Сегодня мне исполнилось восемь недель. По маминым подсчётам, я должен родиться семнадцатого октября этого года. Мне уже и имя придумано – Александр. Мама уверена, что у неё будет мальчик. Ох уж эти женщины! К двенадцатой неделе можно только предположить пол будущего ребёнка по специальному бугорку, большая вероятность в определении возможна на двадцатой, а мне всего лишь восемь. Куда мама так торопится?

Вы спросите, почему я говорю о себе в мужском роде, если пока всё очень туманно? Отвечаю с непоколебимой уверенностью: я зародыш, эмбрион, fetus (познакомьтесь с новым латинским словом). По правилам русского языка мне положено говорить о себе так. А что? Я совсем не против.

Итак, что касается имени, которое выбрала для меня мама: оно мне не нравится. Если буду мальчиком, хочу, чтобы меня нарекли Марлоном. В честь Брандо. Знаете такого актёра? И чтобы девчонки начинали визжать от восторга сразу же, как только завидят меня на горизонте… Стоп. Простите. Я тороплюсь. Торопливость – это, видимо, наследственное. А если мне всё-таки случится родиться девчонкой, то… пусть дают любое имя. До лампочки. Не хотелось бы представлять себя женщиной. Пусть и очень красивой. Красота для слабого пола как постоянная головная боль: мужчины не женятся, а только проводят время, однополчане завидуют. Ой, по-моему, я что-то напутал. Слово «однополчане» связано с военной тематикой, а не с половой принадлежностью.

Но давайте я опущу планы на будущее и лучше расскажу о настоящем, о том, что мне известно наверняка, в чём я полностью уверен, так сказать. Хотя… Разве можно быть полностью уверенным хоть в чём-либо в этом мире? Но я пока не в этом, а в том, точнее между мирами.

Когда человек появляется на свет, ему напрочь отрубают память, тут же хватают, чтобы не ускакала далеко, кидают в мешок и уносят за изумрудные холмы, в серебристые облака. Получается, я не буду помнить ни слова из того, что вам сейчас рассказываю, даже разговаривать не смогу, представляете? Какой ужас! Всё с нуля начинать. Знаете ли, нелёгкое это дело – начинать с нуля, мне не впервой: тело меняется, пол меняется, а душа та же, но, пока своей очереди дождётся, десятилетия минуют. Неспроста ведь память отбирают – облегчают очередной приход. Если всё пойдёт как надо, то эта жизнь будет моим двадцать третьим возвращением. Рыжей кошкой, гладким камушком в реке, воробушком на ветке я никогда не был. Марлоном Брандо – тоже. И не буду, но имя Марлон мне всегда нравилось.

Конец ознакомительного фрагмента.