Цитаты из книги «Пером и шпагой»

французы — не англичане и в долг дают всегда с потугами, будто ежа против шерсти рожают.

Он угасал, а глаза его оставались молодыми. По этим глазам можно было догадаться, какой огонь был этот человек раньше. И даже в старости Фридрих умел держать себя величественно в своем изношенном кафтане. Если его замешать в тысячной толпе, то даже в толпе сразу найдешь его, — вот он, это король!

Бретель с размаху хлопнул себя по лбу. — Вы наказываете свою голову? — ядовито спросил де Еон. — Какие мы дураки, — ответил Бретель. — Сударь, простите, но я не люблю сливаться с обществом! — Я хотел сказать о себе… Я дурак! — Вот это уже точнее, — согласился де Еон. — Так что же?

Штыки, мой милый, это такие карандашики, хорошо заточенные, которые любого болтунадипломата протыкают насквозь. Я люблю писать о мире именно такими карандашами.

Денег не было, и этим на Руси трудно было коголибо удивить.

— Генераланшеф, вы часто ссылаетесь в мнении своем на Фридриха, врага нашего… Уж не влюблены ли вы в него? — Изверга такого в конфидентах своих не держу. Но учиться у врага, ежели он толков и опытен, не пренебрегаю. И вам советую над тактикой Фридриха почаще задумываться.

Он презирал медлительных людей. Он был скор. И на руку, и на ногу. Мысль же его была — как росчерк молнии на черном небосводе. Мысли ослепляли его. Он спешил.

Русские моряки в те времена были бедны, как церковные крысы. Платили им самый мизер, да и того годами от казны не доплачешься. Шли на флот больше дворяне мелкотравчатые — дети и внуки моряков или те, кто знал, почем фунт лиха, — и был корпус морской предан службе своей до исступления. Это была почти каста, сознательно отгородившаяся от дворцовых интриг, презиравшая золоченые шатры сухопутных полководцев. Годами качались они на палубах, редко сходя на берег; ели солонину из бочек; сажали в гаванях лук и редьку; а жен своих, чтобы не тратиться на два стола, иногда держали под палубой, возле самых пороховых бочек…

— С каким лицом деньги брать? — спросил его Шувалов. — Деньги будем брать, имея лицо индифферентное, как будто и без этих денег прожить можем.