Первым из множества вещей, которые ушли вместе с ней, стал сон. Я всегда принимал его как данность – я кладу голову на подушку, закрываю глаза и отключаюсь, совсем как в шестнадцать лет, когда мне удаляли мениск: ты просто начинаешь считать от десяти в обратном порядке, доходишь до восьми и проваливаешься в темную глухую невесомость. Я не подозревал, что может быть по-другому. Я вообще о многом тогда не подозревал.