Как только Вашингтон вышел из залы, где приносилась присяга, вся толпа устремилась вслед за ним. Выйдя на улицу, Вашингтон обнажил голову; серебряные локоны его развевались ветром. С лицом, сияющим бесконечною любовью и добротою, приветствовал он многотысячную толпу, которая в торжественном молчании провожала его до дверей его дома. Здесь он обернулся еще раз и глубоко поклонился. В глазах его стояли слезы. Но от волнения он не в силах был произнести ни слова и знаками выражал свою благодарность и последние пожелания. Возвращение Вашингтона из Филадельфии в Маунт-Вернон было таким же триумфальным шествием, как отъезд в Нью-Йорк восемью годами раньше. Его всю дорогу сопровождали военные отряды; везде народ, горожане, городские власти высыпали приветствовать его, быть может, в последний раз. И только вернувшись в Маунт-Вернон, Вашингтон мог почувствовать себя частным человеком.