Глава 1

Голубой «левиафан», разбуженный гулом моторов, медленно поднялся из глубины. Монстр хорошо знал этот звук; такой рокот оповещал о том, что неподалёку появилась пища. И это не какая-то опостылевшая рыба. Сегодня на завтрак у него будет редкий деликатес.

Подвсплыв к поверхности, гигант остановился. Граница двух сред, подобно тонкой зеркальной плёнке колыхалась над его головой, вся покрытая зеленоватыми «сполохами». Чёрная вода постепенно приобретала нефритовый оттенок. Наверху начинался новый день.

Хищника смущало, что он не может определить направление на источник звука. Казалось, гул идёт сразу со всех сторон. Тонкий отросток отделился от спины и потянулся вверх. Зрительная луковица на конце этого отростка, оказавшись в воздухе, раскрылась, подобно цветку кувшинки.

Жужжание, потревожившее «левиафана», исходило от большого продолговатого объекта, медленно плывущего в вышине. Эта штука явно была сродни деревянным и металлическим коробочкам, попадающимся ему иногда в океане; однажды он догадался раздавить такую коробку и обнаружил внутри множество вкусных комочков плоти.

К сожалению, сегодняшняя штука, хоть и выглядела аппетитно, была совершенно недосягаема.

Утро не задалось. Завтрак неумолимо улетал прочь. Приуныв, гигант втянул отросток обратно в своё нутро и отправился на поиски другой добычи.

***

Перед лицом Юры Воронцова появились белые цифры, не очень аккуратно нанесённые на ткань по трафарету.

18/18

Восемнадцать метров вверх, восемнадцать метров вниз. Ровно половина диаметра баллона дирижабля. Редкая цепь светильников подсвечивала ступени трапа и бугристые стены, исполосованные бледными искажёнными тенями.

Проход на верхнюю палубу шёл в герметичном чулке, надетом поверх ажурной решетчатой трубы, подвешенной на растяжках. Начинался путь в тамбуре пассажирской гондолы, а заканчивался наверху, в обтекаемой надстройке, предназначенной для стрелков верхнего сектора обороны.

Подъём по вертикальному трапу сам по себе тяжёл. А когда ползёшь внутри тесной раскачивающейся трубы, двигаться ещё труднее. Молодой человек остановился на короткий отдых.

Каждый раз, отстояв «собачью вахту»¹, Юра не шёл спать, как все нормальные люди. Предрассветные мгновения, проведённые на обзорной площадке и созерцание красочного восхода стоили того, чтобы провести лишний час вне уютной постели. Да и подъём по вертикальной лестнице в качестве дополнительной разминки – совсем не лишнее мероприятие. Ведь работа на воздушном судне не предполагает высокой двигательной активности.

Как сказал командир, вывешивая в кают‑компании расписание обязательных посещений тренажёрного зала: «Гиподинамия нам ни к чему!»

Небольшое избыточное давление гелия слегка выдавливало сегменты мягкой оболочки внутрь коридора, и молодой человек, упершись ногами в трап, просто лёг спиной в один из податливых «пузырей». Хорошее место и подходящее время для того, чтобы поразмыслить.

Юра молод; ему двадцать два, поэтому думал он, естественно, о девушках.

Выбор супруги – непростое дело. Особенно когда в твоём мире есть два типа существ противоположного пола. Всецело понятные и предсказуемые ровесницы Юрия, как он сам, родившиеся естественным путём, и загадочные и неприступные, но прекрасные внешне клоны.

По сравнению с колонистками второго поколения клонированные девушки, только что вышедшие из инкубаторов посадочного модуля, смотрелись просто невероятными красавицами. Ведь облик каждого поселенца согласовывался ещё на Земле. И девушки ещё до отлёта весьма ответственно подошли к вопросу о том, как они будут выглядеть на новой родине. Бесконтрольно глумиться над своим естеством им никто не позволил, но даже в пределах разумных изменений конечный результат впечатлял.

С момента прибытия прошло тридцать три года, но восемь из десяти реинкарнационных камер корабля всё ещё исправно работали, каждые пять дней выпуская на свет очередную партию клонов, заряженных сознаниями оставшихся на Земле людей. Эти люди выросли в эпоху цифрового социализма, поэтому их модернизированные реплики с трудом привыкали к реалиям мира, в котором оказались.

Молодой человек прекрасно понимал суть ментальной пропасти между обитателями разных миров. Тот факт, что физиология колонистов подогнана под условия жизни на новой планете и отлична от земной вплоть до полной несовместимости, в данном случае совершенно не имел значения.

«Я бы тоже бледно смотрелся, окажись я на Земле в то время, из которого выдернули наших предков. Мы лишь мельком изучаем в школе всё это. Огромные умные города, проявляющие заботу о своих обитателях, беспилотный транспорт, наноботы в крови, дополненная и виртуальная реальность. С ума сойдёшь».

И всё же Юра склонялся к тому, чтобы взять в спутницы жизни одну из только что вылупившихся красоток.

«…Мама, конечно, не одобрит выбор».

Мама… Ольга Вторая – Симонова‑Воронцова. Знаменитая Ольга, – путеводная звезда проекта по переброске представителей человечества на эту планету. Всех первых колонистов, очнувшихся в инкубаторах, встречал её голос, направляя их первые шаги. Уж кому, как не ей, известно, что в юном теле может скрываться опыт весьма и весьма зрелой женщины.

Слабая ритмичная вибрация, передающаяся по каркасу коридора, отвлекла юношу от его мыслей. Вслед за ним явно кто‑то поднимался.

«Кому это не спится в такую‑то рань?»

Взглянуть под себя, когда находишься в узкой трубе, – надо постараться.

Стараясь не представлять, как он сейчас выглядит с точки зрения человека, находящегося под ним, Юра раздвинул колени и посмотрел вниз. Пока никого не было видно, лишь мерцание светильников указывало на то, что на дирижабле объявился как минимум ещё один любитель утренних прогулок.

Через минуту Воронцов смог рассмотреть худенькую фигурку в серой мешковатой униформе.

«Это же Шу!²» – удивился юноша. Меньше всего он ожидал встретить здесь одну из пассажирок.

«Мышками» (Шу) называли воспитанниц китайских детдомов. Это были, в основном, девочки, оставшиеся по тем или иным причинам без родителей. Также для многодетных китайских семей не считалось зазорным отдать дочку в приют, под опеку общины.

Девочка не смотрела вверх, поэтому Юре пришлось окликнуть её. Иначе бы она просто упёрлась головой ему в зад.

– Эй, красавица! Ты что здесь делаешь?

Когда проводишь много времени в полёте, начинает казаться, что на дирижабле очень тихо. На самом деле молодому человеку приходится практически кричать. Белый шум³, складывающийся из бормотания двигателей, поскрипывания тысяч растяжек, шума разрезаемого машиной воздуха всегда сопровождает человека, где бы он ни находился.

Маленькая китаянка задрала голову вверх.

– Привет! – просто сказала она.

«Не симпатичная, – отметил про себя Воронцов, – но и не совсем страшненькая. Держится уверенно. Даже не вздрогнула от неожиданности».

Круглое лицо, раскосые карие глаза. Чёрные прямые волосы до плеч.

– Что тут делаешь, говорю! – повторил вопрос Юра строгим голосом, – пассажирам тут шастать не положено!

– Надо наверх, – без малейшей интонации в голосе выдала девочка максимально короткий ответ.

«Видимо, плохо учила русский в школе», – решил Воронцов, и перешёл на пекинский диалект китайского.

– Нельзя наверх.

– Ты ведь идёшь!

– Доступ только для экипажа. Я штурман‑радист. Мне можно.

– Мне с тобой тоже можно.

Последняя фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение.

«А она упрямая!» – с удовлетворением заметил про себя молодой человек.

– Как тебя зовут?

– Сюли, – продолжая твёрдо смотреть ему в глаза, ответила девочка.

«Вот уж, действительно, неотразимая красотка⁴», – хмыкнул про себя Юра.

– Ты как сбежала от воспитательницы, Сюли?

За стайкой «мышек» в этом полёте присматривала строгая дородная китаянка. Эта женщина всегда сопровождала группы Шу, которые «Яхонт» иногда перевозил в анклав Новый Шанхай, на северное побережье материка, лежащего к югу от России и Китая – двух континентов, на которых впервые высадились земляне.

Девочка смущённо хихикнула. Она вкратце рассказала о том, как ещё с вечера выпросила у подруг несколько подушек и положила под своё одеяло, а сама спряталась в шкафу, в коридорчике.

– Ладно, ползи за мной, – сказал Юрий, – только осторожно.

Про осторожность он завернул чисто для важности. Сорваться вниз в такой узкой трубе надо ещё умудриться.

В концах коридора небольшой перепад давления, поэтому воздух, проходя сквозь щели по периметру верхнего люка, издавал тонкий свист. Юра повернул запорный механизм. Свист прекратился, а крышка, подталкиваемая газовыми амортизаторами, сама приняла вертикальное положение.

Шум, создаваемый набегающим воздухом, стал гораздо сильнее, и начал преобладать над другими звуками.

Снаружи – чернота тропической ночи. Но блистер по левому борту уже наливался изумрудным сиянием. Близился рассвет.

– Меня зовут Юрий, Юра, – перекрикивая шум, сказал Воронцов.

– Я знаю, – прокричала в ответ китаянка.

Ещё бы она не знала. Экипаж дирижабля – всего шесть человек, и пассажирам за три дня полёта выучить, как кого зовут совсем нетрудно. А вот имена полутора сотен пассажиров экипаж запомнить даже не пытается. Да и смысла в этом нет.

– Сейчас, Сюли, мы с тобой выйдем на смотровую площадку, под открытое небо. Но перед этим мы обязательно должны пристегнуться…

Юра упаковал девочку в обвязку самого маленького размера, и, немного смущаясь, подтянул ремни у неё на груди. Затем облачился сам. Прицепившись карабинами с страховочному лееру, они открыли двери в кормовой части кабины и выглянули наружу.

Было уже довольно светло, до восхода оставалось минут пятнадцать, не больше.

Горб надстройки частично прикрывал смотровую площадку от набегающего воздуха. Но эта же надстройка закрывала полгоризонта, поэтому Воронцов всегда сразу уходил к дальнему кормовому краю площадки, откуда обзор гораздо лучше.

– Ты останешься здесь, а я пойду во‑он туда, – прокричал Юрий, махнув рукой в сторону кормового релинга.

Получив в ответ полный недоумения взгляд, он решил уточнить:

– Отсюда не видно, но на самом деле там очень сильно дует.

Сюли на мгновение сморщила носик.

– Я ничего не боюсь, – заявила она, произнеся фразу на русском и делая нетерпеливое движение в сторону выхода.

«Вот ведь характер!»

– Ладно, идём, – проворчал Юрий по‑китайски. – Ты в курсе, что у тебя совершенно неправильное имя? Впредь я, пожалуй, буду звать тебя Гуджи⁵.

Выдержав ещё один пронзительный взгляд, юноша со вздохом покачал головой и вышел из дверей, увлекая за собой свою неожиданную спутницу.

Мощные завихрения вне воздушного кармана заставили молодых людей пригнуться и ухватиться за страховочные петли. Практически на четвереньках они добрались до кормового релинга и плюхнулись в его изгиб, плотно прижавшись друг к другу.

– Э‑э, женщина, отодвиньтесь! Волнительно это! – в шутку возмутился Юра.

Сюли показала ему язык, но даже не двинулась с места. Слишком тесно. Некуда отодвигаться.

Пряди волос тёмным хаосом мельтешили над её головой, глаза стали совсем узкими щёлками.

«Медуза… эта, как её там. …Горгона», – ухмыльнулся про себя Воронцов, но вслух, естественно, ничего не сказал.

Достав из нагрудного кармана очки‑консервы, он протянул их китаянке, но та отрицательно помотала головой.

– Всё нормально, – прокричала она, – здесь здорово. И я очень рада, что встретила тебя.

Внезапно затруднившись с ответом, смущённый Воронцов просто поднял вверх оттопыренный большой палец. На самом деле он тоже радовался, что сегодня не один будет любоваться восходом.

А полюбоваться было чем.

Сейчас как раз стоял тот редкий период, когда под утро любой обитатель этих мест мог увидеть сразу три больших астрономических объекта – оба спутника планеты и Гефест, – ближайшую к Новой Земле планету‑гигант, пятую по счёту в системе.

Гефест не набрал ещё свой максимальный угловой размер, поэтому его серебристый «полумесяц» величиной с ноготок еле виднелся справа по корме.

Прямо по курсу над горизонтом висел тонкий зеленовато‑жёлтый серп одной из лун – Ольги. Вторая луна, Татьяна, находилась в данный момент высоко на западе. Она была почти полная, поэтому, несмотря на тёмный кирпичный оттенок, выглядела заметно светлее своей подружки.

Некоторые колонисты второго поколения уже плохо знали, кто такой Пушкин, и из какого произведения взяты имена для спутников. Китайцы же называли луны просто и незатейливо. Хон сэ и Хуан сэ (Красная и Жёлтая). Множество местных объектов в русской и китайской колониях изначально обозначались своими национальными именами, что нередко приводило к путанице. Но работа по унификации и взаимному признанию названий потихоньку шла. По крайней мере на новых навигационных картах все русскоязычные подписи уже были продублированы иероглифами.

Яркое звёздное небо резко контрастировало с темнотой океана внизу; прямо над головой раскинулась дуга Млечного пути; его концы отсекала чёткая линия далёкого горизонта. Диаметр Новой Земли почти в два раза больше, чем у Земли «старой», поэтому первым мореходам этого мира чаша океана казалась вогнутой, а горизонт действительно далёким.

Из‑за особенностей атмосферы рассветы и закаты планеты всегда окрашены преимущественно в зелёные тона. Вот и сейчас – изумрудное сияние разлито над восточным горизонтом.

Сюли толкнула Воронцова под локоть; она протягивала ему шарик беспроводного наушника. Второй шарик она оставила себе.

Теперь пришла очередь Юры мотать головой из стороны в сторону. Бесхитростное желание китаянки вместе послушать музыку удивило и восхитило юношу. Но всё внутри него восстало против такого кощунственного отношения к стереозвуку.

– Спасибо! Ты на каком канале? – прокричал он, доставая из‑за пазухи профессиональную гарнитуру.

– Ностальжи! – крикнула китаянка в ответ.

– Я обычно слушаю Топпиэм…

– Переключайся на Ностальжи, не пожалеешь!

Вопросительно поглядев на Юру и дождавшись от него утвердительного кивка, Сюли заправила мягкие шарики в свои крохотные ушные раковины и повернула лицо к востоку.

Вражеские спутники, расставленные над планетой двадцать с лишним лет назад, помимо громадного массива не поддающейся расшифровке информации слали вниз, в том числе, и обычные музыкальные передачи. Для этого они использовали радиоволны ультракороткого диапазона, модулированные по фазе⁶.

Китайская промышленность давно освоила выпуск техники для качественного приёма такого сигнала, поэтому компактные устройства с наушниками имели все молодые люди обоих анклавов.

Юра переключился на нужную волну.

Воронцов совершенно не знал английского, но ему казалось, что далёкий диктор встречает рассвет вместе с ними. На фоне торжественных аккордов звучали короткие фразы, как будто нагнетающие напряжение, а в момент, когда над водой появился край диска Тау Кита, ведущий радостно завопил.

В музыку внезапно вплёлся голос вокалиста. Голос высокий, но Юрию почему‑то показалось, что поёт мужчина. Впрочем, какая, собственно, разница, если обладатель этого голоса минимум пару столетий как мёртв. Знающие люди утверждали, что радио «Ностальжи» транслирует записи, сделанные на Земле ещё в двадцать первом столетии, а, возможно, даже и в двадцатом.

Ритм музыкальной темы, звучащей в наушниках, идеально подходил к плавному ритму того действа, которое разворачивалось перед глазами юноши; Юра почувствовал, как его кожа покрылась мурашками.

От краешка диска, возникшего над водой, вертикально вверх взметнулся ослепительный луч, затем вдоль нижнего края изумрудного сияния появилась и стала расти яркая оранжевая полоса. Звёзды начали стремительно тускнеть; зарево приобрело более светлый оттенок зелёного; в нём прорезалась желтизна.

Юрий никогда не видел двух совершенно одинаковых рассветов (как и закатов), а успел он их повидать немало. Но этот рассвет чем‑то смущал его. Чувствовал Юра в нём некую ущербность, и заключалась эта ущербность в сизом облачке, клубящемся низко над горизонтом, на северо‑востоке.

Сюли, нахмурившись, также смотрела на облачко.

Молодые люди одновременно избавились от наушников.

– Надо возвращаться! – прокричал Воронцов.

И не успела китаянка ответить, как трубный звук разнёсся над гладью океана.

Воздушный корабль издал три длинных гудка, оповещая членов экипажа о необходимости срочно явиться на мостик.

ПРЕДЫСТОРИЯ

МИР «НОВОЙ ЗЕМЛИ»

Для тех читателей, кому интересна предыстория появления колонистов на планете – отрывки из первой книги серии:

Межзвёздный колониальный корабль относительно невелик. В нём нет сотен громоздких анабиозных капсул, в которых лежат покорители космоса, погружённые в вековой сон. Нет оранжерей с гидропоникой и ёмкостей с хлореллой. Собственно, даже любые органические вещества на борту присутствуют лишь в минимально необходимых количествах.

Впереди по курсу концентрическими разноцветными кругами мерцает излучение звёзд; позади – злые красные огоньки.

За кормой почти семьдесят триллионов километров. Скорость 0,45 от световой.

***

Межзвёздный буксир, завершив торможение, входит в планетную систему Тау Кита почти под прямым углом к плоскости эклиптики. Маршевый двигатель выключен, но скорость недостаточно погашена для того, чтобы он был захвачен притяжением звезды.

Происходит отстрел полезной нагрузки.

Три «пуговицы» медленно отходят не некоторое расстояние от буксира, и, совершив предусмотренные программой манёвры, собираются в чёрный компактный трилистник.

Буксир продолжает движение по прямой, и, снова оказавшись в межзвёздном пространстве, выполняет свою последнюю программу. 

Автоматика выключает систему охлаждения энергетических установок, и в космосе вместо невероятно сложной машины появляется небольшое облачко металлического пара.