Ты песню о нем никогда не слагай.

Когда он смеется, приходит тьма

Ты имени его не называй.

Когда он смеется, мерзнет вода

Ты в глаза ему не смотри…не смотри

Когда он смеется, гибнут цветы

Ты беги от него…беги… беги…

Если он засмеется, заплачешь ты…

(с) Ульяна Соболева

ГЛОССАРИЙ

Велеар – Царь

Велеара – Царица

Велеария – принцесса

Велеарий – принц

Дас – господин (так же употребляется как благородная приставка к имени)

Деса – госпожа

Лион – князь, барон, граф

Лиона – княгиня, баронесса, графиня

Лиония – княжна

Лассар – государство

Валлас – государство

Тиан – город

Баладас – город

Саанан – сатана

Иллин – Бог

Скай – раб

Скайя – рабыня

Меид – воин солдат наемник

Ниада – девственница вдова

Менеаль – министр

Шеана – ведьма

Баорды – Изгнанники. Людоеды. Иноверцы.

Астрель – священнослужитель.

Мерида – наркотик.

Маалан – птичка ярко-красного цвета, поющая только на закате один раз в сутки.

Гайлар – ликан

Атхал – альфа стаи оборотней

Мадоры – маги, колдуны

ГЛАВА 1. ОДЕЙЯ

Он выдумал бы новый мир, да только

Не рвется кем-то сложенный узор

И видимо ему опять придется

Вглядеться в зеркало и ощутить позор.

(с) Пикник

– Это опасный путь, моя Деса. Нам лучше дождаться весны. – Данат Третий, Верховный Астрель Первого ранга, сложил руки на груди, сверкая перстнями с драгоценными камнями, глядя на велеарию, которая смотрела в окно на заснеженные земли Лассара и скованное льдом озеро Лас. Её белое траурное одеяние сверкало из-за мелких страз, рассыпанных по тонкому бархату, а длинные темно-красные волосы, закрученные в тугие локоны, спускались ниже бедер и ярким пятном выделялись на фоне белоснежного одеяния. Волосы, цвет которых озадачивал всех подданных королевства. Говорили, что в велеарии течет кровь самого Саанана. Потому что ее зачали во время кровопролитной битвы за Лассар, враги тогда истребили почти все население. Родилась она в ночь полной темноты. Лунного затмения. Мать успела дать ей имя и умерла от потери крови. Не спасли даже лучшие лекари, все шептались, что это ребенок убил её своим рождением, мало ей своей души было, она и материнскую забрала. Образ Саанана всегда выковывали из красной стали – самого дорогого и опасного металла Соединенного Королевства. Когда отец увидел цвет волос дочери, он отступил от колыбели на шаг назад, а повитухи осенили себя пятиконечными звездами, нашептывая молитвы. Но, несмотря на все слухи, Од Первый признал Одейю и отправил в Тиан подальше от глаз людских и от сплетен.

Од почти не видел, как она росла, лишь трижды в году девочку привозили в Лассар на религиозные праздники, и Верховный Астрель, глядя на то, как тщательно скрывают цвет ее волос под чепцами и головными уборами, думал, что было бы неплохо заполучить велеарию в послушницы Храма. Великий владыка был бы рад такой жрице. Данат даже говорил об этом Оду, но тот не торопился с решением. Когда ей исполнилось двадцать, и по всем законам Лассара она уже считалась старой девой, велеар наконец-то выдал её замуж за Лу Даса Туарна, ее двоюродного брата из рода велеариев Талладаса. Од Первый объединил с Королевством несколько мелких северных угодий, принадлежавших Рону дасу Туарну, супругу покойной сестры Ода, и планировал пополнить численность армии, чтобы идти на острова, где, по слухам, есть огромные залежи красного золота. Но он жестоко прогадал – муж Одейи погиб при сражении с мятежниками сразу после церемонии венчания, а Рон отказал Оду в помощи. Он понес большие потери, подавляя восстание, и сам нуждался в солдатах, которых велеар Лассара ему не предоставил. После этого отношения с Туарнами сильно разладились.

Молодая Велеария стала ниадой – той, кто обречена на вечное одиночество, так и не познав ни радости супружества, ни материнства. Таковы суровые законы Соединенных Королевств. Ниады – вдовы-девственницы, которые принадлежат не людям, а Иллину, они не имеют права на повторный брак или связь с мужчиной и, если нарушат обет, данный во время церемонии венчания, их жестоко казнят. Священная клятва, которую произносит невеста до того, как Астрель скрепит брак ритуалом, клятва, гласящая о том, что дева, не тронутая мужем и овдовевшая, навечно остается невестой Иллина. Ни один мужчина не имеет права её касаться. Люди шепчутся, что это проклятие, которое преследует Ода Первого после того, как он захватил Валлас, похоронив в мертвой долине тысячи невинных, не признавших его своим Велеаром. Возможно, Од Первый не получит наследника трона от своих детей, так как старший из его сыновейза десять лет так и не оплодотворил свою жену и бесчисленных любовниц, второй сын – мужеложец, а третий, самый младший, погиб два дня назад в Валласе.

Верховный Астрель смотрел на девушку, но сострадания не испытывал – он злился, и ему с трудом удавалось себя сдерживать. Одейя слишком своенравна и дерзка. Она не пришла в Храм Астра после гибели мужа, как подобало богобоязненной ниаде, а посмела остаться при дворе своего отца и продолжить мирскую жизнь. В вечном траурном одеянии и неизменных перчатках на тонких руках, чтобы случайно не коснуться кого-то из мужчин голой кожей. Она лишила орден щедрого велеарского взноса в казну Храма, на который астрель так рассчитывал. Пусть теперь поживет в порочном, погрязшем в грехе мире и смотрит на то, чего у нее никогда не будет, и, может, все же примет решение смиренно принять свою участь – постриг и посвящение в астрелии Храма.

Но за весь год Одейя даже не посетила Храм, и надежда Даната таяла с каждым днем. Теперь он ждал, когда она оступится. Все совершают ошибки, и она совершит рано или поздно. Один неверный шаг – и даже дочь Великого Ода Первого казнят, словно последнюю шлюху, на площади под улюлюканье толпы, как обычную простолюдинку. Иногда Данату хотелось на это посмотреть…на то, как эту своенравную, ослепительно красивую сучку протащат голой перед всеми подданными. А потом сожгут живьем или забьют камнями.

– Я провела достаточно времени в Тианев ожидании брака, скрытая от людских глаз, а после – как в заключении, здесь. Это решение одобрено Советом. Мой брат Анис был убит в стенах велеарского замка в Валласе, я должна присутствовать на похоронах, как единственная родственница, и взять правление в свои руки, чтобы найти виновных и казнить их, – голос велеарии был слегка приглушен, и могло показаться, что она плачет, но астрель слишком хорошо её знал, чтобы быть уверенным, что Одейя не проронит ни слезинки. Он никогда не видел её слез. Даже когда она была ребенком. – За полгода зимы может произойти что угодно. Мятежи вспыхивают по всему Соединенному королевству, и отрезанные государства могут стать легкой добычей для мятежников.

– Аниса убил дикий зверь во время охоты в Черном лесу. К мятежам это не имеет никакого отношения. А вам не пристало разъезжать по дорогам Соединенных королевств в это время года.

Девушка резко обернулась, и астрель медленно выдохнул, когда увидел влажный блеск в её ярко-бирюзовых глазах. Он почувствовал, как удовольствие растекается по его телу мягкими тягучими волнами. Пусть плачет. Это так естественно и красиво. Пусть покажет свою слабость, маленькая, проклятая ведьма. Хотя бы раз. Один раз Саанан ее раздери.

Одейя была единственной женщиной, которую Астрель Данат ненавидел. Не только за то, что разрушила его планы, и не только за то, что в её присутствии его скукоженная и годами спящая плоть восставала, причиняя неудобства, но и за несколько круглых шрамов на подушечках пальцев, утративших свою чувствительность после того, как коснулся этой ведьмы во время ритуала. Данат не мог избавиться от навязчивых мыслей о ниаде. О ее обнаженном теле на алтаре, о её красных волосах змеями вьющихся по блестящей поверхности металла. Данат сам лично нанес на низ гладкого живота девушки священное клеймо с изображением пятилистника – символа непорочности. Ниада извивалась и стонала от боли, а Астрель впервые в жизни испытал дичайшее сексуальное возбуждение, глядя на ее полную грудь с розовыми сосками, которая колыхалась в такт ее резким движениям от каждого прикосновения, раскаленного метала, и скрещенные длинные ноги, между которыми, он знал, его ждут врата Саананской бездны сладкого разврата. Он произносил заклинания, ощущая, как под пальцами проносятся искры, и каждая вена в его собственном теле вибрирует от бешеной энергии, которая проходит сквозь него. Пока вдруг металл не окрасился в красный цвет и Данат, который не удержался и коснулся ниады, не почувствовал, как его пальцы обожгло, словно кислотой. Это было невозможным, ведь заклинание не распространяется на астрелей Иллина. Только на простых смертных, как доказательство нарушения запрета. Но ожоги говорили об ином – к этой ниаде не могут прикасаться даже астрели. Что-то не так с красноволосой сучкой. С ней определенно что-то не так.

После окончания священного ритуала под длинной рясой на штанах астреля осталось мокрое пятно. По ночам он хлестал себя колючей проволокой и стягивал тело широким кожаным ремнем с шипами, чтобы унять отвратительные фантазии и грязные желания, которые лезли ему в голову, ему, Верховному Астрелю, могущественному и сильному, давшему обет безбрачия и испытавшему свой единственный оргазм во время самого священного обряда. В этом она виновата, проклятая ведьма, которая с тех пор искушала Даната одним только видом, напоминая о падении и грехе.

– Дикий зверь? – Одейя сжала руки в кулаки и побледнела еще сильнее, от чего её глаза казались настолько яркими, что астрелю захотелось их выколоть, чтоб не соблазняла. – Лучшего воина Королевства, победившего в двадцати турнирах, и как раз перед коронацией? Я не верю в совпадения.

– На все воля Иллина!

Велеария вздернула подбородок, продолжая смотреть в глаза священнослужителю Храма с вызывающей дерзостью.

– По праву наследия Валлас теперь принадлежит мне, и я хочу вступить в эти права немедленно. Я уже отдала приказ – мы выезжаем на рассвете.

– Ваш отец был бы против этой поездки.

– Мой отец был бы рад отправить меня подальше от своих глаз и одобрил её до своего отъезда, а сейчас он сражается на юге за острова, защищая их от набегов Меера, который в последнее время угрожает нашему государству со стороны Большой Бездны. Острова, где, по вашему мнению, Великий Астрель, есть красный металл, который так жаждут найти, как мой отец, так и вождь проклятых язычников. Здесь будете вы, а я отправлюсь в Валлас. Нельзя оставлять наши королевства без присмотра.

– Я пошлю гонца за астрелем Фао Дас Ангро. Он встретит вас возле развилки у Черного леса и последует в Валлас вместе с вами.

Велеария дерзко усмехнулась, и на обеих ее щеках заиграли ямочки. Астрелю тут же захотелось оказаться в своей келье и начать неистово молиться, потому что у него зудели губы от желания касаться её кожи.

– Кого еще вы приставите ко мне, чтобы следить за каждым моим шагом, дожидаться, когда я оступлюсь, и сожрать меня?

– В Валласе полно еретиков, последователей проклятого Альмира, и там поговаривают о нечистой силе. Там нет Верховного астреля, и Храм не содержится в порядке, нет кого-то достойного оберегать вас, моя Деса. Вы – хрупкая женщина, для которой опасно бродить по лесам и горам Королевства одной. Я всего лишь забочусь о вашей душе, которая принадлежит Иллину, а вы обвиняете меня – вашего духовника.

– Я не просто женщина, я – воин. Меня учили сражаться наравне с моими братьями, а не вышивать крестиком рясы для Астрелей и вязать коврики в исповедальню вашего Храма. Моя душа принадлежит только мне, как и мое сердце. Ими вы никогда не сможете распорядиться, как моим телом, которое заложили словно вещь в угоду вам и ожидаете ежемесячного внесения части выкупа.

– Замолчите! Не будь вы велеарией, Деса Одейя…

– Меня бы выпороли за эти богоотступнические слова металлической розгой или плетью с шипами, верно? И отлучили от Храма навечно. Значит, мне повезло…или не повезло. Кто знает.

– Вас бы это не избавило от вашей участи. Следите за словами и побойтесь гнева Иллина! – Воскликнул Астрель и возвел глаза к резному потолку, украшенному разноцветными стеклянными фресками.

– Мне давно уже нечего бояться. Разве вы не сделали меня саму проклятием во плоти? Наказанием, которого не могут дотронуться даже собственный отец и братья. В этом мире я боюсь только смерти близких! Больше меня ничего не пугает, и я достаточно потеряла за последнее время, чтобы верить в вашего Иллина и в его справедливость. Анис был таким юным и чистым…а его забрали у нас. Где она, справедливость? А нет ее и никогда не будет, пока кто-то жаждет власти и золота – другие будут умирать. А вы торгуете этим страхом и неплохо преуспели, ведь его легче всего продать.

– Саанан вкладывает эти мерзости в ваши уста! – крикнул Астрель и в ярости посмотрел на девушку.

– Мерзости – это то, что вы творите во имя вашего Иллина. Мерзости – это убивать детей, потому что их родили вне брака, мерзости – это торговать людьми, потому что они нужны, как дешевая рабочая сила, мерзость – это затевать войну, где брат убивает брата. Вот что мерзость, а слова – это всего лишь слова, увы, они не поразят ни одного из убийц Аниса. Посылайте со мной кого угодно – хоть поезжайте сами. Мне все равно. Я собираюсь стать Велеарой Валласа, и мне никто в этом не помешает – я в своём праве.

– Скажите спасибо, что мы с вами одни, и вас не настигнет кара за эти речи!

– Я скажу спасибо тем взносам, которые Храм получает от моего отца. Но все же недостаточно, раз вам так хочется получить с меня еще больше. Не говорите мне о моей душе, когда вы осеняете себя пятиконечной звездой пальцами, унизанными перстнями, а под стенами вашего Храма умирают голодные нищие, в то время как ваши свиньи едят отходы с обильных вечерь.

– Деса Одейя!

– Я никогда не приму постриг ради вашего обогащения – я лучше раздам золото со своего приданого голодным и нищим прихожанам вашего Храма.

Астрель стиснул пальцы так, что они захрустели, когда велеария прошла мимо него с прямой спиной и гордо поднятой головой, оставляя позади себя запах свежести и розового мыла.

***

– Ты уверен, что он привел нас куда надо? – спросил шепотом Фао Дас Ангро своего слугу и бросил взгляд на другого мужчину, осматривающего скалистую местность на границе с Валлаской землей. – Велеария должна была появиться еще несколько часов назад, а её всё нет.

– Рейн – командор меидов, – ответил седовласый монах и погладил клиновидную короткую бороду, – а они единственные, кто могут провести нас через горы к Валласу, и хорошо знают местность, иной дороги нет – все занесло снегом. Это развилка – вон указатель. Мы должны молиться Иллину за то, что послали нам меида вместе с отрядом. Плохая видимость из-за тумана, возможно, отряд совсем близко, но мы его не видим.

– Разве меиды не должны в это время года находиться южнее? Им не запрещено входить в большие города, такие, как Валлас?

– Кто знает. У них свои тайные миссии, о которых ведает только сам Велеар Од. Они подчиняются непосредственно армии Соединенного Королевства. Для меидов нет запретов, если они имеют приказ. И нам повезло, что этот отряд оказался близок к Валласу. В это время торговые пути полностью перекрыты, и только разведка знает, как добраться до города. Валлас и Баладас отрезало от Королевства на долгие шесть месяцев. Единственная связь с Лассаром через гонцов-меидов, а все они очень темные личности, но у нас нет выбора – мы должны встретить велеарию возле развилки трех дорог у Черного леса.

– Гиблое место, о нём ходят ужасные слухи, – астрель осенил себя звездой и посмотрел на слугу, – Проклятый Лассарский договор и саананские мятежники не могли подождать до весны. Велеарий Анис так некстати погиб. Сидели бы все сейчас по домам, ели горячую вечерю, запивали сладким вином и смотрели на метель только через толстые стекла окон.

– Там, где тонко, там всегда и рвется, Дас Ангро. Вы приняли пост главного астреля, и вам поручили великую миссию служить велеарии Одейе. Вы должны гордиться. Вас повысят в ранге через время, и ваши возможности расширятся и увеличатся.

– Я горжусь, но я впервые совершаю такую дальнюю поездку зимой, Саяр. У меня такое впечатление, что меня послали не с миссией, а сдохнуть в этих саананских снегах.

На круглом, гладковыбритом лице Фао, с широким, сильно вздернутым кверху носом, отчего верхняя губа чуть приоткрывала зубы, появилось выражение глубокой печали.

– Вам доверили важное поручение, мой Дас, кроме того, теперь нас сопровождает отряд меидов, а это значит, у нас есть все шансы уже через пару часов встретить Десу Одейю у Черного леса и сопроводить в Валлас.

– Он внушает мне ужас! Он и это проклятое место, – сказал уже тише Фао, поднимая повыше воротник, подбитый мехом горностая, осаждая своего скакуна темно-каштановой масти. Астрель поправил толстыми пальцами жидкие, мокрые волосы, прилипшие ко лбу и посмотрел на своего слугу, который не сводил взгляда с проводника, возвышающегося над обрывом.

Справа от всадника виднелся деревянный столб с тремя указателями, привязанными цепями, которые отвратительно скрипели от порывов ветра. Над макушками Черного леса кружили вороны, они громко каркали, и звук терялся эхом вдалеке, навевая тоску и мысли о смерти. Астрель Фао снова поморщился от холода, пряча руки в широкие рукава толстой шерстяной рясы и рассматривая проводника.

Длинный плащ меида окутывал круп породистого вороного Тианского жеребца блестящим от талого снега черным покрывалом, открывая голенища высоких кожаных сапог с острыми серебряными шпорами. Они сверкали бликами, когда холодное солнце выходило из-за туч, рассеивая горный туман на короткие промежутки.

– Говорят, командор Рейн родился в этих землях, когда Валлас еще принадлежал Альмиру Дасу Даалу, – послышался голос Саяра.

– Еретику и приверженцу Саанана, пусть горит в пекле его душа вечно. Меиды разве не бывшие рабы и преступники, которые должны были быть казнены за страшные злодеяния? Как можно им доверять охрану территории Соединенного королевства?

– Они воины-смертники, которые в обмен на жизнь и свободу присягнули в верности Велеару и готовы сражаться с любой тварью, способной напасть на наше королевство, мой Дас. Если бы не его люди, нам бы вспороли животы проклятые баорды, Саанан их раздери.

– Не ругайся. Откуда только взялись эти вонючие ублюдки здесь, в горах, на торговом пути?– Фао передернул плечами, вспоминая, как отряд отбивался от диких озверевших изгнанных, которых предки прозвали баордами.

– Голодные времена. Зимой все твари опасны, а мы неплохая добыча. Нам послал меида сам Иллин, которому я молился всю дорогу, иначе вертели бы нас сейчас баорды над костром, а потом скармливали своим тощим псам наше мясо.

Фао поежился, перевел взгляд на командора, чей конь переминался с ноги на ногу у обрыва. Сизые облака окрасились в насыщенный малиновый цвет заката, и всадник походил на изваяние из черного камня.

– Не слишком ли он молод для командора?

– Слишком жесток и умен, как Саанан – да, но не так уж и молод. Возраст в наших землях – это роскошь, доступная лишь тем, кто греет свой зад у камина. Меиды – смертники, и их век слишком короткий. Под началом Рейна численность армии увеличилась, а не уменьшилась, как бывало раньше.

– Он её снимает вообще?

– Что?

– Эту жуткую маску. Он ее когда-нибудь снимает?

– Никто не видел командора без маски, он жестоко убил каждого, кто пытался это сделать. Рейн – опасный воин. Самый кровожадный из всех, кого знали наши земли.

– А что с его лицом?

– Говорят, оно изрезано красной сталью. От уха до уха. Но это могут быть только слухи, – прошептал Саяр.

– Я так и думал – урод, – так же тихо, но с ноткой едкого презрения добавил Дас Ангро.