© Вадим Ильич Слуцкий, 2017

ISBN 978-5-4485-4547-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Женщина-мужчина

Тема этой книги – последствия т.н. «женской эмансипации».

Она была новостью в 19 веке, но давно стала нашей обыденностью – и дала определённые плоды. Местами, почему-то, – довольно-таки ядовитые.

«Эмансипация» – это буквально «освобождение», «раскрепощение». Чудесно! Замечательно! Но почему тогда столько одиноких и несчастных женщин? Уточню: они сами себя несчастными не признают. Они не ходят по улицам в слезах, не кончают с собой и даже чаще всего не бегают на консультации к психологу. Они – обычные. У них есть работа, часто – неплохая. Квартира. Деньги. Есть дети или хотя бы один ребёнок. И их проблем никто не замечает.

Однако именно в силу своей обычности эти проблемы не осознаются и не решаются.

Свобода – это прекрасно. Почему же рост свободы даёт рост фрустрации? Что это за свобода такая? Или, может, человек – существо, которому противопоказана свобода? Или это свойство женщин?

Скажу сразу: прочитав эту книгу, ни одна одинокая женщина не станет счастливей. Однако у неё есть шанс понять, что с ней происходит. Почему нет в её жизни того, что обязательно должно быть у каждого из нас: духовной близости с любимым человеком, смысла, радости. Есть шанс взглянуть на себя и окружающих другими глазами.

Поможет это или нет, я не знаю. Все мы сами себя губим и сами себя спасаем.

Я убеждён в одном: т.н. «женская эмансипация» – не то, за что сама себя выдаёт. Нам это, в общем-то, привычно. Коммунисты тоже обещали, что железной рукой загонят человечество к счастью. И что? Где то счастье?

Апологеты «эмансипации», разумеется, тоже были уверены – и не сомневаются по сей день – что дело это крайне благотворное. Женщины ведь были угнетены, ущемлены в т.н. «викторианскую эпоху». Работали, воевали, делали политику – мужчины. Да и в семье мужчина был главой: т.е., с точки зрения «эмансипаторов», – деспотом, тираном.

И вот она – победа! Женщина уравняна в правах с мужчиной. Женщина так же работает и зарабатывает и нисколько не зависит в этом от мужчины. Женщина избирается и избирает. Женщина одна плывёт – вернее, барахтается – в океане жизни, без всякой там мужской поддержки.

Но почему эмансипированные женщины вызывают чаще всего не восхищение, не любовь, не уважение даже – а глубокую жалость?

Эта книга о том, о чём не очень-то принято говорить в Обществе Потребления. О том, чего мы не видим, не замечаем – или предпочитаем не замечать – но что в огромной степени определяет жизнь цивилизованного человечества.

Героиня этой книги – современная женщина. Эмансипированная. По понятиям нашего социума, успешная. То есть – вынужденная, в значительной мере, играть в жизни роль мужчины.

На работе, где она зачастую руководит мужчинами, а не они ею руководят. И дома, где она, как правило, одна воспитывает ребёнка, а потому ей приходится дисциплинировать, требовать – как отцу, играть роль отца, иначе ребёнок неминуемо сойдёт с катушек и станет неуправляемым.

Она женщина по природе своей. Но в жизни почти всё время ведёт себя как мужчина.

Есть такой японский традиционный театр «кабуки». Где нет актрис-женщин, а женские роли играют мужчины.

Так вот, наше общество – театр кабуки шиворот-навыворот. У нас женщины постоянно играют мужские роли.

Собственно, в этом и состояла цель. Уравнять женщину с мужчиной. И уравняли.

Но как это сказывается на женщинах? Почему мы об этом так мало задумываемся? Что происходит в душах этих женщин?

Попробуйте снять со стены часы и забить ими гвоздь. Вы спросите: зачем? Допустим, ради торжества эмансипации. В конце концов, почему молотку можно забивать гвозди, а часам – нельзя? Где равенство? Справедливость? Свобода, в конце концов? Виси себе и тикай: время показывай. Надоело! А, может, часам именно хочется гвозди забивать?

Итак, мы сняли часы со стены и колотим ими по гвоздю. В конце концов, наверное, забьём – через полчаса.

Но что будет с часами?

Конечно, спору нет: это торжество эмансипации. Но меня интересуют последствия.

Я не против свободы, равенства и братства. Я просто хочу, чтобы было больше счастливых женщин.

Почему книгу о женщинах и женской психологии написал мужчина? Самый простой ответ: именно поэтому. Именно потому, что я мужчина. По-моему, естественно заботиться о женщинах – именно мужчине. Правда, это не согласуется с аксиомами теории «эмансипации», согласно которой мужчины – злейшие враги женщин, тираны, от которых женщинам нужно освободиться, победить их – и тогда-то наступит женский рай на Земле.

Откуда эта идея – о войне женщин против мужчин и победе в этой войне – я тоже скажу.

Итак, какова же участь современной женщины, которая работает, делает карьеру, но у неё или нет мужа, или он есть только формально? А таких женщин сейчас большинство.

Как меняется внутренний мир такой женщины? Что происходит в её душе?

Давайте попробуем заглянуть туда.

Небедные люди (роман в письмах)

Глядя на фото Надежды Георгиевны в скайпе – так называемый «аватар» – я вспомнил лермонтовское выражение «печальный демон». Опущенные вниз углы рта. Глаза с расширенными зрачками то ли устремлены в одну точку, куда-то вбок и вдаль, то ли никуда не смотрят. Выражение их – как у человека, глядящего на что-то ужасное, от чего он не в силах оторваться. Огромные уродливые очки. Вокруг лица – глухой чёрный фон. Общее впечатление безнадёжности и мрачности – какой-то опущенности – от этого лица.

Самое поразительное: она это фото сама выставила. Неужели нет другого? Или ей всё равно? Как можно выставить такое фото на всеобщее обозрение? Это как ходить по улице с открытой гнойной раной.

Голос её производит точно такое же впечатление, как и лицо. Замедленная манера говорить, постоянные минорные интонации, однообразие и безэмоциональность, механичность речи. Будто она только что узнала о трагической смерти всех родных.

Есть в еврейском фольклоре такое словечко – «шибта». Это демон женского пола. Вот Надежда Георгиевна очень похожа на шибту.

Ей 57 лет.

Надежда Георгиевна успешный человек. У неё большая квартира в престижном районе Москвы. Дача в Крыму, в очень красивом месте. Выгодная и удобная работа: она руководитель проекта одного крупного фонда. Фонд этот получает огромные гранты. В подчинении Надежды Георгиевны немало народу. При этом она располагает своим временем по своему усмотрению: работать может прямо из дому. Она и со своей дачи в Крыму тоже работала. Над ней только одна начальница – директор фонда.

Надежда Георгиевна нанимает своему сыну, Ярославу, репетиторов по всем предметам. С кем-то он занимается 2 раза в неделю, с кем-то – 3. А стоит одно занятие от 500 руб. и больше.

У неё два высших образования.

И всего этого она достигла сама.

Лет 10—12 назад они с Ярославом жили в Судаке, в Крыму. Когда отец Ярослава оставил их, она побоялась, что им не хватит денег, – продала квартиру и перебралась в Москву. И в Москве, совершенно одна, с ребёнком и пожилой матерью на руках, сумела пробиться. Хотя первые годы работала стикеровщицей в аптеке, а жили они в крошечной комнатке коммунальной квартиры.

Не всякий так сможет – даже и мужчина.

Я был репетитором Ярослава по русскому языку.

Н.Г. в первом своём письме характеризовала сына так:

«Здравствуйте! У нас подросток – 9 класс на семейном образовании, не форматный молодой человек. Нужно подготовить его к ОГЭ. Долго болел, не занимался полгода. С мозгами.»

Цитируя Н. Г., я не буду исправлять ничего.

На мой вопрос, а в каком смысле молодой человек «неформатный», Н.Г. уточнила: «Он интроверт проявленный, не аутист, но в эту сторону. Таких сейчас ребят много появляется, так психиатр сказал, но он совершенно адекватный».

Н.Г., в каком-то смысле, творческий человек: к её манере выражаться нужно привыкнуть.

Итак, неформатный 15-летний подросток с мозгами, притом, «интроверт проявленный», пока не аутист, но уже в ту сторону.

Конечно, мне стало интересно!

Надежда Георгиевна оказалась сверхзаботливой мамой.

По её словам, Ярослав очень устаёт от общения с людьми.

Правда, что он, видимо, людей боится. Голос у него детский, робкий и тихий, он преувеличенно вежлив. Не пользуется веб-камерой. Однако я бы не сказал, что он «устаёт от общения». На меня он на первом же занятии произвёл впечатление человека, которому как раз общения остро не хватает.

Правда, с этим первым же занятием у нас получилась нестыковка. Накануне мы договорились начать в 16—30. Ярослав почему-то решил, что в 15—00. Н.Г. была очень обеспокоена: куда я делся? Выяснилось, что и она перепутала время занятия.

Как потом оказалось, такая пунктуальность и организованность характерна как для Ярослава, так и для его мамы.

После первого же занятия Н.Г. стала задавать мне кучу вопросов: а как Ярослав, не замучился ли, бедный, а что у него получилось, что нет. Я, понятно, терпеливо отвечал.

Сейчас таких мам много, и становится всё больше с каждым годом. Так что я привык.

Но для неё, видимо, было не совсем привычно, что совершенно незнакомый человек подробно и терпеливо отвечает на все её вопросы. Более того, я поздравил её с Новым годом, прислал какое-то фото (я фотолюбитель). Это тоже, видимо, показалось необычным.

Постепенно она стала со мной делиться: рассказывать о Ярославе. Потом даже попросила разрешения позвонить и битый час мы проговорили о нём же: вернее, говорила она, а я слушал.

Выяснилось вот что.

Ярослав крайне самолюбив, всегда хочет хорошо выглядеть в собственных глазах, в то же время он очень неуверенный в себе. У него своеобразная внешность: рост 2 метра (в 15 лет). Он стесняется.

Действительно, я видел фото Ярослава, правда, плохие, любительские. Странный парень. Лицо мужское, без признаков чего-то детского, широкое, тяжёлое. Огромные ноги, как столбы, а голова по сравнению с телом и особенно ногами маленькая, втянутая в плечи, словно в ожидании удара. Он сутулится. Особенно странное – и даже неприятное – впечатление производит его смех.

Ярослав уже больше года не ходит в школу. В 8 классе он подготовил какую-то презентацию по литературе. Н.Г. говорит, что учительница – она же была и классным руководителем – хорошо к нему относилась, ценила его. Ярослав очень старался, красиво оформил свою презентацию. Но учительница сказала, что он сам и должен её представить.

То есть: выйти перед классом, что-то говорить.