Модернизация не имеет цели формирования совершенного общества. Ее цель – формирование общества современного.

В.Г. Федотова

© Федотова В.Г., 2015

© Ваншенкина Г.К., оформление, 2015

© Прогресс-Традиция, 2015

* * *

Предисловие
Совершенное общество и современное общество

В российской культуре идея совершенного общества занимает огромное место. Почти всякий проект, представляемый на обсуждение, обещает совершенство и бескомпромиссность в борьбе за него. Поэтому социализм, капитализм, демократия предстают как бескомпромиссные идеалы, не признающие поверки практикой в глазах их адептов. Модернизацию постигла сходная участь. В повседневном значении это слово характеризует изменения, улучшения. В практическом плане – это мягкое движение к позитивным изменениям. В теоретическом плане не отрицается способность модернизации к изменениям и улучшениям. Но не это интересует теории модернизации, а концептуально определенные пути развития – прежде всего движение общества не к совершенному, а к современному состоянию. Модернизационные теории сегодня исходят из признания отличия традиционных (воспроизводящих себя на основе традиции) и современных (инновационно развивающихся) обществ. Но сказать только это было бы недостаточно, поскольку модернизация создает эпоху современности – Новое время, – которое делится на ряд этапов, оределяющих инновационную динамику обществ, – первую, вторую и третью современность, о которых речь пойдет ниже.

Существенную роль для модернизации имеют различия западного и незападного регионов мира, ибо Запад вступил в модернизацию много раньше остального человечества, раньше России. Поэтому в предисловии мы попытаемся раскрыть различия незападного мира, включающего и Россию, и западный мир через дилемму «совершенство – современность».

Длительное время идея совершенного общества доминировала в социальной философии, представляя собой альтернативу существующим обществам и мысленные образцы совершенного общества.

Социальная инженерия

К. Поппер был, пожалуй, первым европейским философом, кто обратил особое внимание на социальные технологии как специальный предмет философско-методологических исследований. Работа К. Поппера «Открытое общество и его враги», давно ставшая классикой на Западе, была издана в России только в 1992 году, несмотря на то, что Поппер работал над ней с 1938 по 1943 год и опубликовал ее в Англии в 1945 году.

Дж. Броновский характеризует интеллектуальную обстановку в Европе, которая складывалась в 30-х годах, времени работы Поппером над этим трудом^[1]. Сегодня трудно поверить в то, что описывает Броновский, но согласно его свидетельству, в континентальной Европе того времени насилие процветало, частные армии вели снайперскую стрельбу на улицах английских городов, и все напыщенные фразы о личной свободе и гуманистических ценностях с каждым днем становились все более нереальными. В этой ситуации, как показывает Броновский, молодое поколение испытывало потребность в философии, которая могла бы прояснить выбор между добром и злом. Но распространенный в этот период позитивизм из-за своей безличности был для нее мало привлекательным, и даже более того – для большинства молодежи он представлялся бесчеловечным. Броновский пишет: «Мы хотели, чтобы философы занимались миром живых, и нас шокировало, что мы не могли дождаться ни одного знака от философов науки: ни одного сигнала, что философия и наука могут сказать о человеке больше, чем может сказать о нем один рациональный интеллект»^[2]. В этой ситуации многие обратились к марксистской философии, поскольку именно эта философия вдохновляла грандиозный социальный эксперимент в России, который многим левым западным интеллектуалам того времени казался успешным.

Для России 1992 год – год издания книги Поппера, был временем серьезных социальных перемен, и пафос работы Поппера, направленный на критику всех форм недемократического правления и связанного с этим насилия над личностью, совпал у определенной части общества с идеями низвержения СССР как символа общества такого рода. Книга Поппера действительно написана в защиту гуманизма и свободы человека, в ней теоретически обосновано неприятие любых насильственных методов в социальной практике. В ней отстаивается право на творческое, критическое мышление и открытость для критики всех сторон политической, экономической и социальной жизни.

Вместе с тем, основная идея работы Поппера осталась в России незамеченной и невостребованной. Поппер обосновывал, что следует всячески избегать любых радикальных методов изменения сложившейся социальной системы, особенно в форме идеи ее переустройства в целом, осуществляемого в поисках совершенного общества, считая, что допустимы лишь методы постепенных социальных преобразований и улучшений. Запад и незападный мир резко отличаются в восприятии указанной антиномии постепенного и совершенного. Радикализм наших реформ никак не уступал место взвешенным принципам демократического переустройства или «социальной инженерии частных решений», ибо реформы воспринимались как ведущие к совершенному обществу в восприятии элиты, осуществлявшей их. Работа Поппера была в значительной мере интеллектуальным вызовом социальным экспериментам в Европе и в России, в том числе, будучи опубликована в России, вызовом тем процессам, которые происходят у нас после краха коммунизма.

Социальным контекстом работы Поппера стали тоталитаризм в Германии и недемократичные практики государств, которые были широко представлены не только в незападном мире, но и на Западе. Западный мир в период написания его труда находился под мощным интеллектуальным и идейным воздействием невиданного прежде социального эксперимента, проводимого в Советской России. Такой широкомасштабный социальный эксперимент впервые имел место в истории. Западные демократии представляли собой образцы обществ, сложившихся в ходе естественно-исторического процесса, который растянулся на сотни лет. Но XX век явил миру возможность значительных социальных экспериментов по построению «рукотворных» обществ «нового типа». Два основных подхода к построению совершенного общества – марксизм и неолиберализм российской элиты, использующий его как новую версию совершенного общества в противоположность марксизму, но с сохранение революционаризма его российской версии в лозунге 1990-х «Иного не дано!» Идейной основой социальных экспериментов были также и новые научные идеи, революционные утопии, художественные предвидения и новые направления в искусстве. Исключительно важную роль играли социально-философские концепции, в частности идеи К. Маркса и исторический материализм, неолиберализм как его альтернатива и антипод.

Свою работу «Открытое общество и его враги» К. Поппер направил против перехода к «обществам нового типа» путем революций и посредством социальных экспериментов как теоретически оправданного метода социальных преобразований. Он – рационалист и сторонник критических, но не революционных методов. Он – за изменения, более того, за необходимость постоянных социальных изменений, но все дело в выборе методов. В своей работе он предложил развернутый анализ «принципов демократического переустройства общества – принципов, которые я называю “социальной инженерией частичных решений” или, что то же самое, “технологией постепенных социальных преобразований” в противовес “утопической социальной инженерии…”»^[3]. Поппер был противником «историцизма», суть которого «состоит в том, чтобы обеспечивать нас долгосрочными историческими предсказаниями. Они (сторонники предсказаний. – Авт.) настаивают на том, что уже открыли законы истории. Множество социально-философских учений, придерживающихся подобных воззрений, я обозначил термином историцизм»^[4]. Задача теоретических общественных наук, по мнению Поппера, не в том, чтобы предсказывать будущее, относительно далекое по времени состояние общества, но в том, чтобы анализировать непреднамеренные последствия общественных действий, которые происходят постоянно. Историцизм же, напротив, наделяет теоретическое знание предсказательной силой в отношении будущих событий-состояний. Поппер первым поднял вопрос о «социальной инженерии» и о «социальных технологиях» на уровень проблемы научного познания и философии морали, связав их решение с проблемой природы научной истины, сущностью свободы человека в век торжества науки и научной рациональности.

Критика утопических концепций совершенного общества

Свой развернутый ответ на вопрос о методах переустройства общества Поппер представил не только в работе «Открытое общество и его враги», но и частично в более ранней работе «Нищета историцизма»^[5]. Свой метод он противопоставляет «утопическому подходу» или «утопической инженерии», смысл которых, согласно Попперу, состоит в предшествовании конкретным целям общего идеального политического проекта общества.

Важным моментом любой реформы обычно является «уточнение политических планов и намерений», т. е. целей, в том числе и политических целей, а затем осуществляется управление как нахождение способов их осуществления. Поппер же считает утопичным исходить из конечной цели и идеального проекта общества и только после этого начинать «анализ наилучших способов и средств воплощения этого проекта … наметить план практических действий. Все это – необходимые предварительные условия особой (утопической, по мнению Поппера. – Авт.) рациональной политики и особенно социальной инженерии. Вот что в общих чертах представляет собой методологический подход, который я называю утопической инженерией»^[6]. Согласно Попперу, утопический подход предполагает наличие своеобразного «чертежа-замысла» или хотя бы «эскиза» идеального, совершенного общества в целом, некую его общую модель. Откуда может появиться идеальный проект? Сразу возникает предположение, что он может стать результатом разработок и проекций, основанных на научно обоснованных моделях. Но не только наука может дать такой проект. Критика Поппера по большому счету направлена на такие проекты будущего, которые он называет «пророчествами», в основе которых лежат достаточно общие воззрения философского или социально-философского плана. Он подробно останавливается на учении Платона, Маркса и марксистском подходе к объяснению исторических событий. На примере их критики он пытается проложить границу между научностью и ненаучностью в вопросах социальной практики. Усилия Поппера были направлены на то, чтобы обосновать методологически конкретные технологии переустройства и усовершенствования обществ, всегда востребованные, но разные во все времена, а в рассматриваемое им время как такие, которые допускают и поддерживают гуманизм и свободу личности. Общество представляется ему подобным социальному организму, форма существования которого есть процесс непрерывной адаптации к внутренним и внешним изменениям. Поэтому Поппер выступает за непрерывное переустройство общественной жизни, но он против идеи осуществления любого варианта идеального, совершенного общества, какой бы смысл ни вкладывался в это понятие – научный, этический или эстетический. Его разум против самой идеи «совершенства» как цели политического или социального действия.

С нашей точки зрения, когда общество имеет идею, воспринимаемую как цель своего будущего, оно может знать, куда направить свои технологии. И эта цель не обязательно утопическая, если даже считать, что у Маркса она была таковой. Маркс – философ, строивший планы принципиально другого, нового общества, а Поппер хотел бы лишь немного улучшить существующее западное общество. И его улучшения направлены на то, чтобы сделать общество более современным, лучшим, но не совершенным, как это присуще логике преобразований в незападных странах.

Одна из причин неприятия «утопического подхода» Поппером состоит в том, что для реализации идеального, совершенного общества обычно требуется сильная централизованная власть или авторитарное правление.

Свою идею переустройства общества Поппер называет «постепенной, последовательной или поэтапной инженерией». Он пишет: «Этот подход мне представляется методологически безупречным. Применяющий его политик может как иметь, так и не иметь перед своим мысленным взором план общества, он может надеяться, а может и нет, что человечество однажды воплотит в жизнь идеальное общество и достигнет на земле счастья и совершенства. Однако он будет осознавать, что если человечество и способно достичь совершенства, то это произойдет еще очень не скоро… Поэтому приверженец поэтапной инженерии будет разрабатывать методы поиска наиболее тяжелых, нестерпимых социальных бед, чтобы бороться с ними, а не искать величайшее конечное благо, стремясь воплотить его в жизнь»^[7]. Принципиальное различие между «утопическим подходом» и «методом поэтапной инженерии» состоит в том, как оценивается состояние общества, которое инженерно перестраивается. Метод поэтапной инженерии исходит из предположения, что достигнутое состояние в целом неплохое, но улучшить его всегда желательно, особенно если удается обнаружить «наиболее тяжелые, нестерпимые социальные беды, чтобы бороться с ними»^[8]. Разве можно оспорить, что люди станут чуть более счастливыми, а государство чуть более привлекательным, если тяжелые и нестерпимые беды окажутся предметом пристального внимания со стороны многих членов общества и постепенно исчезнут после целенаправленных поэтапных изменений?! В противоположность этому, по мнению Поппера, «утопический подход» исходит из идеи, что по каким-то причинам или в результате исторически сложившихся обстоятельств открывается возможность искать величайшее конечное благо, совершенство, стремясь воплотить его в жизнь. Западному обществу, в особенности британскому, попперовская социальная технология вполне адекватна. Но это потому, что на заре перехода к современности Запад уже сформулировал «большие идеи» инноваций, модернизации, свободы, равенства и братства, а не-Запад жил в системе традиционных ценностей, различных в разных культурах, но нигде не содержащих этих новых идей.

Другое различие между утопическим подходом и методом поэтапной инженерии, по мнению Поппера, состоит в том, что утопический подход направлен на проекты, которые имеют глобальный характер и относятся к широкомасштабной социальной инженерии. «Напротив, проекты, предлагаемые поэтапной инженерией, относительно просты. Эти проекты затрагивают, как правило, какое-либо одно социальное учреждение – например, здравоохранение, обеспечение занятости… или систему образования»^[9]. Это допускает частичность и поэтапность модернизационных действий тогда, когда современность уже достигнута, имеется ответственный индивид и базовые принципы устоялись. Но в незападных обществах такие улучшения не могут быть оторваны от еще не сформированных «больших идей», особенно в условиях отказа от тех, которые были приняты прежде, без того, чтобы модернизационные изменения не только производили частичные преобразования, но и давали представление о горизонтах. Это представление формируется не столько наукой, сколько философией, публичным социальным знанием, функционирующими в публичном социальном пространстве и укореняющимися в публичном пространстве.