© Интернациональный Союз писателей, 2021

Чикагская рапсодия фа мажор

На первый взгляд эта история напоминает сказку. Так и хочется начать ее словами типа «жили-были…» или «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве…». А еще лучше – «однажды под Новый год…».

Чем сказочнее история, чем больше в ней вымысла и иносказания, фантазии и аллегории, вдохновения и непредсказуемости, тем больше она похожа на правду. Разве не так?

А к теме Нового года мы еще вернемся.

Часть 1

Когда-то

Итак, его звали Василием. Но он не любил, когда его окликали этим именем, так как все Василии у нормальных людей ассоциируются либо с похотливыми, прожорливыми и хитрожопыми котами, либо с усатым Чапаевым, но не столько с героем Гражданской войны, сколько с не отличающимся особым целомудрием героем множества похабных анекдотов. Поэтому наш Василий предпочитал, чтобы его называли на английский манер – Бэзл. Или на итальянский – Базилио.

Будучи студентом, Базилио хотел создать рок-группу. На гитаре играть у него не получилось (то ли слуха не было, то ли пальцы боялся в кровь изнахратить), поэтому пределом его юношеских мечтаний стали барабаны. Он всегда считал, что в роке главное – это ритм и тяжелый удар. А барабаны здесь – первое дело!

Он хотел, чтобы его команда походила и на The Beatles, и на Deep Purple одновременно. Это были его любимые группы на то время, таковыми остаются и сейчас. Ту и другую команды наш Бэзл называл по-своему – «Тхе Беатлес» и «Дип Пурпле», справедливо считая, что как пишется, так и читается.

Поначалу оно так и было: классика рока была главной составляющей этого самодеятельного коллектива пузочесов, который менял свое название и стиль в зависимости от того, под какой крышей играл и какие музыканты бацали в его составе. И чем старше и мудрее они становились, тем заметнее менялась исполняемая ими музыка: в репертуаре появились эстрада, блюзы, рок-н-роллы, шейки, твисты и даже романсы.

Свою группу наши Мендельсоны иногда называли «ВДВ» – «Войско дяди Васи». Все дело в том, что Василий когда-то отслужил срочную в десантных войсках, правда, не кровавым десантником-мордоворотом, а пронырливым, как коростель, писарем в штабе. Но один прыжок с парашютом наш писаришка штабной совершить все же успел.

Каждый год Василий отмечал, как и положено, День десантуры, напялив дырявую, словно прострелянную, в нескольких местах тельняшку и голубой берет. И шествовал в них среди себе подобных по центральным улицам Прикамска.

Когда-то он окончил в местном политехе горный факультет по специальности «БНГС» – бурение нефтяных и газовых скважин. Дело в том, что после школы он не поступил на машиностроительный факультет, недобрав всего одного балла, хотя обучение в школе завершил чуть ли не с золотой медалью, поэтому пришлось срочно перевести документы на другой факультет, где, что особенно удивительно в наше время, образовался недобор. Кстати, БНГС он окончил с красным дипломом, только кому эта краснота теперь была нужна?

И вот уже лет двадцать Бэзл работал вахтовым методом в серьезной нефтяной конторе в должности начальника буровой установки: месяц – там, на севере Тюменской области, месяц – здесь, в Прикамске. О чем он, естественно, теперь ни капли не сожалеет.

Если бы он окончил машфак, то пришлось бы ему горбатиться в лучшем случае каким-нибудь задроченным начальником цеха на каком-нибудь вонючем заводе. Принимать встречные обязательства. Посещать профсоюзные собрания. Ежемесячно ходить на курсы повышения профессионального мастерства. Участвовать в митингах по поводу изменения пенсионного возраста. Лишать премий пьяниц-прогульщиков. Подписывать приказы на работы во внеурочное время. Получать зарплату два раза в месяц. Гнать всеми возможными, а чаще всего невозможными силами месячный, квартальный, а то и полугодовой план. А после трудовой смены в забздюшнике «Три пескаря» хлестать водку с такими же начальниками других цехов и рассуждать с ними о низкой зарплате и дураках начальниках.

А так – и времени свободного навалом, да и деньги не переводятся. Правда, учитывая всё возрастающие запросы Василия, их так же не хватает. Но на заводе их не хватало бы еще больше.

Высоко забираться вверх по карьерной лестнице Бази-лио не стремился, так как больше всего на свете любил себя, женщин и свои удовольствия: музыка была одним из них.

Василий Васюганович

Нет, конечно, нынешнюю работу Бэзла сахаром не назовешь. Север Тюменской области – это вам не южный берег Крыма с его субтропическим климатом. На Западно-Сибирской низменности с ее морозами, дождями, болотами и мошкарой ситуация совсем иная. Конечно, на лету там птицы не замерзают, но привыкнуть к резко континентальной погоде с вечными перепадами температур от минус 50 до нуля зимой и непонятно какой погоде летом он так и не смог.

На площадке месторождения Новый Васюган (смотрите, даже работу выбрал под стать своему имени), куда бригады перебрасывались на вертолете из Нижневартовска, у него был отдельный балок, то есть вагончик, где он в вахтовые дни проживал на пару со сменщиком. Здесь были все удобства, если их так можно назвать: телевизор, показывающий, правда, один канал, холодильник, микроволновка, компьютер, обогреватель, он же кондиционер, и даже кофемашина. Работяги же проживали в других балках, поскромнее, рассчитанных на несколько человек, как в общаге. Внутренности этих вагончиков все как один были обклеены, словно обоями, эротическими постерами пышногрудой Саманты Фокс в голом виде.

На буровой в Васюгане существовал строгий сухой закон, и не дай бог его нарушить – сразу же следовало увольнение, невзирая на должность, опыт и рабочий стаж.

Правда, в самый лютый мороз работягам выдавали спирт для сугреву, но для этого требовалось высочайшее указание, причем письменное, из головного офиса в Нижневартовске. Заветная фляга хранилась в сейфе под пломбой в рабочем балке у начальника буровой, то есть у нашего Василия Васюгановича. Но работяги иногда ухитрялись раздобыть огненного напитка, уговорив одну из лаборанток из химлаборатории. Но в большинстве случаев те были неприступны.

Нет, это совсем не значит, что братья-нефтяники не пьют. Совсем наоборот. Но делают это по окончании стахановской вахты. В поезде, когда разъезжаются по домам. Спиртное начинает литься рекой, едва состав сообщением Нижневартовск – Москва, гремя колесами, отойдет от вокзала. По пути следования пьяных поездов в Лангепасе, Пыть-Яхе, Сургуте подсаживаются новые вахтовики, и дело, сами понимаете, принимает еще более веселый оборот.

К таким загулам привыкли и проводники, в основном это мужчины с понятиями, и работники поездной службы безопасности, обязанные следить за порядком в вагонах. Да и простые пассажиры относятся к происходящему с должным пониманием. Поскольку нефть и ее добытчики, а других жителей в этом районе России практически нет, значат здесь все.

А наутро, когда поезда прибывают в Тюмень, происходит обратный процесс: опухшие добытчики черного золота, вспомнив про рабочую честь и высокое звание российского нефтяника, опохмелившись и слегка протрезвев с бодуна, начинают покидать вагоны. То же самое происходит в Екатере, а ближе к Прикамску их остаются считаные единицы.