акричать, наткнувшись на его ледяной взгляд. Страшные…его глаза…они никогда не были такими страшными. Даже в день вынесения приговора…Тогда я захлёбывалась той ненавистью, что плясала в них. Сейчас меня заколотило от той пустоты, которая сковала его взгляд. Он никогда не смотрел на меня так. Лучше бы продолжал испепелять яростью.
***
Я молчал. Искренне наслаждался этим ужасом, отразившимся на её лице. Потому что знал, что именно его я и увижу…знал с того момента, когда она, получив мое первое письмо, собрала вещи и умотала в другой город, так, как будто сам дьявол за ней гнался. Наверное, именно в этот момент я и стал ее дьяволом. Она сама его создала. Собственными руками. А теперь я её с ним познакомлю. С другим Артёмом. Не с тем, которого она знала раньше.
И мне нравилась эта пауза. Она пугает её больше, чем если бы я сейчас заговорил. Мне нравится слушать немые вопли панического ужаса. Прикурил вторую сигарету от первой и, чуть прищурившись, продолжал на нее смотреть. Ну что скажешь, мышка? Давай, покричи для меня. Только уже не от наслаждения, а от страха.
***
Это болезнь…Это самое настоящее безумие – панически, до дрожи бояться его и в то же время жадно разглядывать его лицо, выискивая изменения, отмечая появившуюся морщинку на лбу, к которой вдруг захотелось прикоснуться так, что зачесались пальцы. Стиснула их сильнее, приподнимаясь на кровати медленно, едва не охнув, когда закружилась голова.
Он всё это время молчал, не сводя с меня глаз – потемневших, серьезных, опушённых длинными темными ресницами. И в голове молнией – как же мой сын похож на него: у него такой же взгляд, когда изучает что-то новое. Он так же иногда смотрит из-под длинных ресниц – тяжело и задумчиво. Всё так же медленно сесть и обхватить колени руками, притянув их к груди.