Введение

Князь Потемкин-Таврический – это громкое и блестящее имя давно привлекало внимание историков и поэтов. Его необычайное возвышение и могущество, необыкновенная жизнь, закончившаяся такой же необыкновенной смертью, интересовала и тех, и других. В литературах различных стран ему посвящены исследования, поэмы и романы. Одни из историков новейшего времени и современники князя смотрели на него, как на “язву России” и как на человека, отличавшегося только возмутительными пороками; другие, находя, что он не стеснялся никакими нравственными догмами, в то же время признавали за ним огромные таланты и большие заслуги перед государством. И этими противоречивыми взглядами, составляющими удел многих людей необыкновенных, наполнена почти вся литература о Потемкине. Но можно думать, что все эти разноречия способны слиться в том представлении о личности временщика, по которому он, являясь лицом, наделенным несомненными дарованиями и оказавшим большие государственные заслуги, в то же время в высокой степени обладал пороками своей эпохи, еще шире проявившимися в нем, благодаря его кипучей, необузданной натуре и могуществу.

Из громадной литературы о Потемкине мы в своем очерке главным образом пользовались известной монографией профессора Брикнера “Потемкин”, а также обстоятельными биографическими материалами о временщике, помещенными в “Русской старине” за 1875 год, кроме всех тех источников, которые поименованы в конце биографии.

Глава I. Первые шаги временщика

Интерес, возбуждаемый личностью Потемкина. – Рождение его и детство. – Отец Потемкина. – Сведения о матери. – Учение. – Богатое воображение и мечты Грица. – Червь честолюбия. – Крайности и противоположности в характере. – Склонность к религиозному. – Университет. – Золотая медаль. – Успехи в Петербурге. – Исключение из университета. – Поступление на действительную военную службу. – Долг архиепископу Амвросию. – Успехи по службе. – Участие в событиях 28 июня 1762 года – Награды. – Известность при дворе. – Заискивания у государыни. – Находчивость, смелость и остроумие. – Потеря глаза. – Тоска и отчаяние. – Сцена с Орловым. – Опять во дворце. – Винегрет должностей. – “Опекунство” над инородцами

Среди известных в истории баловней счастья, изумлявших современников своим могуществом, успехами и богатством и служивших у потомков материалом для создания фантастических легенд об их необыкновенном возвышении, – одной из самых крупных личностей является Потемкин. Близкий друг прославленной императрицы; исключенный за неуспешность из университета и тем не менее обладавший громадными талантами; желавший в юности поступить в монахи, а потом в течение долгих лет бывший обладателем целого гарема роскошных красавиц; сын захудалого помещика и впоследствии бросавший миллионы на свои затеи, угощавший дам на балах десертом из бриллиантов; человек, за которым ухаживали коронованные особы и который в течение долгих лет держал в своих руках судьбы родины и Европы; оригинал, о чудачествах, капризах и выходках которого составилась целая литература на нескольких европейских языках – “великолепный князь Тавриды” представляет богатый психологический материал для наблюдателя. Около этого колосса Екатерининского царствования группируется ряд людей, политических событий и общественных явлений, характеризующих данную эпоху и представляющих не менее интересный материал и для историка. Жизнь Потемкина поучительна и для философа, представляя собой пример суетности земного величия и пустоты деятельности, не согретой горячим стремлением к идеальной и возвышенной цели. Этот временщик, испытавший все, что только возможно на земле, в моменты самого высокого своего положения томился безысходной тоской… Он, скучавший в золоченых чертогах и не удовлетворявшийся баснословною роскошью, умер среди пустынной степи, и две медные грязные монеты закрыли на вечный сон его глаза.

Рождение, детство и первые шаги знаменитого князя известны больше из устных преданий, нежели на основании точных письменных источников. Поэтому некоторые данные о вышеозначенном времени довольно проблематичны и часто приукрашены вымыслами – как, впрочем, и многое в жизни Потемкина. В этом случае, как и в других подобных, народная фантазия, пораженная зрелищем необычайного могущества человека, старается найти зачатки этого явления еще в самом далеком прошлом героя и окружает его чуть не с пеленок сверхъестественным романтическим ореолом. Не избежал этой участи и “князь Тавриды”, хотя действительно он по своим свойствам более чем кто-нибудь другой имел право на это.

Григорий Александрович Потемкин, сын небогатого, вышедшего в отставку майора, увидел свет в селе Чижеве близ Смоленска в сентябре 1739 года. Размышляя о многих особенностях будущего присоединителя Крыма, особенностях, которых в полном размере не могла привить атмосфера, окружавшая Потемкина в позднейшие годы, невольно обращаешься к свойствам его отца. Александр Васильевич Потемкин, отец будущего “светлейшего”, по рассказам современников, был человек гордый, порою необузданный и не стеснявшийся в своих желаниях, насколько это позволяло его положение. Так, при живой еще первой жене он женился на другой, мучил последнюю ревнивыми подозрениями и пр. Рассказывают еще, что он, явившись для освидетельствования в военную коллегию, чтобы уволиться по болезни, причиненной ранами, полученными в сражениях, от службы и узнав в одном из присутствовавших членов служившего у него когда-то в роте унтер-офицером, сказал:

– Как? И он будет меня свидетельствовать! Я этого не перенесу и останусь еще на службе, как ни тяжки мои раны! – И он действительно после того остался еще два года на службе.

Весьма возможно, что некоторые из черт сына представляли унаследованные свойства отца. Но несомненно и то, что в значительной степени выдававшиеся в Потемкине качества: надменность, гордость, неудержимость желаний, – выработались в нем благодаря его положению и окружающей обстановке. Встречая раболепное, безграничное поклонение даже от самых высших сановников, “князь Тавриды” привык третировать всех окружающих; не встречая серьезных соперников себе по уму и талантам, он гордился своими умственными преимуществами; не находя преград исполнению самых необузданных желаний, он привык считать их законом для всего окружающего.

Впрочем, влияние отца на сына могло выразиться только в передаче последнему наследственных качеств, так как Григорий Александрович, или, как его звали в детстве и юности, Гриц, рано осиротел: отец его умер в 1746 году. Относительно матери будущего “светлейшего”, Дарьи Васильевны, урожденной Скуратовой, и отношений ее к сыну имеется мало данных. Она из скромных, “захудалых” дворянок, благодаря сказочному возвышению сына сделалась статс-дамой при дворе; была красива и неглупа. Сохранились указания на то, что сын впоследствии не питал особенно нежных чувств к матери, так как она осуждала донжуанские наклонности своего вельможного детища, не щадившего в ухаживаниях даже родных племянниц.

По смерти мужа мать Грица с детьми переселилась в Москву, где родственник покойного Потемкина, Григорий Матвеевич Козловский, был президентом камер-коллегии. Этот родственник покровительствовал семье будущего князя, и с сыном Козловского, Сергеем, Потемкин, по достижении возраста, посещал, до поступления в университет, учебное заведение Литкеля в немецкой слободе.

Потемкин, обладавший пламенным воображением и необычайной памятью, рано отдался книгам и своим грандиозным мечтам. Тогда уже в нем замечались странности и не укладывавшиеся в обычные рамки поведения поступки и мысли. То, что часто служит признаком людей крупных, избранных личностей, не удовлетворяющихся обыденной сутолокой житейских мелочей, и ум которых жаждет подходящей пищи, часто перебрасываясь от одного к другому, – то нередко кажется окружающим сумасбродством. Так было и с Потемкиным. Родившись с необычайными способностями и богатым воображением (что доказывается достоверными показаниями современников и колоссальными планами князя), он не мог удовлетвориться “пошлою прозою” жизни, на которую его обрекла судьба, не поставив высоко по рождению будущего властелина. С другой стороны, время, в которое жил Потемкин, богатое “авантюрами”, создававшими из ничтожества могущественных вельмож, а также и классическая литература с ее знаменитыми героями, любителем которой был Гриц с детства, все это могло распалять в кипучем уме мальчика честолюбивые стремления. Многие свидетельства современников указывают на этого червя честолюбия, который с юности грыз “великолепного князя Тавриды”. То ему нравится и влечет к себе величие архиерейского служения, блеск и поклонение: он желает быть архиереем. То ему хочется быть министром и военачальником. Попадаются и совершенно детские мечты о скупке домов за Яузой и постройке на месте их одного “преогромного здания”.

В кипучей натуре Потемкина жили часто противоположные крайности, что нередко является признаком людей с дарованиями. Склонный еще в юности к созерцанию, религиозный, до тонкости вникавший в вопросы богословия, умевший цитировать святых отцов и не шутя думавший о монашестве, Потемкин в то же время способен был проявлять бесшабашный сенсуализм, перед которым бледнеют самые роскошные мифы, посвященные этому культу. Многие, знавшие князя, рассказывают о его сохранившейся на всю жизнь страсти к наукам отвлеченным и чтению классиков. Во время своей силы “светлейший”, вместе с гаремом красавиц, арапами и челядью, держал у себя ученых раввинов, раскольников и начетчиков. Он любил, после разъезда своих гостей, собирать эту часть своего штата, стравливал спорщиков друг с другом, сам принимал участие в прениях и изощрял таким образом свои знания еще более.

Для всякого недюжинного ума всегда будет интересной область таинственного, мистического; мучающегося сомнениями человека неотразимо влечет приподнять “покров Изиды”. Помимо этого у Потемкина вкус к богословию и религиозным мыслям мог развиться и от частых собеседований с духовными лицами в юности, из которых особенно полезным собеседником и наставником его был иеродиакон греческого монастыря Дорофей. Во всяком случае, даже в раннюю пору жизни Потемкина, из сохранившихся о ней данных видно, что его давно волновала жажда славы и подвигов, желание властвовать над другими. Как будто тогда у него являлось предчувствие колоссальной власти и могущества, заставлявшего впоследствии даже представителя “гордого Альбиона” лорда Мальмсбюри (Гарриса) заискивать у не церемонившегося с посланниками князя.

Поступив в только что учрежденный университет, Потемкин первое время с жаром отдался изучению наук, что так отвечало его кипучей любознательности. За дарования и успехи он удостоился золотой медали и затем, когда Шувалов приказал выбрать 12 лучших воспитанников университета и прислать их в Петербург, в числе избранных оказался и Гриц. Студенты были приняты в домах вельмож столицы и у иностранных посланников, причем, по отзывам современников, Григорий Потемкин производил особенно хорошее впечатление своей находчивостью и остроумием, а также сведениями в богословии и “эллино-греческом” языке. Наконец воспитанники были представлены императрице Елизавете Петровне.

Весьма возможно, что молодой, лелеявший высокие мечтания Потемкин, увидев роскошный двор Елизаветы, при котором блистало столько баловней счастья, часто не наделенных даже скромными талантами, еще более распалился честолюбивыми вожделениями; и, может быть, это обстоятельство отчасти было причиной того, что Гриц стал манкировать университетом.

Наука в тогдашнем обществе не была еще настолько уважаемой персоной, чтобы доставить ученому высокое положение в обществе. Развитая мускулатура, высокий рост и физическая красота могли создать владельцу их гораздо более блестящую карьеру, чем даже изобретение чего-нибудь вроде бинома Ньютона. И, понятно, военная служба, дававшая возможность лучше проявить вышеупомянутые качества, являлась тогда самой удобной ареной для молодых честолюбцев, предпочитавших ее всему другому. Эта истина была слишком проста, чтобы вскоре ее не усвоил и Потемкин. Рассказывают, однако, что непосредственными причинами исключения Грица из университета (около 1760 года) были его самостоятельные занятия и усердное чтение, а также и душеспасительные беседы с монахами, отвлекавшие его от лекций. Как бы то ни было, но будущий меценат и покровитель ученых и литераторов, которые впоследствии пресмыкались перед ним, воспевали его в высокопарных одах и вымаливали от него милостей, был исключен из университета за “леность и нерадение”. Следует указать на то интересное обстоятельство, что вместе с Потемкиным той же участи подвергся и известный Новиков, один из просвещеннейших людей своего времени. Будет не лишено справедливости замечание, что тогдашняя наука и способы ее преподавания были настолько педантичны и сухи, что не укладывались в души талантливых учеников, и это являлось, в свою очередь, причиной охлаждения последних к учению.

Потемкин окончательно положил расстаться с мечтами об учености и “командовании попами”: он решил поступить на действительную военную службу. По обычаю того времени, еще мальчиком его записали в конную гвардию рейтаром. Занимаясь в университете, он постепенно был повышаем в чинах, дойдя в 1759 году до каптенармуса. Отметим то обстоятельство, что чин капрала Гриц получил, по докладу Елизавете Ивана Шувалова, за свои успехи в богословии и “эллино-греческом” языке еще во время своей поездки в Петербург в 1757 году. О желании своем поступить на службу Потемкин сообщил одному из наиболее часто посещаемых им в Москве иерархов, Амвросию Зертис-Каменскому, впоследствии известному архиепископу Московскому и Калужскому. Тот одобрил его намерение и дал будущему “светлейшему” на дорогу пятьсот рублей. В отношении уже к этому облагодетельствовавшему его другу Потемкин выказал ту небрежность и беспорядочность, которые так часто проявлял впоследствии ко многим своим нравственным обязательствам. “Великолепный князь Тавриды”, бросая огромные суммы на прихоти, сделав десятки своих родственников и клевретов миллионерами и богачами, не любил платить даже скромных долгов. Так было и с этими 500 рублями Амвросия. Потемкин, обещавшись заплатить их вскоре и с процентами, не исполнил этого обязательства даже по отношению к наследникам архиепископа.

В Петербурге Гриц занялся усердным изучением строевой службы и обнаружил в этом искусстве не меньшие способности, чем в изучении 2 – 3года назад догматических отвлечений и тонкостей. Он обратил на себя внимание как прекрасным знанием службы, так и хорошей ездой, статностью и красотой. Все это сделалось причиной того, что он был вскоре произведен в вахмистры и взят ординарцем к любимому дяде императора Петра III Георгу Голштинскому, правя в то же время ротой, в которой служил.

Время, в какое попал Потемкин в Петербург, было самое удобное для людей с честолюбивыми стремлениями. Хотя в точности и не выяснена роль Потемкина в событиях при воцарении Екатерины, и рассказы об его участии в них довольно сбивчивы, но мы действительно видим, что счастье ему улыбнулось; он находился в списке представленных Георгием Орловым к наградам, и сама государыня писала о нем Понятовскому следующее: “в конной гвардии офицер Хитрово и унтер-офицер Потемкин направляли все благоразумно, смело и деятельно”.

Четыреста душ крестьян, чин подпоручика гвардии и камер-юнкера при дворе были первыми скромными наградами “светлейшего”, который в эпоху своего могущества говаривал некоторым доверенным лицам, что мог бы быть и королем Польским, и великим герцогом Курляндским, но что на все это было ему “наплевать”!

Мечты молодого честолюбца исполнились; первый, самый трудный шаг был сделан. Потемкин стал известен государыне, которая не могла не обратить внимания на величественного конногвардейца, отличавшегося образованием и остроумием. Много рассказов имеется в литературе о том, как вел себя в это время при дворе Потемкин и чему он главным образом обязан был своим возвышением. Передают, например, что “князь Тавриды” умел подделываться под чужой голос, чем нередко забавлял Григория Орлова. Об этом узнала и государыня, пожелавшая поближе познакомиться с забавником. Спрошенный о чем-то Екатериной, Потемкин отвечал ей ее же голосом и выговором, чему она до слез смеялась. По тем же рассказам, на достоверность которых можно полагаться лишь до известной степени, Орловы, сначала покровительствовавшие Грицу, потом стали ревниво следить за всеми шагами его и даже как-то раз сильно исколотили палками будущего властелина.

Несомненно только, что Потемкин был принят при дворе и часто находился, в качестве камер-юнкера, в обществе государыни, чувствовавшей симпатию к молодому придворному, ум, находчивость и смелость которого ей не раз пришлось оценить. Так, однажды Екатерина обратилась к Потемкину за столом с вопросом на французском языке, тот отвечал ей по-русски. Сидевший за столом знатный сановник – из породы Полониев – заметил Потемкину, что подданный обязан отвечать своему государю на том языке, на котором был задан вопрос. Но молодой камер-юнкер, нисколько не смущаясь, возразил:

– А я, напротив того, думаю, что подданный должен ответствовать своему государю на том языке, на котором вернее может мысли свои объяснить: русский же язык учу я с лишком 22 года.

В другой раз, императрица играла в карты с Григорием Орловым. Потемкин