Генрих Гиммлер:
«Что происходит с русскими, что происходит с чехами – мне в высшей степени безразлично, всю хорошую в нашем понимании кровь, что есть у других народов, мы будем себе забирать, если понадобится, будем красть их детей и воспитывать у нас, но будут ли жить другие народы в довольстве или они будут дохнуть с голода, интересует меня лишь в том смысле, в каком для нашей культуры потребуются рабы.
Остальное мне безразлично. Если при постройке противотанкового рва 10 тысяч русских женщин помрут от истощения, я проявлю интерес лишь к одному – построен ли будет для Германии противотанковый ров».
«Во всех предыдущих кампаниях у врагов Германии было достаточно здравого смысла и порядочности, чтобы уступить превосходящей силе, благодаря их давней и цивилизованной… западноевропейской утонченности.
В битве за Францию вражеские части сдавались, как только получали предупреждение, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Конечно, мы, эсэсовцы, пришли в Россию без иллюзий, но до последней зимы слишком многие немцы не сознавали, что русские комиссары и твердолобые большевики преисполнены жестокой воли к власти и животного упрямства, которое заставляет их драться до конца и не имеет ничего общего с человеческой логикой…»