Предисловие

Русский либерализм на рубеже XIX–XX вв. продолжал оставаться многослойным (в социальном отношении) и сложносоставным (в идеологическом и политическом смыслах) историческим явлением. Наряду с традиционной корневой мировоззренческой и идеологической основой (западничество в его российской интерпретации) в пореформенный период стали появляться новые молодые побеги социального и демократического либерализма, которые по мере своего укрепления и разветвления стали оказывать определенное влияние и на дальнейшую эволюцию либерализма. Однако процесс трансформации российского либерализма так и не завершился к 1917 г., когда его эволюция была насильственно прервана в результате большевистского переворота.

Наслоение и переплетение разных стадий в российском либерализме вызывало и продолжает вызывать в отечественной и западноевропейской историографии дискуссии о типе(ах) русского либерализма, его реформаторском потенциале, причинах неэффективности в конкретных российских исторических условиях¹. Суть этих дискуссий состоит прежде всего в том, что в отличие от либерализма развитых европейских стран, где каждая очередная его стадия (интеллектуальная, экономическая, политическая, демократическая, социальная) последовательно сменяла предшествующую, российский либерализм (в силу специфики исторического развития страны) эволюционировал по другой схеме. Особенность генезиса и эволюции либерализма в России состояла в том, что его становление осуществлялось в условиях неограниченного самодержавного режима, на протяжении веков удерживающего монополию на определение вектора исторического развития страны и игнорирующего общественное мнение. Самодержавный режим либо жестко пресекал любые проявления общественных инициатив, включая либеральные, либо предпочитал держать их под своим жестким контролем. Поэтому либерализм как одна из теоретически возможных альтернативных моделей общественного преобразования не только не вписывался в традиционную идеологию самодержавия, но объективно был обречен на конфликты с ним. Самодержавная власть могла сотрудничать (и сотрудничала) с либералами исключительно на персональном уровне, приглашая их в качестве «сведущих лиц» для обсуждения тех или иных объективно назревших проблем, но не допускала их самостоятельной самоорганизации, объединения в союзы, а тем более в политические партии. Примеры такого рода сотрудничества власти, прежде всего с земскими либералами, подробно изучены в отечественной и зарубежной историографии.

До середины XIX в. русский либерализм по преимуществу «подпитывался» идеями и опытом передовых западноевропейских стран, которые разделялись и «импортировались» в Россию представителями образованного класса, проходившими обучение в европейских университетах. Со второй половины XVIII в. идеи и практики западноевропейского либерализма довольно живо обсуждались в правительственных кругах (например, в окружении Екатерины II, Александра I и Александра II), светских салонах, периодической печати, научных трудах и художественных произведениях. Это было время интеллектуальной «обкатки» западноевропейских либеральных идей в довольно узких кругах русской образованной элиты, которая искренне стремилась перенести их на русскую почву, убедив самодержцев в полезности привлечения на свою сторону западноевропейского общественного мнения. Одновременно шел подспудный процесс переосмысления западноевропейских либеральных идей применительно к российской исторической специфике (западники и славянофилы), что первоначально не могло не порождать (и, естественно, порождало), по мнению отечественного философа В. Ф. Пустарнакова, квазилиберальные или паралиберальные формы их проявления². Отсутствие объективных предпосылок и условий для возникновения национального типа либерализма продуцировало появление его «превращенных форм», что имело место не только в России, но и в других (в том числе европейских) странах. Либерализм как универсальная мировоззренческая система начинает пускать свои корни в национальных исторических средах, с тенденцией ее последующей трансформации в соответствующем этой системе направлении. Применительно к российским реалиям адаптация либерализма к национальной почве началась с середины XIX в.

Логика пореформенного развития России и формирования основ нового типа общественных отношений объективно вела к возникновению нового интеллектуального, политического, экономического, социального пространства, что, в свою очередь, предоставляло либералам реальную возможность более четко и определенно осознать свою роль в капиталистической модернизации страны. Реформы 1860-х – 1870-х гг. постепенно формировали условия, которые позволяли интеллектуальным носителям либеральных идей, жаждавшим самореализации, принимать активное участие в земских и судебных органах, печати соответствующего направления. Практическая деятельность либералов второй половины XIX в. с логической неизбежностью сталкивалась с все более разительными противоречиями между разным пониманием перспектив развития страны со стороны власти и общества. Все это заставило теоретиков либерализма раздвинуть горизонты интеллектуального поиска, включив в него вопросы политического и социального характера, приступить к моделированию собственного варианта исторического развития России, а также его общественной презентации.

Сложный состав российского либерализма предопределил и вариативность либеральных моделей преобразования России. Разное понимание ключевых проблем (структура политической системы, объем гражданских прав и политических свобод, отношение к собственности и т. д.), реализация которых мыслилась как создание предпосылок и условий для реализации потенциальных возможностей личности, порождало конкуренцию между направлениями и течениями в либерализме. Мировоззренческие, идеологические, политические, экономические, социальные, национальные, конфессиональные «расстыковки» между этими направлениями и течениями не позволяли либералам создать ни единую теоретическую модель модернизации страны, ни единую организацию для ее осуществления.

Подобное состояние либерализма, как, впрочем, и всех направлений российской общественной мысли и общественного движения, обусловленное особенностями исторического развития, вызывало и продолжает вызывать дискуссии среди отечественных и зарубежных исследователей. Прежде всего речь идет об отсутствии единого подхода к определению понятия «либерализм». Так, например, в литературе широко используются такие квазипонятия, как «самодержавный либерализм», «правительственный либерализм», «бюрократический либерализм», «земский либерализм», «интеллигентский либерализм», «старый либерализм», «новый либерализм», которые не раскрывают сущностного содержания самого понятия³. Разумеется, отдельные бюрократы, земские деятели, представители интеллигенции могли использовать и использовали отдельные элементы либеральной идеологии и политики, но это еще ни в коей мере не означало, что они разделяли мировоззренческую либеральную систему как целое, а тем более стремились реализовать ее на практике. Различные интерпретации понятия «либерализм» имели место и среди различных направлений и течений в российском либерализме (например, октябристы, прогрессисты, кадеты). По сути, в российской действительности еще далеко не завершился процесс осознания сущности содержания самого понятия «либерализм» как единой и целостной мировоззренческой системы, инвариантным ядром которой является Личность, во имя реализации потенциальных возможностей которой и предлагалось практически осуществить модель либерального преобразования России. В этом смысле начало XX в. стало переломным моментом в истории эволюции российского либерализма. Но чтобы либерализм в России трансформировался в иное качественное состояние, потребовались длительные стадии его эволюции. Ведущая роль в этом процессе принадлежала тем представителям русской интеллектуальной элиты, которая разделяла исходные универсальные мировоззренческие принципы либерализма.

В логической связи с различной интерпретацией понятия «либерализм» возникла и вторая дискуссионная проблема – о времени возникновения либерализма в России: одни исследователи относят его к периоду второй половины XVIII в., другие – к началу XIX, третьи – к пореформенному времени. Такой временной «разброс» генезиса либерализма в России, на мой взгляд, обусловлен также отсутствием четких критериев. Если за основу периодизации взять стадиальную идею генезиса, формирования и эволюции западноевропейского либерализма, то исходный момент появления идей либерализма в России можно отнести к середине XVIII в., когда сравнительно небольшой круг представителей формирующегося просвещенного русского общества стал трансплантировать их из ведущих европейских стран⁴. Это интеллектуальная стадия заимствования западноевропейских либеральных идей совпала с подготовкой и проведением Екатериной II целого комплекса реформ, способствующих развитию России в западноевропейском русле. Причем сам «отбор» западноевропейских либеральных идей был весьма «дозированным» и ограничивался областью культурно-технологического, экономического, правового и административного характера, не затрагивая при этом ни основ политической системы, ни такой кардинальной важности социальной проблемы, как отмена крепостного права. Именно две последние проблемы и являлись «лакмусовой бумажкой» для понимания как самого принципа «отбора» западноевропейских идей представителями образованного русского общества, так и пределов их применения на российской почве, которая в данный период была далека от готовности к самозарождению национального варианта либерализма⁵.

В первый период царствования Александра I, воспитанного в духе идей Просвещения, интеллектуальная стадия заимствования западноевропейских либеральных идей и их адаптация на русской почве была продолжена близкими друзьями императора и некоторыми представителями бюрократических кругов, осознававшими объективную необходимость приступа к отмене крепостного права и реформирования центрального государственного аппарата. Однако после опалы одного из «генераторов» реформ в либеральном духе М. М. Сперанского преобразовательные порывы стали постепенно затухать. Правда, некоторые идеи либерализма (но не его мировоззренческая система как целое) уже «укоренились» в сознании отдельных передовых представителей образованного русского общества, с одной стороны, сохраняя их западноевропейский источник (западничество), а с другой – формируя собственную основу для их интеллектуального воспроизводства (славянофилы).

Пореформенная практическая деятельность либералов в общественных структурах (прежде всего в органах земского самоуправления) порождала у определенной их части идею о возможности достижения некоего консенсуса между самодержавием и обществом через систему «прорастания» конституционных идей «снизу» (местное самоуправление) «доверху» (созыв Земского собора самодержцем). Такая иллюзорная конструкция трансформации политической системы (минуя западноевропейский парламентаризм, заведомо неприемлемый для самодержавия) зародилась на основе земского опыта. Эта идея активно внедрялась в общественное мнение представителями интеллектуальной среды, тесно связанной с земскими кругами. Рассчитывая на мирную эволюцию самодержавия в качественно иную политическую систему конституционного характера, ее авторы и адепты надеялись в перспективе довести до логического конца решение проблемы гражданских прав и политических свобод, обеспечивавших реализацию потенциальных возможностей личности. Однако проходило одно пореформенное десятилетие за другим, но ожидания либералов-эволюционистов так и не оправдались. Более того, после убийства Александра II народовольцами-террористами правящий самодержавный режим ужесточил административный контроль над общественными структурами, а его консервативные идеологи приложили немало усилий к тому, чтобы «развенчать» былые «либеральные увлечения» предшествующего царствования.