человек в штатском, встав, подошел к окну и, заложив руки за спину, окинул взглядом площадь. Такую же, как раньше, с несколькими рядами катящих цугом автомобилей, но без памятника Дзержинскому. Вместо него, у Политехнического музея темнел Соловецкий камень, водруженный в память о жертвах Сталинских репрессий.

Он вспомнил, как в августе девяносто первого, ночью, под вой и улюлюканье толпы, монумент создателя ЧК, уцепив за шею тросом, словно висельника, автокран грузил на подогнанную платформу. Затем вся эта свора, вознамерилась взять штурмом здание КГБ СССР, в котором забаррикадировались сотрудники, но не хватило смелости. Одно дело сражаться с памятниками и совсем другое с вооруженными людьми.

Спустя год многие прозрели, в том числе кто был на площади, но оказалось поздно. Великой Страны больше не было. От нее остались разорванные в клочья территории, с катастрофически нищавшим населением. Зато торжествовали победу демократы, выступая с высоких трибун и обещая одураченному народу золотые горы.

– Да, – вздохнул человек у окна.– Пришло их время. А потом вспомнил одну из любимых книг «Эру милосердия», о которой так мечтали. Зря надеялись.

Являясь заместителем директора Федеральной Службы Безопасности, созданной на обломках КГБ, он, помимо прочего, курировал Министерство внутренних дел, организуя там агентурную работу. Год назад, вместе с директором (третьим по счету за четыре года) был вызван в Кремль, на аудиенцию с президентом, озабоченным разгулом преступности в стране, принявшей небывалые масштабы.

– Нужно, памаш, с этим делом кончать, – сказал в беседе гарант, недовольно сопя носом. – Среди белого дня, в центре Москвы, взрывают машины уважаемых людей, убивают журналистов с телеведущими, грабят квартиры народных артистов. Это ни в какие ворота не лезет. Так что подключитесь к МВД и помогите всем, чем можно (сурово уставился на чекистов).

– Понял вас, – изобразив решительность на лице, встал директор.– Разрешите выполнять?

– Валяйте, – пробасил гарант, потянувшись за стоящей рядом, запотевшей бутылкой минералки.

Приглашенные, покинув кабинет, спустились вниз, прошли по ковровой дорожке мимо охраны в штатском, и вскоре черный лимузин директора выкатился из ворот Спасской башни. Вернувшись на Лубянку, приступили к исполнению. Точнее приступил заместитель.

В отличие от своего шефа, бывшего коменданта Кремля, разбиравшегося в оперативной работе как свинья в апельсинах, он являлся профессионалом, глубоко знавшим это дело. А еще прошел Афганистан, возглавляя там группу стратегической разведки КГБ, выполнявшую особые задания.

Для начала, оговорив с министром Внутренних Дел вопросы взаимодействия, создал в аппарате новое подразделение из сотрудников, бывавших в «горячих точках»*, определив задачи, после чего началась активная работа. И вот теперь, в очередной раз, они с министром обсудили результаты.

Выйдя из здания Лубянки и усевшись в ждавший у подъезда служебный «мерседес» с мигалкой, генерал армии бросил водителю, – на Житную.

Тот вырулил из обширного внутреннего двора (охрана, вытянувшись, козырнула), сделал поворот направо и влился в поток двигавшихся по площади автомобилей.

Как и заместитель директора, министр был оперативник до мозга костей, пройдя все ступени милицейской иерархии. В советское время руководил арестами членов ГКЧП*, пытавшихся совершить государственный переворот, внутренними войсками в Чеченской войне, а после блокированием и штурмом Верховного Совета.

По натуре генерал был жестким человеком и в вопросах борьбы с преступностью стоял на позициях маршала Жукова, когда в послевоенной Одессе, тот посредством войсковой операции, ликвидировал все банды.

Ряд историков с журналистами, считали, это легендой, а министр знал точно, поскольку был лично знаком с одним из участников той, операции, ветераном милиции, подполковником Давидом Курляндом. Тогда он служил в Одесском уголовном розыске и лично свидетельствовал, что все то, правда. Имелись на этот счет и засекреченные архивные дела, ждавшие своего часа.

За тонированными стеклами автомобиля проплывал центр столицы, с многочисленными торговыми рядами, разнокалиберными палатками и вывесками коммерческих ресторанов, на русском с английским. «Макдоналдс» – прочел министр одну и гадливо поморщился.

Приехав к себе в министерство, он поднялся лифтом на второй этаж, прошел по ковровой дорожке длинного коридора в приемную, бросив вытянувшемуся адъютанту, – чаю, а оттуда в свой обширный, современного интерьера кабинет. Там, определив на вешалку фуражку с золотым шитьем, глядя в зеркало пригладил короткие волосы и вскоре сидел за рабочим столом, просматривая аналитический отчет.

Тот был за текущий месяц. Организованная преступность по – прежнему оставалась высокой, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, но в Центральном федеральном округе и Москве, отметилась тенденция к снижению.

Глава 2. Орлов

– Раньше прыгал?

– Да!

– Пошел!

Толчок в спину, рывок, и он завис в воздухе. Мимо, вращаясь вокруг оси, стремительно пролетел падающий вертолет. Несколько секунд – и машина, ударившись о землю, раскололась на куски.

Перед ним выпрыгнула девушка, ее купол виднелся ниже. Сверху кто-то начал палить короткими очередями. В кого это? Так, увидел, – в духов*. Они тоже стреляют. Куда? Черт, да в нас же! Где мой коротыш?*

Рядом свистели пули, он никак не мог изготовиться к стрельбе, поскольку высокие тополя возле какого-то кишлака скрыли обзор из виду.

Упал на бок вблизи разбитой машины. Следом приземлился труп, в кармашке нагрудного подсумка, запасной магазин. Вынул и рванул к вертолету. С другой его стороны, как и ожидал, стояла та, что выпрыгнула первой. Она находилась в трансе, экипаж и оставшиеся в вертолете пассажиры, были мертвы.

– Беги, спрячься куда-нибудь, сюда идут духи!

– Нас, сбили?

– Похоже на то.

– А почему второй борт не улетает?

– Думаю, вызывает «крокодилов»*

– Он что, не может сесть и забрать нас?

– Если собьют и его, не заберет никто. Нас просто не найдут. Некому будет наводить подмогу.

– У меня в штабе друг, он полковник.

– Это ты духам расскажешь. Короче, прячься, а я увожу их в горы. Пока буду отбиваться, возможно, за нами прилетят

– Я с вами.

– Послушай, в туфлях ты далеко не уйдешь, а босой тем более. Даже если найдут, убивать не станут. Ты для них живой товар. К тому же что блондинка и молодая.

– Я буду жаловаться в политотдел армии…

– Да хоть богу.

Уцепил ее за шиворот и потащил внутрь корпуса, в обломки, к трупам экипажа.

– Сиди тихо, может, я за тобой и зайду.

Но в горы он сразу не пошел. Обыскав мертвых, нашел гранату и метнулся в сторону кишлака. Как и ожидал, духи шли толпой, не рассредоточившись, уверенные, серьезного сопротивления не будет.

К этим дехканам у него не было ничего личного. Но кто ж виноват, что у них в кишлаке не было футбольного поля, бани или кино и они развлекались тем, что сбивали вертолеты, а с живых неверных спускали шкуры или отрезали головы.

Шедшие к машине совершили две грубые ошибки. Не убили его, когда был в воздухе. Понятно – анаша. И сейчас двигались толпою. Снова анаша. За ошибки придется платить кровью. Он уже третий год здесь и многому научился.

Щелкнув затвором, слился камуфляжем с местностью. Подождал когда подошли ближе, выдернув кольцо, отпустил чеку и через две секунды, швырнул «феньку» прямо в середину толпы. А когда гулко ахнул взрыв, всадил туда несколько очередей и рванул в горы.

Отыскав на скале удобное для стрельбы место, приготовился встретить оставшихся. Осторожности у тех прибавилось: шли цепью, припадая к земле и прячась за камнями. И тут он почувствовал ветер. Оглянувшись, увидел – «крокодил». Зависнув вверху, он пустил серию НУРСов*. Ослепительный свет, сатанинский вой, кверху полетели куски тел и одежды.

Второй совершил боевой разворот, а из кабины первого на него смотрел летчик. Затем помахал рукой, чтобы следовал за машиной. Приземлился возле обломков сбитого.

Вниз спасенный, несся как на крыльях. Когда добежал, десантники, загрузившие всех погибших ждали.

– А где девушка?

– Какая?

– Живая!

– Не наблюдали.

Бросился к останкам вертолета и заглянул внутрь. Никого, лишь покореженный металл да запах крови. Обежал вокруг и увидел ее под обломками машины. Схватил за руку, потащил за собой, ругаясь матом.

– Так это ты включила радиомаяк? – спросил стрелок-радист с «крокодила».

– Да, я.

– Не ругай свою бабу старлей. Она спасла тебе жизнь.

– Да не моя она! – хотел крикнуть и осекся. Раз включила радиомаяк, то и навела вертолеты.

– Как тебя зовут? – отпустил руку.

– Нина. Мне двадцать три, я связистка…

Длинно затрещал звонок, Орлов, открыл глаза и нажал кнопку будильника на прикроватной тумбе.

После возвращения из Афганистана сон иногда всплывал в памяти. Возможно оттого, что долг так и остался неоплаченным (Нину больше не встречал), а может еще почему – сознание, материя непонятная.

Со стены напротив смотрела фотография – человек в гимнастерке, с тремя шпалами в петлицах, знаком «Почетный чекист» и двумя орденами «Красного знамени» на груди. То был дед, умерший чуть больше года назад и воспитавших его вместо родителей. Когда внуку исполнилось пять лет, отец – военный летчик, разбился на учениях, а мать вскоре вышла за другого.

– Алешку я вам не отдам, – сказал тогда дед. – Подниму сам. Возражений не последовало.

Затем мать с отчимом переехали в Тулу (он был инженером на режимном заводе), а мальчик остался с дедом. Тот уже был в отставке и вплотную занялся воспитанием чада. По утрам оба делали зарядку, далее следовало обливание холодной водой, а после завтрака, состоявшего из молочной каши, бутерброда с колбасой и горячего чая, Иван Ильич (так звали деда), отводил внука в детский сад.

Вечером забирал, и они гуляли в Нескучном саду, среди памятников и деревьев. Дома же часто рассказывал Алешке о своей службе, а по выходным оба навещали музей революции, цирк на Цветном бульваре и планетарий. А когда мальчишке пришло время идти в школу дед отдал его в Суворовское училище.

– Настоящий мужчина должен быть офицером и защищать Родину, запомни это, – сказал внуку.

И тот запомнил.

Учился молодой Орлов прилежно, был на хорошем счету, а еще увлекся боксом. Звезд с неба не хватал, но к выпуску имел первый разряд и отменное здоровье.

– Ну, куда думаешь теперь? – поинтересовался Иван Ильич при очередной встрече.

«Юноше, обдумывающему житье,

Решающему, делать жизнь с кого,

Скажу, не задумываясь -

Делай ее с товарища Дзержинского!»

продекламировал кадет* строки Маяковского.

– Не ошибся я в тебе, Алексей, – повлажнел глазами дед. – Выбор, прямо скажу, достойный.

При его участии внук получил направление для поступления в Высшую школу КГБ имени Дзержинского, сдал экзамены и был зачислен на факультет военной контрразведки. Закончив его, подал рапорт начальству о распределении в Афганистан. Иван Ильич это решение не одобрил.

– Зря мы туда влезли, – сказал внуку, глядя на того выцветшими глазами. – Это политика, причем не самая умная.

– Нас учили, что интернациональный долг, – не согласился Алексей, – братскому, народу.

– Мы никому ничего не должны, – вздохнул старый чекист. – Но коль подал, отступать поздно.

Через неделю был выпуск новоиспеченных лейтенантов, на который пригласили родителей – дед был при полном параде, и по такому случаю приехали мать с мужем, которые их изредка навещали; прощальный ужин в одном из московских ресторанов, отпуск и перелет в Кабул на военно – транспортом самолете, с еще несколькими выпускниками.

В Особом отделе 40-й армии их распределили по воинским частям, а Алексея направили в Баграм, определив в подразделение разведки КГБ, поскольку знал пушту*, отлично стрелял и стал кандидатом в мастера по самбо. Участвуя в различного рода операциях, он получил ранение, а еще орден «Красной Звезды» и медаль «За отвагу», которыми гордился.

Потом был отозван в Союз, продолжив службу в Особом отделе Таманской дивизии под Москвой, старшим оперуполномоченным. Вскоре КГБ реорганизовали в ФСБ, и, обновляя кадровый состав стали набирать сотрудников с мест. Так Орлов попал в центральный аппарат, где встретился с бывшим командиром, а ныне заместителем директора, который назначил его руководить новым подразделением.

– Доброе утро, Иван Ильич, – взглянул на фото Алексей, встав с кровати, сунул ноги в тапки и прошел в зал, а оттуда на лоджию. Она была просторной и незастекленной. Вдыхая свежий воздух со двора, засаженного деревьями, потянулся, снял висевший на стене пружинный эспандер и сделал десяток махов на выпуклой груди. Повесил, взял стоявший на полу двойник* выполнил несколько жимов, а затем подбросов вверх с переворотом, в завершение им же перекрестился.

– Хорошо! – бухнул на место и, заправив постель в спальной, направился в ванную. Там, постояв под колючим душем, почистил зубы, растерся махровым полотенцем и зажужжал бритвой. В завершение, налив в ладонь чуть одеколона, похлопал ею по щекам и довольно крякнул.

После моциона занялся завтраком. Включив газ на кухне, наполнил из крана чайник, поставив на горящую конфорку. На вторую определил сковородку, на которой поджарил в масле нарезанную кубиками «докторскую» и вбил пару яиц, тряхнув над ними пару раз из солонки. На застеленный клеенкой стол, поставил хлебницу и банку меда. Когда чайник засвистел, а глазунья была готова, с аппетитом очистил тарелку.

Убрав со стола и вымыв посуду, достал из шкафа свежую сорочку и, сняв с плечиков расхожий костюм, оделся, а спустя десять минут выехал со двора на белой «шестерке». Ее подарил внуку дед, когда тот вернулся из Афгана, откладывая со своей пенсии.

Утро выдалось погожим, в воздухе серебрилась паутина, с деревьев, кружась, осыпались листья.

Глава 3. Две встречи

– Так значит, говоришь, – стрелку*они забили на завтра? – щелкнул Левитин зажигалкой.

– Ну да, сороковой километр МКАД. На территории старой промзоны, у башни, ровно в восемнадцать, – подтвердил Кукушкин. Разговор шел на конспиративной квартире.

– И кто будет от вас?

– Колигов, с ним два быка* и я, в качестве водилы.

– А от коптевских?

– Их новый лидер с охраной.

– Что будут перетирать?*

– Возможность перемирия.

– Интересная информация, – выдул вверх, струйку дыма Левитин.

Он был майор, начальник отделения МУРа, а старший лейтенант Кукушкин – оперативник, пару месяцев назад внедренный в преступную группировку, именуемую по спец учетам «Курганской». Легенду ему придумали убедительную.

Мол, был прапорщиком и воевал в армейском спецназе в Чечне, где по пьянке избив командира, сбежал из части. Ну а затем приехал в столицу желая подзаработать криминалом. Почти все было правдой. Только спецназ был милицейский и никуда Кукушкин не сбегал (был там в служебной командировке).

Название банда получила от города, в котором появилась, а основателями стали бывший армейский лейтенант Колигов, выпускники Института физкультуры Нелюбин с Игнатовым и бывший милиционер Солоник. Вначале они работали могильщиками на одном из городских кладбищ, а по ночам, «без отрыва от производства», занимались разбоями и грабежами.

Затем подтянули к себе еще дюжину спортивных ребят, расширив сферу деятельности, для чего угрохали в стиле Дикого Запада, нескольких местных авторитетов. Подконтрольные тем фирмы, банковские организации, рынки, а также игорные дома, перешли к новой «крыше»*.

В начале 90-х, накопив начальный капитал и изрядно ограбив местных бизнесменов, курганские полным составом перебрались в Москву. Потеснив местных «братков» и несколько проредив их ряды, заняли свое место под солнцем и стали активно окучивать столицу, занявшись рэкетом с грабежами, разбоями и похищением людей.

В ОПГ*, насчитывающей более сотни бойцов, была почти военная дисциплина. Невыполнение приказов каралось вплоть до лишения жизни, а вступавшим доверяли только после совершения убийства. Кукушкин тоже прошел проверку кровью, завалив в разборках двух гольяновских, и по этому поводу не переживал, делая подобное с вахабитами* на Кавказе.

– Ну что же, Виктор, завтра будь готов, – затушил майор в пепельнице окурок. – В том месте устроим засаду. Твоя задача, как только начнется стрельба, упасть, заползти под машину и лежать смирно.

– Ясно, – ответил оперативник.

Начальник проводил его в прихожую и поглядев в дверной глазок, выпустил наружу. А когда загудел лифт, вернувшись в комнату, достал из кармана мобильник.

– На связи, – ответил знакомый голос.

– У меня к тебе срочное дело, нужно пошептаться

– Жду. Я на месте.

Высыпав окурки в унитаз, и спустив воду, Левитин вышел на лестничную площадку, запер дверь квартиры, и вскоре от подъезда дома отъехал синий «Форд».

Спустя десять минут, майор сидел в кабинете Орлова, сообщив, что передал Кукушкин. По этой ОПГ* они работали уже два года и добились определенных подвижек.

В результате запущенной через агентуру дезинформации, а также ряда комбинаций, она вошла в конфликт с бауманскими, разразилась междоусобная война. Используя наемного убийцу, курганские поочередно отстреляли их лидеров – Глобуса, Рэмбо и Бобона, что не понравилось главарю ореховских, Сильвестру. Тот захотел поставить беспредельщиков на место, за что был взорван на Тверской-Ямской, в собственном «Мерседесе».

Ответ не заставил ждать, – на Нелюбина совершили покушение, а курганских стали валить на улицах, во дворах и подъездах. По Москве поползли слухи о «Белой стреле» – специальном подразделении силовиков, карающих бандитов без суда и следствия.

В этом была доля правды, поскольку чекисты в связке с МУРом, имели негласное указание, при их задержании особо не церемониться.

– Серьезная информация, будем брать, – выслушав подробности, сказал Орлов, оговорили детали. Это была не первая совместна операция, оба притерлись друг к другу и, можно, сказать, дружили.

Будучи холостыми (Ливитин развелся, а Орлов пока не нашел подругу жизни), вне службы не раз встречались «за рюмкой чая», вместе болели за московское «Динамо» и посещали его матчи.

– Ну а твоего сотрудника, Сергей, придется выводить, – завершил беседу Орлов.

– Это само-собой, – кивнул Ливитин. – Проведем его по суточной сводке как убитого братка, а затем отправим в командировку на Кавказ.

– Из огня да в полымя?

– Обижаешь, – чуть улыбнулся майор. – Поедет в Дагестан, в плане обмена опытом. – Ну, так я пошел?

– Давай, завтра встретимся.

Когда Левитин покинул кабинет, Орлов снял трубку внутренней связи. Через несколько минут к нему зашел рослый парень в модном костюме и при галстуке.

– Присаживайся, – кивнул на стул начальник.

Майор Олег Гуляев был его заместителем. В прошлом боевой пловец, он закончил ВКШ* на несколько лет позже и имел боевой опыт в Анголе.