противопоставлением того и другого и использует первое просто для сравнения, не подвергая его анализу.
С другой стороны, Фома считает уместным, что Писания представляют нам божественные и духовные вещи (превосходящие наше разумение) в образе вещей телесных: conveniens est Sacrae Scripturae divina et spiritualia sub similitudine corporalium tradere – подобает Святому Писанию преподносить нам вещи божественные и духовные под видом телесных (S. Th. I, 1, 9). Что касается прочтения священного текста, то здесь он уточняет, что этот текст прежде всего основан на буквальном или историческом смысле. Сказанное понятно по отношению к Священной истории, буквальный смысл здесь и есть исторический: Священная книга повествует о том, как евреи изошли из Египта, рассказывает о событии, которое вполне постижимо и составляет непосредственный смысл повествования:
Illa vero significatio qua res significatae per voces, iterum res alias significant, dicitur sensus spiritualis, qui super litteram fundatur, et еит supponit.
Тот способ обозначения, когда предметы, обозначаемые словами, сами, в свою очередь, являются знаками, называется смыслом духовным, который включает в себя буквальный и основывается на нем[16].
(S. Th. I, 1, 10, resp.)
В разных местах Фома поясняет, что под общим выражением sensus spiritualis он понимает различные значения высшего порядка, которые можно соотнести с читаемым текстом. Проблема, однако, заключается в другом: в указаниях на буквальный смысл Аквинат использует весьма важное понятие – под буквальным смыслом он понимает quem auctor intendit, то есть то, что намеревается сказать автор.
Это уточнение важно для понимания других аспектов его теории об истолковании Писания.