ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я прислоняюсь спиной к ближайшей стене и раскидываю руки.

Затаив дыхание, я ощупываю стену и медленно возвращаюсь на улицу. Где-то здесь должна быть дверь или окно.

Мои руки начинают дрожать. Ладони уже болят от царапающей их текстуры кирпича. Но я протягиваю руки и ощупываю все вокруг в поисках чего угодно. Мне просто нужно выбраться из этого переулка.

Может быть, Алена и была права, побежав вперед. Оставив меня позади.

Как я и сказала, здесь каждый сам за себя. Но это не значит, что мне не будет обидно, если меня бросят, особенно когда я знаю, что темные морки найдут меня первой.

Их крики теперь такие громкие, как будто их зов прямо рядом со мной. Улица действительно освещается. Оранжевый сменился пылающим красным светом. Они уже начали сжигать здания. Огонь разгорается.

И я сгорю.

Если они не найдут меня первыми.

У меня перехватывает дыхание, когда кирпич под моей ладонью уступает место стеклу. Я поворачиваюсь лицом к стене и поднимаю руки, проводя ими вдоль окна.

Достаточно близко к земле, чтобы можно было подняться. Но разбить стекло я не могу. Это мгновенно меня выдаст. Мне приходится тянуться на носочках вверх и попытаться достать форточку. Потянувшись, я хватаюсь за край форточки и поднимаюсь на внешний выступ подоконника. Протяну руку сквозь форточку вниз, я нащупываю внутреннюю ручку окна и толкаю ее внизу. Окно открывается внутрь.

Свет начинает просачиваться в переулок. Тьма у моих ног рассеивается, и теперь я слышу тяжелые шаги армии, спускающейся по улице.

Не дав себе ни минуты на передышку, я просто бросаюсь в открытое окно.

Я приземляюсь на пол с грохотом и чувствую, как каждый удар распространяется по моей спине, как горячая лава. У меня все болит, все сразу.

Мое дыхание выходит короткими хрипящими хрипами. Я переворачиваюсь на бок за секунду до того, как свет внезапно вспыхивает в комнате, и я вижу, что нахожусь в маленькой закусочной.

Не успела я покинуть переулок, как свет факелов начал приближаться.

Но мне нельзя терять ни минуты. Сейчас они начнут охотиться за нами, прочесывать улицы и дома в поисках людей, и они сожгут нас всех дотла.

Моя единственная надежда найти где-нибудь задний выход и выскочить в темноту, никогда не оглядываясь назад.

Я переворачиваюсь на живот и приподнимаюсь на четвереньках. Я спешу за прилавок. Я не могу рисковать и встать. Окно расположено недостаточно высоко от земли, чтобы скрыть меня. Любой морк, который заглянет в него, легко меня заметит.

Облокотившись на стойку, я даю себе момент, чтобы перевести дух, и осматриваю закусочную. Все столы и стулья сложены у стены, параллельной главной улице, а по другую сторону стойки находится небольшая кухня, дверь которой открыта. Я ползу к ней, быстро.

Я колеблюсь у двери, когда внезапный пронзительный крик раскалывает темный воздух надвое. Я съежилась, слыша каждую нотку крика. Он сотрясает мои кости, вызывает тошноту и вцепляется в барабанные перепонки.

Это не как в кино, где женщины и мужчины кричат совершенно по-разному, нет, в этом мире я узнала, что мы все кричим одинаково. Из-за этого невозможно определить, кто кричит там, где находятся темные морки.

Я на мгновение хочу, чтобы это была не Алена, затем отталкиваюсь от пола и бегу в темную кухню. Нет времени медлить.

Я пробежала по кухне, как слон в посудной лавке. Кастрюли и столовые приборы сбиваются со столешниц. Мне все равно, я держу руки вытянутыми, пока пробираюсь к другой двери.

Снаружи раздаются крики. Морки поймали еще больше моих людей из группы. Может, они начали поджигать поселок, а может, они вытаскивают нас по одному, чтобы пытать.

И все же крики маскируют шум, который я издаю. Но этого недостаточно. Я слышу путаницу слов, странно звучащую речь, которую я никогда не слышала, доносящуюся снаружи.

Чужой язык приближается к окну закусочной. Я знаю это, потому что, через несколько секунд, болтовня прекращается и сменяется звоном стекла. Темные морки разбивают окно.

Я слышу, как они запрыгивают внутрь, слышу, как их ботинки тяжело стучат по полу.

Я двигаюсь быстро, нащупывая стену в поисках выхода отсюда – дверь, окно, чертов портал, мне все равно. Если я его не найду, я заперта здесь с чудовищами. Если я не найду выхода из этой закусочной, мне конец.

Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда мои руки находят прохладное прикосновение дверной ручки. Странный язык снова зазвучал в закусочной позади меня, грубый искаженный звук, который произносится тихим бормотанием. Они идут.

Я поворачиваю дверную ручку и медленно открываю дверь. Мое сердце колотится как барабанная дробь, грозя вырваться из груди в любой момент.

Я проскальзываю в дверной проем и осторожно закрываю за собой дверь. Чем меньше шума я сейчас издам, тем сложнее им будет меня выследить.

Без света я не вижу, где я. Даже окна не пропускают оранжевый свет факелов снаружи. Я замурована стенами.

Я прислоняюсь спиной к стене, затем шагаю вдоль нее. Мои ладони нащупывают другой выход. По ту сторону двери темные морки говорят громче.

Я слышу их иностранный язык, и он напоминает мне битое стекло, прорезающее плоть. Это резко, остро и жестоко. Этот яростный звук пробирает мой позвоночник до дрожи чистым, холодным страхом, словно кончики сосулек волочатся по моим костям.

Что-то твердое ударяет меня по краю ботинка, и я шатаюсь, пытаясь удержать равновесие. Я чуть не упала на бок. Как только я обретаю устойчивость, я приседаю и протягиваю руку, чтобы нащупать твердый предмет.

В полной темноте мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что это ступенька. Первая на восходящей лестнице.

На мгновение я колеблюсь.

Голоса приближаются, и я начинаю слышать потрескивание огня. У них есть факелы. Достаточно света, чтобы осветить меня в тот момент, когда они войдут в эту дверь.

Мой конец уже близок. Если я хочу жить, я не могу подняться по лестнице. Подняться вверх означает не спуститься обратно вниз, когда морки подожгут это здание. А это они сделают.

Но я не могу оставаться здесь, внизу, на открытом пространстве.

Идея приходит ко мне, как молния, из ниоткуда, и я молю Бога, чтобы она сработала. Она толкает меня вперед, и я врезаюсь в стену, напротив.

Прежде чем дверь успевает распахнуться, я спускаюсь по лестнице и ощупываю ее край. Под лестницей нет пустого пространства, вместо него я нахожу ржавую ручку шкафа. Мое сердце замирает от облегчения, и я бросаюсь в шкаф под лестницей.

В тот момент, когда я осторожно закрываю дверь, я слышу, как другая дверь с грохотом открывается, словно ее ударили ногой. Она с силой врезается в стену, и я замираю в пыльной тьме, окутывающей меня.

От грохота их ботинок содрогается пол. Я слышу, как они расходятся. Один из них бежит вверх по лестнице, его тяжелые ботинки грохочут прямо над моей головой.

Второй бродит по коридору, и тут я узнаю, что здесь есть двери. Он открывает их ногами, одну за другой. Затем, звук его шагов затихает, когда он исследует и обыскивает каждую найденную им комнату.

Я стараюсь не двигаться. Ни на сантиметр. Вокруг меня полная темнота, но в ней может быть спрятано много всего.

Швабры, метелки, прислоненные к стене, шаткие чистящие средства на гнилой полке, которая готова упасть от любого дуновения, направленного в ее сторону. Мне нужна полная тишина, если я хочу это пережить.

Я не могу дышать. Все мое тело охвачено тишиной. Только мое сердце хочет кричать, колотясь о мою грудь.

Но, в конце концов, темный морк откроет эту дверь, мое тайное место будет обнаружено его огненным факелом, и я буду расчленена. Я знаю это. Он не оставит дверь непроверенной. Поэтому я жду, пока не услышу, как его шаги снова смягчаются, и я уверена, что он обыскивает одну из комнат.

Я медленно поворачиваю дверную ручку. Она такая же тихая, как и тогда, когда я впервые укрылась за ней. Спасительная благодать, маленькая деталь, которая может спасти мне жизнь.

Я открываю дверь шкафа. Я обязательно закрою ее за собой. Не хочу оставлять никаких следов своего пребывания здесь.

Я жду всего лишь мгновение, прежде чем выскользнуть из шкафа.

По свету факела, горящего в комнате, расположенной за пределами коридора, я смутно различаю, что нахожусь в коридоре закусочной. На стенах висят рамки с картинками и фотографиями, покрытые пылью.

На полу стоят вазы, потрескавшиеся в местах, где цветочные узоры выцвели. Возможно, здесь жили владельцы закусочной.

Я останавливаюсь у двери, где факел освещает зал оранжевым светом. Затаив дыхание, я выглядываю из-за дверного проема. Темный морк крадет каждую частичку мужества из моей души.

При виде его, у меня подкашиваются ноги, несмотря на то, что он стоит ко мне спиной, и мне приходится схватиться за живот, чтобы не обмочиться прямо здесь и сейчас.

Господи, он чертовски огромен.

Не просто высокий. Не просто выше человеческих мужчин на сантиметры тридцать или около того, но и широкий тоже.

Мускулы выпирают из-под его кольчужного бронежилета. Его руки обнажены, землистый смуглый цвет лица сверкает в свете огня.

Я подумала, что вместо рук у него ноги, они такие мускулистые. По его спине струятся пепельно-русые волосы, собранные в хвост на затылке, отсвечивая так, как меч мерцает в лунном свете.

Все в этом кричит – воин. Он ходячая машина для убийств. Созданный для кровопролития, которое он распространяет по миру.

Затаив дыхание и быстро подкралась к двери. Я остановилась на другой стороне, молча и выжидая. Но он меня не услышал.

Я выдыхаю струйкой облегчения, прежде чем направиться в коридор. Мои возможности ограничены. Не могу вернуться к открытым дверям, не могу подняться по лестнице или вернуться в шкаф. Единственный вариант – прямо вперед, через дверь, на кухню.

Я пробираюсь обратно на кухню закусочной, мои шаги осторожны и уверенны. На этот раз, на кухне, я не издаю ни звука. Даже стук сапог по полу не выдает меня. Я ступаю осторожно, как будто от этого зависит моя жизнь, потому что так оно и есть.

Я добираюсь до двери, прежде чем звук вырывается из меня. Меня душит всхлип. Я хлопаю себя ладонью по рту и съеживаюсь, не от звука, который я издала, а от того, что я вижу через окна закусочной.

Поселок уже горит.

Даже сквозь пыль, которая закрывает окна, я вижу пламя, поднимающееся над фасадами зданий и поглощающее их. Огонь бушует в бывших домах и уничтожает воспоминания, которые когда-то жили здесь.

Удивительно, как быстро распространяется огонь. Кажется, что он перескакивает с одного здания на другое, как эпидемия, когда она только появилась.

Но хуже всего то, что там орды темных морков. Я вижу их на звериных конях, размахивающих мечами в яростном красном свете огня.

Их смех просачиваются в закусочную и змеятся у моих ног. Я застываю от их вида там, от того, что они делают.

Они победно величают, заглушая крики пленных людей.

По меньшей мере человек десять, определенно люди, сидят на земле в окружении вооруженных темных морков. Почти как охранники. Но…

Я подхожу ближе к окнам, стараясь оставаться в тени закусочной. По мере того, как я приближаюсь, я лучше вижу лица людей, освещенные пожарами, бушующими по всему поселку.

Они не из моей группы.

Эти люди, а они, несомненно, люди. Я вижу это по пустым выражениям их лиц, по разорванной и окровавленной обычной одежде, цепляющейся за их тонкие тела.

Но я никого из них не узнаю.

Эти люди – незнакомцы. Но что странно, так это то, как тщательно их охраняют, по крайней мере, десять темных морков. Они стоят спиной к людям, которые сидят на земле, собравшись близко друг к другу. Пока остальные разрушают этот поселок, у этих морков в руках наготове оружие.

Я узнаю лицо мужчины на улице. Оно лежит там, безжизненное. Его лицо изуродовано, глаза широко открыты и отражают огонь, который поглощает все вокруг.

Петр.

Ему не удалось выжить. Интересно, кто смог. Возможно, я все еще и жива, но это не значит, что я выберусь отсюда живой. Скорее всего, я закончу так же, как Петр. Выброшенная, как мусор на земле. Что-то, через что нужно перешагнуть, что нужно проигнорировать. Забытая.

Я ускользаю обратно в тень.

Мне некогда тратить время ни на кого, кроме себя и собственного выживания. Мне нужно найти выход из этого проклятой поселка, прежде чем я сгорю вместе с ним.

Я бросаю взгляд через плечо и вижу, как свет от огня становится ярче. Он тянется вверх по стенам и начинает вторгаться в кухню.

Темные морки возвращаются этим путем. Они закончили обыскивать это здание изнутри, закончили его потрошить, чтобы найти таких, как я.

Теперь они направляются прямо ко мне.

Оглядев закусочную, я понимаю, в какой я ловушке. Дверь, ведущая на главную улицу, вышвырнет меня прямо в объятия сотни темных морков, и я не могу вернуться в дом за закусочной.

Я быстро выпрыгиваю из окна. Мое приземление сопровождается глухим шлепком по асфальту.

Простонав, я перекатываюсь на бок и медленно встаю на ноги. Свет от пламени показывает мне все способы умереть. Я могу выбежать на главную улицу, добежать до стены, которая перекрывает переулок от любого выхода, вбежать в горящее здание напротив меня или вернуться в закусочную и сразиться с двумя темными морками.

Я опять попала в ловушку. Вся моя жизнь была одной нерушимой ловушкой, и я никогда по-настоящему не выбиралась из нее.

Но это что-то другое.

Это… это конец.