Тесными компаниями ждут клиентов проститутки, похоже, они совершено не опасаются стражей правопорядка, рядом с ними – боевые звенья бандитской охраны. Попрошаек – прорва, все организованы и грамотно расставлены по схеме. Тут и там видны стайки подмосковной гопоты, в любой момент готовые как к групповой драке, так и к облавной охоте. Кавказцев на Ярославском совсем немного, а вот цыган… Кажется, что где-то рядом с площадью встали сразу несколько таборов, потому что шумных цыганок в пёстрых юбках и с детьми на руках можно считать едва ли не сотнями. Я никогда не видел такого количества цыганских женщин в одном месте, но ещё больше меня удивили группы мужчин. Ладно, бизнес женской части табора вполне понятен и привычен обществу, а вот эти чем занимаются? Наркотой. Уверен, здесь столько наркоты, что если привести специально обученную собачку, она просто упадет в обморок. Но связываться с ними без очевидного повода никто не хочет, цыгане есть цыгане, криминал – национальная традиция.

И только полицейских почти не видно.

Группа неторопливо двигались за тележкой, и к нам действительно никто не приставал. Исправно работает внутренний регламент взаимоотношений этого удивительного мирка, в котором смежникам мешать нельзя, это наказуемо. Телега с сумками и рюкзаками, ведомая сильными руками носильщика, словно несла на себе охранную пайцзу, гарантирующую, что беспредела не будет. Но только с нами, только здесь и сейчас. Потому что криминальные запахи и звуки вокзала всё так же перемешивались вокруг, составляя привычную атмосферу разложения, вседозволенности и безнаказанности.

Естественно, в привычной обстановке наш носильщик ориентировался безупречно, не срываясь с траектории ни на полметра даже в полутьме. Ни разу не задумался, куда свернуть. Попутно этот весьма своеобразный экскурсовод знакомил послушно следующую за ним группу с самыми последними криминальными новостями. Так мы узнали, что четыре дня назад из-под охраны сбежал особо опасный преступник, подозреваемый в совершении нескольких убийств. Его перевозили в обычном поезде, следовавшем из Читы в Москву. Когда до прибытия на вокзал оставалось около трёх минут, преступник, находившийся в наручниках, каким-то образом освободился от них, завладел табельным оружием одного из конвоиров и открыл по полицейским огонь. В результате двое сотрудников получили тяжелые ранения в голову. Старший конвоя от полученных ран скончался на месте, а второй умер в автомашине «скорой помощи». Преступника ищут до сих пор.

Колеса тележки стучали то по раскрошившемуся бетону, то по старым доскам с большими трещинами, носильщик всё время куда-то сворачивал, лузгал на ходу семечки и быстро объезжал решетчатые заграждения, и к поезду группа вышла совсем с другой стороны. Здесь тоже тревожно. Откуда-то донесся глухой равнодушный голос:

– Молчать, сука, иди ровно. Плохо будет.

Это было сказано настолько буднично, что у меня не возникло никаких сомнений: кому-то обязательно будет плохо.

Вдоль высокого забора, отбрасывая на бетонные панели с граффити страшноватые тени, под лучом прожектора на вышке гуськом двигались какие-то согбенные личности с баулами на плечах и сумками в руках. Шли они не сами по себе, эту толпу явно кто-то сопровождал, указывая путь.

– Бомжи на ночёвку тянутся, ежевечерняя процедура, – охотно пояснил носильщик, на ходу забрасывая в рот очередную семечку. – К составам идут, что в тупиках на отстое. Это что-то типа нашего гостиничного комплекса.

– А что, удобно и выгодно, в плацкарте с них много денег не возьмут, – предположил Иван. – При случае можно будет воспользоваться, оценить услугу. Даже интересно, экзотика.

– Упаси вас бог от такой идеи! В плацкарте смертники ночуют, – сплюнул шелуху носильщик. – У них тут что ни утро, то свежий труп. Ночью по вагонам шныряют всякие упыри – беглые зеки или наркоманы.

– Неужели мокрушничают? Зачем, что с таких бомжей взять? – не поверил я.

– Эти всегда найдут, что взять! Уж не сомневайтесь, приставят нож к горлу и грабят, – выпучив глаза, стращал нас провожатый, хитро, под углом перекатывая тележку через рельсы. – Клиент рыпнулся, и аминь! Попадаются такие, как вы, новички. В смысле, когда-то были богатыми, да стали бедными, вот как бывает! Так что, если не хватает денег на купе, топай в зал ожидания. Там безопаснее. Это я так, на будущее.

На будущее мы узнали, что на Ярославском вокзале случаются ещё более страшные преступления, например продажа людей. Своих жертв, одиноких безработных женщин, преступники ищут на вокзале, предлагая им хорошую работу. Вместо этого девушки оказываются в сексуальном рабстве. В последний раз таких сволочей задержали, когда одной из жертв случайно удалось бежать и сообщить о произошедшем в полицию.

В это невозможно поверить, но считается, что на этом вокзале, как и на всех остальных, не бывает серьёзных инцидентов, обитателей жизнь научила. Как-то раз солнцевские в поисках неких важных беглецов неделю шныряли по вокзалам и ночлежкам, вагонам, подвалам и развалинам. Чтобы разговорить бомжей и всякую мелкую криминальную шушеру, их избивали до потери пульса. Начались конфликты. Защищаясь, один бомж облил обидчиков керосином и поджёг. Блатные в ответ завалили пятерых бездомных.

После этого среди бомжей и вагонных торгашей началась настоящая паника; они исчезли из станций метро и пригородных электричек и потянулись на более спокойные и безопасные вокзалы, где их никто не ждал. Спокойной работе по сбору денег с пассажиров пришёл конец. Снизились сборы с нищих, попрошаек, собирателей бутылок, макулатуры и тряпья, предсказателей судьбы, мойщиков машин, носильщиков и грузчиков, скупщиков краденых телефонов, владельцев многочисленных ларьков с контрафактом и прочих тружеников вокзального дна.

Всю эту разношёрстную публику контролировала авторитетная «комсомольская» группировка, у которой резкое уменьшение доходов вызвало вполне определенное желание разобраться с залётными во всю мощь «криминальных заположняков». Лидер «комсомольцев» потребовал от пришельцев, чтобы те перестали баламутить дно Площади трёх вокзалов. Солнцевские без дипломатических изысков послали его на три известные буквы.

В итоге случилась грандиозная стрелка с эпической битвой, на которой сводная бригада «комсы» наголову разбила солнцевских, они до сих пор восстановиться не могут. На три вокзала опять опустилось криминальное блаженство привычного покоя. Кадры вернулись на рабочие места, сборы начали расти.

Так что, тут не забалуешь.

– О-па! А вот и ещё одна достопримечательность! – воскликнул носильщик, на секунду остановившись и показывая рукой вперёд.

Навстречу, вдоль замершей с тёмными окнами электрички, медленно, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, двигался призрачный силуэт. Это был высокий мужчина, одетый в длинный плащ с глубоким капюшоном, наброшенным на голову так, что даже пятна на месте лица не видно. Он то и дело протягивал в сторону левую руку и осторожно касался ладонью холодной и пыльной поверхности очередного вагона.

– Да ладно… Маньяк, что ли? – прошептал Потапов. – В одиночку такого увидишь – описаешься.

– Зачем маньяк? Это же Машинист! В нём два с лишним метра росту. Он с железом общается, а вот с людьми как-то не очень, не любит. Местный сумасшедший. Хотя да, страшноватый мужчина.

– И что он здесь делает? – спросил Кромвель. Воспользовавшись паузой в движении, он присел, чтобы перешнуровать ботинок.

– С локомотивами разговаривает. Подойдёт, обязательно проверит, заперты ли двери, стоит возле них с полчаса, бормочет что-то себе под нос… Безобидный дядька.

– И все знают, что он тут в темноте ночами на путях болтается? – удивился группер.

– Говорю же, легенда! Его даже самые отмороженные бичи по пьяни не трогают. Еду дают. Но никто не знает, где у него берлога, всегда один.

– Машинист это круто. А Путевой Обходчик у вас имеется? Ну, для комплектности? – как выяснилось, моя попытка сострить оказалась неудачной.

– Был у нас и Путевой Обходчик, узбек один, – невозмутимо ответил провожатый. – Пошил себе цветастый жилетик, нашёл где-то молоток на длинной ручке. Ходил, стучал по буксам – всё проверял! Вот только почти ничего не понимал по-русски.

– Увидим?

– Не… Его ещё в прошлом октябре локомотив зарезал. Прямо по паху прокатился, – ответил мне носильщик. – Машиниста нашего такая же судьба ждёт. Жалко его, заранее жалко.

Тем временем Машинист прошёл мимо, не обратив на нас никакого внимания. Однако носильщик успел на миг удержать в руке грубую ткань плаща. В этом движении явно было что-то ритуальное, и я понял, что Машинист не только легенда, но и талисман.

– Спасибо за науку, – искренне поблагодарил его Кромвель, доставая бумажник. Мы уже поднялись на перрон и почти сразу оказались возле своего вагона.

Фирменный поезд «Енисей» подали загодя. На перроне не было подозрительной публики. Рядом бдительно несли службу трое полицейских с автоматами, отсекая «чистую зону», в которую вокзальная шваль попадать не должна.

– Смотрите-ка, парни, ресторация прямо в соседнем вагоне! Не пропадём! – обрадовался Потапов.

Две улыбчивые проводницы средних лет встретили нас возле люксового вагона, как родных. Не задерживая почётных гостей для проверки каких-то там формальных билетов, сразу проводили к купе. Нам с Ваней выпало жить вместе, а у командира опять образовался штаб. Любит он у нас штабы.

В этой реальности фирменный «Енисей» отходит раньше, чем в нашей. А идёт дольше. Говорят, что скорость движения постепенно будет возрастать, и со временем расписание приблизится к привычному.

Первое впечатление оказалось вполне благоприятным, честно говоря, я не ожидал увидеть такую роскошь. Купе, как и сам вагон-люкс, очень чистое, практически стерильное. Спальное место туго обтянуто зелёной велюровой тканью, на столике лежит маленькая скатерть с логотипом состава. На ней лежали глянцевые журналы, в том числе и зарубежные, свежие газеты и рекламные буклеты, индивидуальные гигиенические наборы и фирменная «сувенирка» – шариковые ручки с блокнотиками, писчая бумага с конвертами, пара шоколадок и две маленькие бутылки минеральной воды. Диваны несколько длинней, чем обычные, с моим ростом это важно.

На полу – пушистый светлый коврик, есть шкафчики-полочки и крючки для полотенец, вешалки для одежды. Нечто подобное я и ожидал увидеть, но висящий в углу маленький телевизор Panasonic всё равно поразил меня до глубины души – четырнадцатидюймовое чудо с электронной трубкой, я уж и забыл об их существовании… На том же кронштейне расположился кассетный видеоплейер той же фирмы. Ещё одно несомненное удобство – много розеток. Симпатичные индивидуальные светильники, как над головой, так и под ногами. В каждом купе работает кондиционер. Есть кнопка вызова проводника, как на самолётах.

Иван тут же кинулся проверять имеющиеся четыре видеокассеты с отпечатанными на принтере наклейками.

– Из приличного только «Кобра» со Сталлоне, – с неудовольствием объявил он. – В общем, одно старьё.

– Зато классика, – парировал я.

– Посмотрю, что там нашему командиру подсунули, – не унимался Потапов. Разведка показала, что Паше из приличного подсунули «Хищника» и «Красную жару».

Ознакомившись с купе, я прошёлся по коридору. Красота! В люксовом вагоне оказалось всего восемь купе, наших богатеньких соседей пока что не видать. Работают два биотуалета, которые открыты вне зависимости от прохождения составом санитарных зон, есть холодная и горячая вода, бумажные полотенца, освежитель и диспенсер с розовым мылом. В нескольких местах напротив купе висят таблички с маршрутом и расписанием остановок поезда, это я изучу позже. В начале и в конце вагона на табло всегда высвечивается московское время, дата и температура воздуха, а в конце вагона на табло можно увидеть информацию о том, занят туалет или свободен.

Проверив всё-таки билеты, огидропериченная проводница провела ознакомительную беседу с инструктажем.

– Курить, господа, можете в дальнем тамбуре, там есть пепельницы. Сквозного прохода у нас нет, дверь постоянно закрыта, чтобы всякая публика из плацкарта не шлялась по нашему вагону и не лезла в ресторан. У них своё обслуживание, им развозят… Ресторан рядом, а за ним начинаются вагоны СВ, так что публика будет более-менее приличная. Вас никто не потревожит, надеюсь.

Ого! Здесь, смотрю, всё строго. Люди второго и третьего сорта к качественному сервису не допускаются.

– Ресторан работает и по заказу с доставкой, меню на сутки лежит на столе. Завтраки и обеды у вас включены в стоимость. Минеральной водички принесём сколько угодно. И по две бутылочки пива на пассажира в день. Есть и крепенькое, отличный молдавский коньяк, водочка из холодильника.

– Что-то ассортимент фильмов у вас слабоват, – недовольно пробурчал неугомонный Иван.

– Так заходите к нам! – предложила радушная хозяйка. – У нас пять десятков кассет, сами выберете. Если не устроит, то могу посмотреть в свободных купе, поменять. Пока что заняты только пять… Видеокассеты даём бесплатно, а вот если порнушечку пожелаете, то уже за денежку.

– Учтём, – крякнул командир, а я добавил:

– Ваня сбегает за порнухой.

– Чай, кофе?

Народ заказал чай, традиция есть традиция. Уже собираясь закрывать дверь, хозяйка вагона-люкс поделилась важными сведениями:

– Бригада любит, когда в вагоне едут такие солидные мужчины-охотники. У вас ведь и оружие при себе? Полиция полицией, а с вами всё-таки спокойнее.

– Что, шалят? – небрежно спросил Потапов.

– До Тюмени и после Омска всё будет спокойно. А вот когда пойдём вдоль казахской границы… Там же настоящее Дикое поле! Мы с напарницей шутим, что если не наведут порядок, то скоро будем ездить по Транссибу на бронепоезде. Границы, можно сказать, что нет, то и дело банды бесчинствуют.

– Вы ещё скажите, что на поезда нападают.

– И скажу! – в ответ на реплику Потапова проводница возвысила голос. – Нападают! Чаще на товарняки, конечно, но бывают, что и пассажирские успевают пощипать, какие рангом пониже, и где нет полицейского сопровождения.

– Ясно. А в Омске-то что? – удивлённо спросил я.

– Неразбериха в Омске, что ж там ещё может быть-то… Сегодня партия анархистов в тамошнем парламенте победит, а завтра сторонники Колчака верх возьмут. Власть меняется раз в два месяца. Ох… В общем, хорошо, что вы с нами.

Дверь в штабное купе закрылась, мы переглянулись.

– Командир, такой ковбойский старт в неведомое обмыть бы положено, – предложил Ваня.

– Поддерживаю, до Тюмени можно, – проголосовал я двумя руками.

– Что вы на меня так смотрите, товарищи бойцы? Как Анна Каренина на паровоз. Идите, заказывайте, несите.

Вышли вместе. Иван бодро двинулся вперёд, а я отчего-то задержался в пустом коридоре у окна. Вагон мерно покачивался и убаюкивающе постукивал на рельсах. По радиотрансляции тихо играла джазовая музыка, а я замер, уткнувшись лбом в стекло. Совсем темно.

Поезд набрал скорость. За окном мелькали и исчезали подмосковные станции. Дальше начнутся такие разъезды и полустанки, названия которых знают лишь железнодорожники, работающие на этих перегонах. Мысли кружились, путались, опять слишком много новой информации и впечатлений. Бронепоезд, говорите? Ну-ну.