Глава 1. Удар

Музыка отзвучала. Душа Ивана наполнилась великолепным чувством гармонии и счастья. И когда звук иссяк и перестал плыть по залу музыкального училища, он все еще продолжал держать руки над клавишами рояля…

Аплодисменты… Аплодисменты могли бы быть и поживее… Да и порадостнее! И поплотнее!.. И вообще, аплодисменты должны бы овацией стать. Прониклась, мол, публика мастерством и индивидуальностью исполнителя, взорвалась рукоплесканиями, которые сами по себе превратились через несколько мгновений в овацию… Да! С криками «Браво!», конечно же. И даже «Бис!» кто-то должен был бы крикнуть. Первым крикнуть, чтобы потом желание повтора художественного изыска подхватили… Ну пусть не все в зале – так не бывает… Пусть некоторые – наиболее восторженные… И пусть даже вразнобой – это обязательно, не в казарме же!.. Но они – призывы «Бис!» – должны звучать, иначе бессмысленно всё… Все старания, все ночи бессонные, все мучения детства и юности с постижением искусства владения инструментом, все искания нового звука на волнах вдохновения, когда мастерство уже не подлежит сомнению не только у однокурсников, но и у преподавателей.

С другой стороны… Чего от них, от всех требовать – он, Иван, каждый день у них на глазах и на слуху. Он внимает, открыв рот, этим самым преподавателям – безусловным авторитетам, а с однокашниками вообще спит рядом – то в квартире съемной, то в общежитии… Как они могут воспринять его пианистом-гением? Он же не с неба к ним сошёл! Он – вот он, рядом всегда и всюду… Глупо на них обижаться.

А экзаменационный концерт явно удался – Иван это сам чувствовал по себе, по своему состоянию, по тому, как театрально и изысканно он сыграл не самую простую в плане техники вещь, по той общей уверенности в нём, что сквозила с самого начала его выступления. Вот если бы он где-то и как-то сбился, тогда это и было бы «гвоздем» всего вечера, заставившим удивиться всех причастных к событию!

Не случилось ничего… И слава богу! Всё прошло так, как и предполагалось заранее.

Теперь – домой.

Но не на трамвае же! В костюме с бабочкой, надушенным-наряженным и даже с цветами – один букет он всё-таки получил за свою игру… Думать о том, что цветы были приготовлены заранее для всех, кто в этот вечер выступал – и он сам в общем числе давал на них деньги! – не хотелось…

Такси!.. Придёт скоро время персональных лимузинов… При его-то способностях и старании!.. Но думать о них в начале карьеры нелепо. Не в них суть. Ерунда всё это, способная увлечь разве что бесталанного выскочку, нацеленного не на МУЗЫКУ, а на то, что она может дать ее служителям. Он не такой. Он знает, что такое работа. Он знает себе сегодняшнему цену. Поэтому… Не трамвай, конечно, а – такси! И он нажал кнопку вызова на внесённой в базу телефона ссылке с характерным названием «Такси «Копейка».

«Номер не существует…» – проговорил механический женский голос несколько раз, пока Иван справлялся с удивлением и сам себе объяснял, как такое могло случиться.

«Сто лет ведь на такси уже не ездил! Там и номера изменились… А может и контора разорилась… Или статус подрос! И называется теперь не «Копейка», а «Рубль»!.. Или даже «Доллар»! Или «Евро»… А что? Классное название у фирмы: «Евротакси»! Был бы бизнесменом, имел бы в виду такой вариант».

Странно, но при полном отсутствии в телефоне каких-то других вариантов, Иван совершенно развеселился своей последней мысли и посчитал её одной из возможных запоздалых реакций на стресс – экзамен был всё-таки. Рассмеялся вполне радостно и решил, что машину он поймает на улице у входа. И совсем необязательно, что какую-то дешёвую «Копейку»! Можно поймать «тачку» подороже – недаром же он при бабочке!.. Тем более что деньги на последний день экзаменов он приберёг – мало ли что…

Надел плащ смоляного цвета, очень даже неплохо по стилю подходивший к его парадно-концертному виду и ни в коем случае не стал его застёгивать. Взял цветы, решил, что надо держать их слегка небрежно для солидности, в другую руку – «дипломат», в котором лежали ноты. Глянул на себя в зеркало в фойе, поставил кейс и поправил причёску. Понравился сам себе, хотел даже подмигнуть кому-нибудь, но гардеробщицы уже не было, и вышел на улицу.

Город уже давно погрузился во тьму. Если раньше сырость опустилась на улицы и площади вечерним туманом, то теперь уже она проступила на тротуарах, ставших влажными. Дышалось легко – ночная свежесть поздней весны не знобила. Вечерняя прохлада словно приглашала на прогулку перед сном, и Иван с удовольствием прогулялся бы, но он не хотел быть в этот вечер один. Ему хотелось компании и непременно такой, в которой проявилось бы участие и радость за его сегодняшний успех.

Прошёлся по тротуару навстречу свету фар… Настроение – отличное! «Зарулить бы куда-нибудь… Отметить!.. А чёр-рт! Не с кем… Да и деньги… Есть, но не густо!» – и убедив себя таким образом, что выпивать по торжественному случаю он совсем не хочет, Иван поднял руку, стоя у самой кромки дороги.

Виктор совершенно обоснованно считал себя человеком практическим. Выросший в не самой богатой семье, он твёрдо уяснил, что «деньги – всему голова»! Есть они – хорошо, нет их или недостаточно – плохо. Поэтому деньги просто должны быть, чтобы он, Виктор, чувствовал себя нормальным человеком. Как они к нему попадают – дело второе и гораздо менее важное, ибо «победителей не судят»! И этот второй закон тоже стал для него определяющим в жизни.

Кроме того Виктор рано понял, что нет ничего плохого в самом первом положительном впечатлении. Встречают-то, как говорится, по одёжке!.. И потому он с ранней юности обзавелся личным автомобилем…

Купил! После одной не самой честной и чистой сделки, в которой он принял участие как посредник, оперировавший чужими деньгами (своих-то по молодости ещё не было!) и получивший за гешефт комиссионные. Несерьёзные, с точки зрения основных участников операции, но весьма солидные, по мнению самого Виктора, который в первый раз вступил в дело, получил с него кэш, что и позволяло ему смотреть в будущее с оптимизмом.

«Тачку» он себе взял хоть и не новую, но вполне солидную – Тойоту «Камри» с нормальным левым рулём и трёхлитровым мотором. Машина была мощной! Вела себя отлично в любых режимах езды и никак не напоминала новому владельцу о своём почтенном уже возрасте. Виктор вообще под капот не заглядывал. Этим занимались, как он говорил, «специально обученные люди». Когда же ему приходилось (только по делу!) приводить свою «ласточку» в надлежащий вид, то тут помогали мойщики.

Но случалось такое нечасто – дорого. Обычно Виктор мыл её сам. Редко он её и разгонял до предельных режимов, когда объёмный мотор глотал бензин в больших количествах.

А ездить приходилось много… Более того, Виктор полюбил езду в личном автомобиле и не представлял уже себе, как можно быть «безлошадным».

Но приходилось считаться с возможностями и согласовывать с ними желания. Поэтому подвоз платных пассажиров не отвергался. Виктор иногда брал голосующих, терпел их как неизбежное зло и оправдывал себя тем, что без этого пока никак.

Он ждал своего часа, стремился к нему, проворачивал в уме разные варианты прибыльных мероприятий и… подбирал иногда пассажиров, чтобы заработать на бензин!

Машину, правда, старался беречь и кого попало в неё не сажал… Пару раз даже срывался с места, когда голосовавший соискатель вблизи оказывался гораздо хуже на вид, чем показалось вначале издалека.

В этот раз, неспешно проезжая в правом ряду мимо консерватории, Виктор не мог не притормозить, когда увидел торжественно нарядного парня с цветами и «дипломатом».

«О какой!» – только и мелькнуло в голове, когда правая нога уже давила на тормоз, а руки крутили руль к обочине.

Молодой человек такого внешнего вида да ещё и у консерваторского подъезда вполне входил в сферу внимания Виктора как невольного таксиста.

– Куда? – спросил он, опустив нажатием кнопки стекло справа.

Тот ответил. По голосу было понятно, что трезвый, интеллигентный, возможно немного рассеянный.

– Сколько платишь?

Тот ответил.

– Садись…

Уточнились ещё раз в цене. Виктор даже успел удивиться: «Зачем? Договорились же… Странный какой-то парень!..»

Пассажир был молод. Ровесник Виктору, похоже, – лет двадцать пять. Наряден, хоть и недорого одет. Обувь – вон, вообще, старенькая, как ни чисти её, а – видно! Плащик и костюм под ним – из разряда единственных и самых лучших. Побрит-помыт. Пахнет застарелой свежестью, которой он напрыскался ещё в начале вечера… Недорогой парфюм – неизвестный, немодный, их много всяких, в том числе и поддельных… Не нахален… А может и не уверен в себе… Хотя настроение приподнятое. Улыбается. Удачу какую-то словил! Сейчас сам расскажет…

Виктор, пока краснел светофор, разглядел попутчика. Тот зачем-то пристегнулся ремнём и сидел совсем не по-хозяйски, а прилично, как в гостях.

Аккуратная недавняя стрижка… Пристальный взгляд вперёд совершенно открытых глаз и лёгкое довольство на узком аристократичном лице с правильными, словно из учебника по «физиогномике и евгенике», чертами, ясно выражали ещё не до конца пройденный в мыслях и эмоциях этап жизни, случившийся недавно в консерватории. Пассажир был отчётливо занят сам собою…

– А что там, в «консерве», было? – Виктор задал вопрос, по-простому нарочно обозвав консерваторию «консервой»… Таксист, дескать, ничего не поделаешь… Не судите строго… Мы, мол, «консерваториев» не кончали!

Пассажир повернул к Виктору свою ухоженную голову и, совершенно не обидевшись за понижение стиля, ответил:

– Концерт был… Выпускной. Я – участник концерта! Меня Иван зовут. А вас?

Парень смотрел вполне дружелюбно, но, как показалось Виктору, с лёгким оттенком пренебрежения… Хотя может это представилось от усталости. Но Виктор, назвавшись и замолчав, выруливая, попробовал сам себя оценить.

Ничего пренебрежительного, а тем более брезгливого он сам в себе не обнаружил. Ну уставший на вид – так и вечер-то уже в ночь клонится, целый день на ногах… Ну взял пассажира за деньги, но ведь не законченный же «бомбила»!

Да и вообще… Виктор очень внимательно относился к своему внешнему виду, всегда имея в виду возможность его приличного сохранения до самого последнего прихода домой. А потому одет был, хоть и не парадно, как этот пассажир-музыкант, но вполне пристойно, модно – в походном стиле «casual» для города, когда отсутствие пиджака и галстука не позволяют созерцателю подумать о Викторе плохо.

Лицо вот только… Да! Заботы, заботы… Мысли и переживания… Суета! А куда от неё деться – жизнь такая… Не он её придумал! Он всего лишь ей следует, чтобы не «вылетать на обочину». И улыбнуться всё-таки пришлось… Хотя и не хотелось!

– Вы, Иван, на меня смотрите оценивающе…

Пассажир подвигал плечами, отвлекаясь от своих мыслей и возвращаясь сознанием в машину с водителем.

– Я ведь обычно пассажиров не беру, – снова заговорил Виктор, неожиданно сам для себя начиная как будто оправдываться. – А тут еду тихонько, смотрю такой нарядный человек стоит голосует… Грех не притормозить!

Тем самым он как бы ненавязчиво понуждал попутчика к комплименту, размывая словами своё неуклюжее оправдание.

– Да… Конечно… Спасибо, Виктор… А то в общественный транспорт как-то… Совсем не в стиле сегодняшнего вечера, так сказать.

Иван это заявил таким тоном и с такой искренней улыбкой, что подозрения в его высокомерии Виктором совсем забылись. Хотя и болтать о том о сём тоже не хотелось.

Помолчали. Ехали без спешки. Виктор выбирал маршрут, чтобы было покороче.

– А вы знаете, – снова радостно объявил Иван. – Только сейчас я начинаю ощущать некоторую опустошенность… Это усталость… Нервы. Я же очень хорошо отыграл экзаменационную работу! Если и была радость от сдачи, то какая-то неосознанная – отвлечённая даже… Не укладывалось в голове, что теперь – всё! Я – практически дипломированный музыкант…

Виктору было, в общем-то, всё равно. Ему не было дела до чужих успехов. Вернее сказать, он чужих успехов в неблизких ему областях не понимал… У него самого вот никак одно дело не выходило, а навар в нём, между прочим, вырисовывался неплохой. Но что-то отвечать попутчику надо было, и Виктор задал самый простой в этом случае вопрос дилетанта, близко не знакомого с музыкально-образовательной кухней:

– А что вы играли?

– Как что? Как что?! – Иван так оживился, что даже заёрзал в удобстве кресла и в тесноте пристёгнутого ремня. – Классику, конечно! Шопена!

– Да вы отстегнитесь, Иван! Удобнее же будет…

– Да? А что, можно?!

Виктор не мог не повернуться и не взглянуть на попутчика со снисходительной усмешкой:

– Конечно мо…

Договорить он не успел. По правилам, не напрягаясь, пересекая перекрёсток со сходившей с бугра второстепенной дорогой, его Тойота приняла в своё правое заднее крыло удар такой силы, что её развернуло чуть ли не на полный оборот под визг тормозов, механически, по привычке, вдавленных Виктором педалью резко и до самого пола. Хорошо, что время уже позднее, и дорога пуста, иначе одним ударом дело бы не обошлось.