Глава 6. Морг

Отделение судебно-медицинской экспертизы располагалось в небольшом, двухэтажном здании напротив полицейского департамента – их разделяла внутренняя служебная парковка, а время в пути занимало всего три минуты неспешной ходьбы. Не всякий окружной департамент даже в Калифорнии мог похвастаться собственным для таких целей помещением: обычно все процедуры проводят в моргах при городских больницах, на условиях аренды. Впрочем, сюда, в довольно тесные стены, рассчитанные не более чем на дюжину тел, привозили далеко не каждый криминальный труп – только «серийные» или с явно запутанным бэкграундом.

В другой части здания находился отдел криминалистики со своей лабораторией, что делало обмен информацией более оперативным как при живом общении, так и во время передачи материалов. Безликая кирпичная постройка, похожая на урезанный вариант книжного депозитария, из которого, притаившись на шестом этаже, Освальд стрелял в Кеннеди, использовав 6,5-мм винтовку «Каркано». Только кирпичи относительно свежего строения были выкрашены не светло-коричневым, а темно-серым цветом, навевающим уныние.

Даггерт и Флинн средним темпом пересекли стоянку, пропетляв среди нескольких машин. Они вошли в стеклянные двери, отметились у дежурного и направились в цокольное помещение, где проводится осмотр тел. Извилистый, скудно освещенный потолочными лампами коридор с монотонными бледно-голубыми стенами привел их в прохладный морг. Внутри стоял тошнотворный запах бальзамических жидкостей, смешавшийся с ароматами чистящих средств.

– Офицеры, – сгорбившись над обнаженным, отмытым от косметики трупом женщины, лежащим на столе аутопсии, Фергюсон бегло взглянул поверх очков на вошедших детектива и помощника. Льняной халат частично защищал непромокаемый фартук, а на руках жутковато смотрелись (как и специальные галоши) длинные патологоанатомические перчатки. – Наденьте халаты и соблюдайте дистанцию.

Полицейские выполнили просьбу, сняв халаты с вешалок на входе.

– Как успехи? – поинтересовался Даггерт, остановившись недалеко от тела, по другую сторону от эксперта, так, чтобы видеть детали, но не мешать. Если надо, старик подзовет их сам.

Флинн встал рядом и молча кивнул доктору в знак приветствия. В стене справа осталась приоткрытой толстая герметичная дверца одной из холодильных секций, с замысловатым закрывающим механизмом, и полицейские увидели чью-то сплющенную голову. Это был какой-то пухлый мужчина средних лет с лысым темечком (теперь абсолютно плоским из-за полученной травмы) и густыми черными усами.

Выпучив глаза, Фергюсон поторопился закрыть дверцу:

– Непростительная для профессионала оплошность.

– Не корите себя, – утешительно отреагировал Даггерт, подумав о склеротических подлянках немолодого возраста, который рано или поздно настигнет всех без исключения.

– Бедолагу доставили почти одновременно с нашей подопечной. Кто-то разбил его череп кувалдой или чем-то схожим. Этим занимается Стивенсон. – Он вернулся к трупу женщины: – Одежду – а это только летний сарафан – забрали коллеги Лэнса и сейчас исследуют ее в противоположном крыле. Позже начну вскрытие и возьму необходимые анализы. Общий доклад подготовлю к сегодняшнему брифингу, а вот на детальный отчет уйдет пара-тройка суток: содержимое желудка, ткани, кровь… – работы много. Будет еще слово за химиками. Не стану грузить вас тонкостями формирования трупных пятен и других процессов мертвого тела, в том числе при транспортировке, но скажу, что смерть наступила вчера вечером. Поздним вечером. Предполагаю, все время от начала смерти до своего обнаружения женщина находилась преимущественно в горизонтальном положении. В настоящий момент я должен осмотреть полость рта. – Подручным инструментом Фергюсон принялся раздвигать челюсти жертвы – раздались негромкие, но неприятные звуки: треск рвущегося засохшего клея и скрежет челюстных сухожилий.

Детектив поморщился, окинув кислым взглядом широкие полки металлических стеллажей по левую руку, заставленных сосудами с человеческими органами в формалине и прочей всячиной.

– Лэнс говорил что-то о разных способах фиксации челюстей…

– Убийца использовал нитки, когда обрабатывал первую жертву, и сделал это довольно небрежно, но необходимого эффекта в итоге добился.

– Почему он зашил ей рот тогда, а сейчас просто его заклеил?

– Он не просто его заклеил, – ответил судебный патолог. – Здесь установлены специальные скобы, чтобы челюсти не размыкались при транспортировке, причем самодельные, так что не утруждайте себя розыском профильных продавцов, реализующих для моргов и ритуальных бюро подобного рода продукцию.

Даггерт недовольно покосился на труп.

– Где этот чертов стажер? Отправился по моему поручению за необходимыми бумагами и пропал на целых полчаса. – Фергюсон раздвинул инструментом челюсти, бегло осмотрел полость рта, затем оставил запись на листе в планшете, сняв его со стены под узким продолговатым окном, расположенным ближе к потолку в пяти футах над головой. Насадил планшет обратно на крючок и что-то буркнул себе под нос.

Казалось, будто женщина просто спит, находясь под глубоким наркозом, и Даггерт подумал о том, как можно привыкнуть к такой работе или, хуже того, полюбить ее. Но тут же одернул себя, напомнив, что не нужно тратить время на вещи, вникать в которые по-настоящему не собираешься.

– Надеюсь, вы понимаете, что если бы он не зафиксировал женщинам челюсти, то выражения лиц его подопечных выглядели бы, мягко говоря, не очень, – отметил доктор. – Профи сказали бы: «некрасиво».

– Эту же манипуляцию проделывают в похоронных бюро, насколько я знаю, – отметился поверхностными знаниями Флинн.

– Процедуру. – Эксперт кашлянул в сторону. – И не только ее. Наш убийца определенно энтузиаст, поскольку работа сделана довольно хорошо. Однако он не выполняет в полной мере всего того, что положено совершать с телами умерших в упомянутых вами учреждениях. И я не вижу здесь профессионального почерка, отточенного годами, хотя, признаюсь, заметно это не сразу.

– У вас широкие познания, Фергюсон, – заметил детектив шутливо-подозрительным тоном.

– Я не танатопрактик, но по долгу службы много об этом читал и, как видите, – он развел руками перед собой и слегка наклонился, – работаю с трупами. Без преувеличения, макияжем убийца владеет куда более классно, практически безупречно.

Последние слова доктора услышала идущая от дверей к столу Элис. В халат она облачилась на ходу.

– Потому что преступника не интересуют прочие аспекты ухода за мертвым телом, при том, что он мог освоить гораздо больше технических приемов, чем мы можем предполагать, – раздался в помещении ее приятный, мягкий голос. – (Сердце детектива стукнуло пару раз вне ритма). – Он тщательно ее вымыл, обработал ногти, причесал, склеил рот и глаза, после чего нанес грим и одел в сарафан… Большего ему не требовалось.

– Мисс Рид, – улыбнулся Фергюсон.

Офицеры обернулись. Даггерт проводил ее хмурым взглядом, Флинн произнес:

– Доброе утро.

Элис обогнула стол и встала со стороны ног убитой, поправив волосы и пиджак, тоже соблюдая дистанцию. Ее взгляд на детектива был несоизмеримо теплее.

– Полагаете, он делает это один? – спросил Даггерт.

– Полагаю, один. Слишком «лично» выглядят все его действия.

– Склеил глаза… – покривил губами Флинн. – Ну и жуть.

– Правильнее говорить: веки, – поправил эксперт его и Элис. – При этом пластиковые вставки для устранения впалости глазных яблок он не использовал. Глаза я тоже примусь осматривать, но только после вашего ухода – вы меня отвлекаете. – Фергюсон продолжил осматривать полость рта женщины с включенным фонариком, светя промеж раздвинутых инструментом челюстей. – Правда, стойкое чувство мне подсказывает, что и там ничего не найдется. Мисс Рид права: преступник зафиксировал рот и веки, произвел внешнюю ароматизацию, сделал маникюр и прическу… Нанес защитный состав и грим, причем только на лицо, шею и верхнюю часть груди, потому что они на виду… Даже прибегнул к тампонированию отверстий…

– Тампо… что? – запнулся Даггерт.

– Проще говоря, закупорил дырочки, если вы понимаете, чтобы… – Фергюсон немного помялся, – не потекли жидкости и не возник плохой запах.

– Ясно. – Детектив потер кончик носа костяшками пальцев.

– Откачка жидкостей, определенные инъекции, бальзамирование, маски… – всего этого нет ни в первом случае, ни сейчас. Полагаю, мисс Рид знает причину.

Даггерт вызывающе покосился на Элис, будто она сговорилась с доктором и располагает неизвестной ему информацией, но та незамедлительно пояснила:

– Во-первых, у него мало времени на все эти штуки.

– Я хорошо помню о промежутке между предполагаемым временем смерти жертв и их обнаружением, – детектив дал понять, что уловил мысль.

– Во вторых, – продолжила психолог, – его увлекает сам процесс и конечный результат, который он может лицезреть, но недолго. Фантазии о том, что и другие могут видеть эту «презентацию», обнаружив труп, не менее для него важны.

– Вдобавок ко всему, – вмешался Флинн, – убийца делает так, чтобы тело нашли как можно скорее.

– Абсолютно верно, – подтвердила Элис. – Труп не должен начать разлагаться и потерять… – она сделала паузу, – презентабельный вид к моменту своей находки, если можно так выразиться.

– Может, наш маньяк и прибегнул бы к дополнительным сложным процедурам, но по каким-то причинам он не в состоянии это сделать – скажем, негде долго хранить и обрабатывать тело, – высказался Даггерт.

– К тому же, продолжительные действия увеличивают риск быть пойманным – он это понимает, что говорит о его продуманных шагах, даже если мы имеем дело с психическим расстройством – например, с расщеплением личности, – внесла свою лепту Элис.

– Оставлять «маму» дома, как это сделал милашка Норман⁴, он точно не собирался. И готовить себе мумию – тоже, – улыбнулся Флинн.

– Итак, преступник хочет, чтобы полиция нашла тело в том виде, в котором он его подготовил. И поэтому личная слава или игры со следствием могут не интересовать убийцу, – завершил детектив свои прерванные соображения.

Элис горько подумала, что такое завуалированное общение с «ним» лучше, чем длительное «ничего», и в очередной раз отругала себя внутренним голосом за падение (все глубже и глубже) в эти щемящие сердце отношения, в этот бездонный колодец нездоровой любви – черный, холодный, как ее отец после смерти матери, не имеющий выхода на свет, одинокий и пустой. Она посмотрела на Даггерта мельком и прикусила нижнюю губу – след амарантовой помады отпечатался на идеально белых передних зубах.

– Обратите внимание на эти закрашенные борозды, – перебил ее мысли Фергюсон, протерев под подбородком и в районе голеностоп трупа салфеткой, пропитанной некой жидкостью из подручного сосуда.

– Он вводит снотворное, затем фиксирует повязкой челюсть и ноги, чтобы они сохранились в необходимом положении при окоченении. Что касается первой жертвы, то преступник по какой-то причине не сделал этого: возможно, он перенервничал, потому что совершал процедуру впервые. И если с конечностями все обошлось так, как он задумал, – руки по швам, а стопы вместе… – то с челюстями вышла накладка, и он был вынужден прибегнуть к сшиванию. Как видите, на сей раз он избежал ошибки и сумел выполнить задуманное правильно. Скобы он использовал для подстраховки.

– После снотворного?.. – уточнил Даггерт.

– Не будет же он просить женщину перед смертью позволить ему зафиксировать ей челюсти и ноги.

Все неловко потупили взгляды.

Окруженная людьми, Трейси Палмер лежала на столе с приоткрытым ртом и как будто все слышала.

– В полости есть повреждения. Похоже, это вызвано монтажом скоб. Если, конечно, следы не от чего-нибудь другого. Позже осмотрю внимательнее: внутри могут оказаться невидимые на первый взгляд артефакты.

Даггерт присмотрелся к красивому (даже после смерти) лицу женщины, затем прошелся задумчивыми глазами по всему телу: трупные пятна заняли обширную площадь на заднебоковых поверхностях, поскольку ткани уже достаточно насытились кровью. Это было вызвано естественным воздействием гравитации и тем, что женщина во время всех манипуляций с ее мертвым телом – от момента умерщвления до транспортировки к месту преступления – оставалась лежать на спине.