Мрак за стеклом был необычайно красивого цвета. Могло показаться, что кромешное антрацитовое полотно перед глазами едва уловимо отливает фиолетовыми бликами, но Иван помнил о свойстве оптической иллюзии, меняющей в зависимости от его настроения оттенки непроглядной завораживающей темноты. Так бывает, если зажмуриться после яркого солнечного света, а, спустя некоторое время, причудливые разноцветные медузы призрачными кляксами плывут перед глазами. «После яркого солнечного света … Сколько лет я не видел его?»

– Сто семьдесят пять тысяч двести часов сорок семь минут пятнадцать секунд, шестнадцать секунд, семнадцать секунд, – напомнила бегущая строка время его пребывания на борту аквабата «Заслон – 2074».

– Довольно, – прошептал Иван, и буквы растаяли, освобождая место для угольной черноты, пристально рассматривающей его из глубины океана.

– Сколько же сейчас Алёнке? – он наморщил лоб, пытаясь опередить своего назойливого подсказчика, и сам себе ответил. – Скоро будет двадцать шесть.

– Двести двадцать семь тысяч пятьсот двадцать часов …, – поспешила напомнить неутомимая помощница, но Иван отключил функцию, не позволив информатору завершить передачу данных.

«Через девять дней у дочки будет день рождения. Почти двадцать лет прошло, как я погиб. Интересно, как они выглядят сейчас? Надо будет Артёма попросить, чтобы сделал фотографии Алёнки и Анны».

– Неопознанный глубоководный объект. Класс «Флорада-81», скорость шестьдесят три узла в час. Время вхождения в зону безопасности – ноль часов семнадцать минут одиннадцать секунд, – пробежало красным по экрану.

«Ого, чего эти барракуды здесь забыли?» – Иван помнил наизусть тактико-технические характеристики субмарин военного блока «Pacifik ocean», а потому не обратил внимания на титры. Эти проныры были вооружены новейшими средствами обнаружения и уничтожения противника, хотя и уступали «Заслону» в средствах самозащиты. Самым опасным оружием подводных крейсеров этого класса были автономные миниатюрные торпеды, в огромном количестве ждавшие сигнала к атаке в подбрюшье лодки, из-за чего «Флорада» напоминала беременную камбалу, готовую немедленно разродиться тысячью маленьких смертоносных пираний, нацеленных сожрать всё, что встретится на их пути.

Иван не сомневался в безопасности вверенного в его управление глубоководного аппарата, но тотчас предпринял дополнительные меры, маскирующие аквабат. Бесшумно схлопнулись створки панорамного обзора, имитирующие поверхность камней, покрытых слоем донных отложений и водорослей, потерявших ориентиры и растущих горизонтально, напоминая увядшие земные цветы. Пневматические щупальца выпустили дополнительные «когти», кроша скальную породу и крепко цепляясь за отвесную стену западного края Алеутского желоба. Здесь, в зоне субдукции на стыке наползающей Северо-Американской плиты на Тихоокеанскую, вот уже двадцать лет нёс свою службу «погибший смертью храбрых при испытании нового вида вооружения лейтенант Тихонов Иван Николаевич». Так, или примерно так, сообщили жене Анне о трагическом происшествии на далёком острове Земли Франца-Иосифа, куда она проводила мужа в последнюю в его жизни командировку…

– Подождёт, никуда твой приятель не денется, – Аня продолжала удерживать Ивана у дверей. Слёзы беззвучно скатывались по щекам к подбородку, но она не могла их утереть, обнимая любимого и не желая отпускать от себя. Маленькая Алёнка стояла тут же, не зная, как реагировать на отъезд папки. С одной стороны, ей было жалко плачущую маму, с другой, – отец обещал привезти ей коготь белого медведя, так что, пусть едет и возвращается скорее, она будет очень ждать его подарок.

Звуки сигнала с улицы становились всё настойчивей, призывая главу семейства «к порядку и немедленному оставлению объекта по причине безотлагательной и срочной».

– Ну, что ты, в самом деле? В первый раз что ли? – Иван попытался высвободиться из объятий Анны, доставая носовой платок, чтобы промокнуть её слёзы. – Посмотри, целую лужу наплакала. Через две недели как штык буду дома. Да, Алёнка?

– Да, – соглашалась дочка. – Мама не плачь, папка тебе тоже коготь привезёт.

– Иван, будь, пожалуйста, осторожнее. Что-то нехорошо у меня на душе, сон плохой видела, а о чём не помню, – она пристально посмотрела на мужа. Кажется, в тот момент Иван почувствовал, что видит эти красивые любимые глаза в последний раз. Её взгляд проник в самую глубину его души, где жена увидела ответ на свои тревоги.

– Аня, да ну тебя, – передёрнулся он и переступил порог. – Ты – взрослая девочка, а веришь в какие-то предрассудки на пороге двадцать второго века. Всё, целую твой прелестный носик. Будьте умницами!

– Папа, а мой носик? – подскочила Алёнка, протягивая к нему пухлые тёплые ладошки.

– А твой цеюю два разика, даже три …

Иван увидел корпус «Флорады» раньше, чем замерцала надпись на экране, извещающая о пересечении границы допустимой возможности вторжения. Это была красивая лодка, если бы не безобразно раздувшееся брюхо, таившее в своём чреве не одну сотню миниатюрных подводных лодок с одним единственным предназначением – убивать. По сути, это был подводный аналог авианосцев, пугавших в начале века своим присутствием страны и континенты, избравшие иной путь развития, отличающийся от навязанного миропорядка. После известного события, когда господам, испытывающим милитаристский зуд, дали по зубам, в мире установился относительный покой, однако все понимали, что явление это временное, а передышку надо использовать для поиска оружия сдерживания, одним из которых и стал первый образец глубоководного центра управления «Заслон-2074», в строительстве которого принимал самое непосредственное участие молодой выпускник военной академии Иван Тихонов.

«Флорада» хищно водила носом, словно вынюхивающая крыса, в надежде поживиться добычей на глубине океана в тысячу метров. Если быть точным, то точка погружения «Заслона» на западном карнизе впадины составляла 1027 метров. Это был своего рода символ, предложенный разработчиками в память об АПЛ «Комсомолец» – «золотой рыбке» российского Северного флота.

Иван не просто наблюдал за «хищницей», появившейся в этих водах неспроста. Он «светил» её внутренности, считывая новейшее секретное вооружение на борту субмарины и передавая информацию в Генеральный центр принятия и обработки условных кодируемых сигналов, невидимых и неслышимых неприятелю. Но и «Флорада» была непроста, удерживая корпус и средства навигации по направлению к отвесной стене желоба, не позволяя развернуться к Ивану боковой кормой. Лодка замерла на безопасном для неё расстоянии, а спустя минуту, словно размышляя, раскрыла один из отсеков и выпустила на волю пару шустрых «щурят», тут же устремившихся в направлении «Заслона». Они не видели скрытую от любопытных взоров полусферу из высокопрочного стекла и титана, но словно чувствовали её близость, исследуя каменные стены впадины, яростно вырывая манипуляторами куски породы, поросшей бурой растительностью.

Ивану, наблюдающему за пронырливыми дронами, не составило бы большого труда испепелить нахальных пришельцев, но он не имел права обнаружить себя, даже в случае крайней опасности. Его предназначение и многолетнее нахождение здесь заключалось в другом: «Заслон» был создан как некий диспетчерский пункт, скрытый под толщей океанской воды и призванный передать приказ военным спутникам на уничтожение любого оружия, грозящего его стране. Лишь явное обнаружение позволяло ему использовать весь арсенал имеющихся средств отражения нападения, крайним из которых было самоуничтожение с поражением всего живого в радиусе до тысячи метров.

Он хорошо помнил, как они со своим закадычным другом Артёмом, попав после академии в лабораторию предприятия, занимающегося разработкой и строительством первой «заслонки», наперебой предлагали свои сумасбродные идеи конструкторам, а те, в свою очередь, снисходительно отмахивались от молодых учёных, мол, что с фантазёров возьмёшь.

«Сейчас бы наша «Мормышка» не помешала, – Иван улыбнулся, мысленно возвращаясь через десятилетия в прошлое, как они вдвоём с товарищем с пеной у рта навязывали членам экспертной комиссии незамысловатую на первый взгляд идею о заманивании вражеских амфибий на глубину за их приманкой, имитирующей подводную лодку малого класса. – Утопили бы эту дуру вместе с её головастиками в Алеутской баклуше». Он даже представил, как трещит и лопается сверхпрочный лоснящийся корпус «Флорады», увлечённой погоней за пустой «мормышкой», манящей нырнуть на семикилометровую глубину. Однако, спустя короткое время, их проект по разработке аквастатов отметили, предложили доработать параметры наполненной воздухом обманки и лебёдки, тянущей аналог аэростата, заполняемый водой по мере погружения на максимальную глубину. Но главное было в другом, за дерзость мыслей их взяли в группу учёных, трудившихся над первым «Заслоном», которым теперь управлял Иван.

– Не посрами, сынок, трудовую династию Тихоновых, – басил отец вечером на кухне, раскрывая альбом с фотографиями и дипломами. Он готовился уйти на заслуженный отдых с должности начальника отдела комплектации и ремонта бортовой радиоэлектронной аппаратуры для кораблей морского флота, а сейчас сидел в семейном кругу, тыча пальцем в снимки именитых коллег и предшественников, принесших славу и заслуженное уважение ОАО «НТЦ «Завод Ленинец».

– Что значит «не посрами»? – вторил дед, сидевший поодаль на диване. Старик отдал все свои сорок два года службе родному заводу и по праву носил звание «Заслуженный работник отрасли», специализируясь в сфере изготовления и внедрения бортового радиолокационного комплекса для стратегической авиации. – Славу приумножь, чтобы фамилия «ленинцев» гремела.

– Отец! – поправляли его сын с внуком. – «Заслоном» теперь завод назван, «защитники» мы теперь.

– Негоже нам за щитом прятаться! – дед тряс сухоньким кулаком, грозя невидимому врагу и привставая с дивана. – Пусть знают, что от Тихоновых наперёд по сопатке можно получить!

– Чего вы здесь разбушевались? – входила мама с кастрюлей наваристого борща. – Кого бить собрались?

Дед возвращался на своё место и торжественно заключал:

– А кто сунется к нам, тому и всыплем! Сыну твоему наказ наш отеческий внушаем, чтобы служил с честью и достоинством!

– Обещаю, так и будет, – улыбался Иван, принесший в дом радостную весть о зачислении на службу в АО «Заслон» …

Прервалась цепочка на Иване, не Алёнке же продолжать дело отцов. Он вспомнил, как она кружилась перед зеркалом, изображая танец белой снежинки. Дочка и была похожа на снежинку, хрупкая, с русыми волосами в маму и милым детским личиком:

– Папа, привези мне белого медведя.

– Как же я тебе его привезу, доченька? Он не поместится в мой портфель.

– А ты возьми у мамы большой чемодан.

– И тебе не жалко? А вдруг у мишки маленькие детки? Они останутся без мамы и будут плакать и мёрзнуть в снегу.

Алёнка прижалась к нему накануне отъезда, на глазах заискрились слёзы:

– Жалко. Привези мне чёрненький носик тогда, мокрый и блестящий.

– Давай, я привезу тебе коготь. У Мишки их двадцать, – Иван пересчитал дочурке пальчики. – Думаю, что он рад будет поделиться одним с маленькой сладенькой девочкой.

– Я согласна, – слёзы мгновенно высохли, наполняя детское сердечко счастьем и радостным ожиданием …

Снаружи послышался металлический скрежет «зубов» манипулятора одной из амфибий, настойчиво исследовавшей каменный скальный выступ. Иван взглянул на экран. Мерзкая тварь грызла породу в непосредственной близости от его аквабата. Казалось, что она делает это с удовольствием и каким-то звериным аппетитом. Крошки камней сыпались из механической пасти, бесшумно струясь в пропасть, разверзшуюся под ними. Камеры, установленные в носовой части, напоминали акульи зрачки, налитые кровью. Они вращались асинхронно, оттого казалось, что эту хищницу стукнули по башке, и она не ведала, что творила. Но Иван знал, что это не так. Программа работала безупречно, успевая нацелить разведчиц на исполнение задач и определить новые, чтобы область исследования была максимально большой, а качество исполнения – высоким. Электронный интеллект этих видов минихищниц был ему знаком, однако он знал и о некоторых изъянах шныряющих возле него разведчиц. Они были зависимы от команды с головного подводного крейсера, который застыл в миле от «Заслона», ожидая результатов обследования скалы, выступающей над впадиной. Помнил Иван и о том, что вся армада миниатюрных подводных лодок могла соподчиняться закону стаи при определённых обстоятельствах, критическое время для которых пока не наступило.

Внезапно «пиранья» застыла с раскрытой зубастой клешнёй, словно прислушиваясь, потом резко развернулась и устремилась к «подружке», кромсающей скалу в отдалении. Но и оказавшись вместе, они не успокоились, нырнув глубже и исчезая из поля обзора его камер наблюдения. «Флорада» продолжала хранить молчание, покачивая раздувшимися боками и оставаясь на месте.