Из лжи, предательств…

Паутиной…

Сплетая адские узоры.

Из тонких нитей цвета крови.

Без обвинений и мотивов

В огне презрения сгорая…

Я, как молитву, повторяю…

Когда кричать уже нет мочи.

Убийце… Твоё имя…Молча

Я не прошу себе пощады

Минуты счастья сочтены…

Мне ничего уже не надо!

Ведь мой убийца – это ТЫ!

Глава 1. Дарина

Я смотрела, как переливается темно-бордовая жидкость в бокале. Красивый цвет. Насыщенный. Глубокий. Напоминает цвет крови. Покрутила ножку бокала и взгляд скользнул на кольцо. Каждый день я любовалась им, и мне не верилось, что оно действительно существует. Вот это кольцо. На моем пальце. Обручальное. Такое простое, тоненькое. Без единого украшения и камней. Максим хотел, чтобы мы сменили кольца на более яркие, дорогие, когда вернемся домой, но я не захотела.

 Я даже ни разу его не сняла. Мне казалось, что ничего красивее и быть не может, чем именно этот символ моей законной принадлежности Максу. Он покупал его не в каком-то дорогом магазине, не выбирал неделями, он купил его лишь потому, что решил – я стану его женой здесь и сейчас. Что может быть дороже этого? Любовь не должна быть обдуманной, выбранной, пафосно-красивой, чтобы окружающие любовались ею – она простая, и этим сложная, она необдуманная и спонтанная, она далеко не всегда красивая, и именно этим она прекрасна. Вот именно такое кольцо и олицетворяло для меня нашу любовь.

Подняла взгляд на небо – солнце садится, и оно теряет насыщенно синий цвет, становится сиреневым. Внутри опять разливается тоска. Позади меня орет музыка, раздаются голоса гостей. Веселье в самом разгаре, точнее, оно только началось, а я бросаю взгляды на сотовый и… снова верчу в пальцах бокал. Мне не весело, хотя все эти гости собрались здесь ради меня. Мне исполнилось двадцать, и это первый день рождения, который я согласилась отпраздновать с таким размахом. Никогда не любила толпу. Она меня напрягала… особенно после охоты на даче Ахмеда. И сейчас, когда Макса здесь не было, празднование превратилось в пытку. Он уехал три недели назад по делам в Бельгию и, к сожалению, не мог вырваться даже на мой День рождения. Но это и не было столь важно. Я все понимала. Понимала, за кого вышла замуж, понимала, что он не будет рядом со мной каждую секунду. Мне хватало того, что теперь он мой. Что теперь я гордо называюсь его женой. Я о таком даже не мечтала.

Эти несколько месяцев после нашей свадьбы были самыми сумасшедшими в моей жизни. Счастье ослепляло и сводило с ума. Мне казалось, я парю в невесомости. Я никогда не знала Макса таким, каким он был для меня все это время. Он создавал для меня иллюзию, что рядом с ним я могу получить буквально все. Не было ничего, что он считал бы невозможным. Я заикнулась о том, что никогда не ездила на море, и мы в ту же минуту уже мчали в аэропорт, а потом провели два сумасшедших дня на Санторини. Я рассказала, что в детстве мечтала научиться ездить верхом – и мне подарили моего собственного жеребца. Каждая прихоть, намек, желание. Щелчок – и у меня это есть… но самое ценное, что у меня было – это его любовь. Я ее чувствовала кожей, видела в его глазах, в каждом прикосновении и тембре голоса. Он умел дать мне ее почувствовать так, чтобы у меня мурашки шли по телу, а от восторга дух захватывало. И при этом он ни разу не сказал мне, что любит. Да и зачем? Слова так бессмысленны и пусты, особенно если зимой тебе звонят и напоминают, чтобы оделась потеплее, если пойду на улицу, что приедут и проверят, или вдруг звонил, спрашивал, где я, и уже через какое-то время он там. Просто потому что соскучился или хочет меня… притом не важно, где я могла в этот момент находиться. Он возьмет без ожидания. В туалете кафе, на лестнице офиса, в машине, отвезет в отель. И это сводило с ума больше всего. Знать, что настолько ему необходима. Вот этому зверю. Такому безумно красивому, жестокому, циничному, который мог шептать мне на ухо грязные пошлости и тут же нежности. Контраст на контрасте. И я понимала, что моя одержимость им выходит на иной уровень, и что теперь я действительно не смогу прожить без него ни дня.

Я могла наблюдать за ним часами, любоваться, затаив дыхание, как он спит, как быстро ест по утрам, собираясь уехать из дома, как говорит по телефону или ведет машину, как стреляет в тире, а потом учит стрелять меня и шепчет на ухо, что это другой ствол и держать его надо иначе… тот ствол я подержу чуть позже и не в руках. Я краснею… не попадаю в цель, а он смеется, и у него глаза такие светлые… Вот как это небо. Мой муж. Мой мужчина. Мой. Мой. Мой. Это можно повторять про себя бесконечно, захлебываясь восторгом.

Мой мир изменился до неузнаваемости. Макс вознес меня в то самое небо. Свое небо. Очень высоко. Пронзительно высоко. Где я ни о чем не думала. Рядом с ним думать вообще невозможно. Он заполнил собой всю ту пустоту, которая звенела во мне до встречи с ним. Заполнил мои сны, мои пробуждения, мое дыхание и мысли. Я погружалась в него, растворялась в нем, впадая в еще большую зависимость от его взглядов, голоса, запаха, прикосновений. И я понимала, что это не та любовь, о которой знала из книг или фильмов. Это ураган и стихийное бедствие. Мои чувства к нему невыносимо острые, сумасшедшие. Любви слишком мало. Всего, что можно озвучить, невероятно мало. Я понимала, что во мне почти не остается места для моего собственного «я». Потому что меня без него и не существовало раньше. Я и есть он. Продолжение, частичка, да что угодно. Я просто ЕГО. Настолько, что меня здесь почти не осталось. И это самое прекрасное, что может случиться с женщиной – принадлежать целиком и полностью своему мужчине, сходя с ума от восторга.

Макс порабощал своей властностью и харизмой, стирал между нами все границы дозволенного, приемлемого, мыслимого. Он давал мне так много… но и брал взамен все, что я могла предложить. Отбирал, отрывал с мясом. И у меня кружилась голова только от мыслей о нем. Разве так бывает? Разве мужчина умеет давать женщине настолько много? Да! Мой мужчина может. Мне казалось – он может всё. Если захочет. И самое дикое, ненормальное, безумное – он хотел. Меня. Для меня. Со мной. С ним рядом я превращалась в женщину. Женщину во всех пониманиях этого слова. Для него. Он выдернул наружу каждый из пороков и превратил их в мое собственное оружие против него. Он показал, какой я могу быть с ним – распутной, пошлой, его самой грязной шлюхой, и в тот же момент мог относиться ко мне, как к богине. И я использовала всё, чему он меня учил, я отрабатывала на нем каждую грань соблазна, чтобы видеть, как он сжимает челюсти и обещает мне взглядом адские пытки за провокацию. Секрет красоты прячется в мужском вожделении. Если женщина желанна, она всегда красива. И ее красота должна отражаться в горящем мужском взгляде, а не в зеркале. Зеркало может лгать, а мужской голод – никогда.

А еще он давал мне то, на что, казалось бы, не способен – нежность. Все оттенки нежности, какие только можно себе представить – от невесомой до грубой и изощренной, сладкой и до дикости развратной. От пыток до поклонения. И, да, он умел быть очень нежным… настолько, что у меня выступали слезы на глазах… Ведь так произнести «малыш» мог только он… Мой Зверь.

И сейчас, без него, мне казалось, что все дни превратились в одну серую сплошную массу. В череду бессмысленности. Я скучала. Я тосковала так сильно, что первые дни не могла уснуть в нашей постели. Меня шатало от усталости, и даже аппетит пропал, а сна нет. Макс узнал об этом, и звонил мне каждую ночь… вот так просто, говорил что-то, рассказывал, а я клала сотовый на подушку и засыпала под звук его голоса.

– Даш, ты чего тут стоишь? Тебя гости ждут. Еще и раздетая почти. Холодно же!

Обернулась к Фаине и улыбнулась.

– Не люблю толпу. Захотелось на воздух.

– Это первый праздник в твоем доме. В вашем с Максимом. Часть твоей семейной жизни, часть той жизни, которая должна быть такой, как положено по статусу его жены.

– Да, я понимаю. Скоро вернусь. Вот солнце сядет и вернусь. Я так устала от шума.

– Скучаешь по нему, да?

– Очень.

– Не скучай. Идем. Он скоро приедет. Я точно знаю, – она подмигнула мне и ушла обратно в зал.

А я снова посмотрела на небо, на то, как закат окрасил его на горизонте в ядовито-розовый с золотистым. Самый ужасный День Рождения в моей жизни. Самый яркий и праздничный, но без него это ведь не имеет никакого смысла. Однако Фаина права. Я должна вернуться к гостям. Потому что они в моем доме, пришли ко мне.

НАШ дом. Максим купил его после того, как увидел, что я рассматриваю в интернете загородные домики. Я тогда сказала, что это непередаваемо – жить в собственном доме. Без соседей, на природе. Как свой остров посреди хаоса повседневности. Он тогда спросил, какой из них мне понравился и чем, и я показала на небольшой уединенный особняк, утопающий в зелени. Я бы не назвала его роскошным, но мне нравились огромные окна, плоская крыша, увитые цветами стены.

А он взял и купил его. Вот так просто принес ключи и положил мне в ладонь.

«– У моей женщины должно быть все, что сделает её счастливой.

– У меня есть ты! Этого достаточно!

– Мне недостаточно. Я хочу, чтобы ты стала в нем хозяйкой. Почувствовала, что это такое – твой дом.

– Наш.

– Наш. Верно, наш. Я жду благодарности. Иди ко мне, малыш».

Сотовый в руках завибрировал смской и я посмотрела на дисплей – сердце тут же радостно заколотилось.

– Что делает моя девочка? Веселится с гостями?

– Нет. Вышла. Устала от толпы.

– Ты не дома?

– Не дома.

– А где ты?

Усмехнулась, представляя, как он сейчас думает – набрать ли Фиму, чтобы тот пробил геолокацию, или пока не стоит.

– Как я могу быть дома, если тебя тут нет? Без тебя это не дом, а просто здание. И да. Я в этом здании.

– Провоцируешь? Хочешь, чтоб я тебя наказал? Оттрахал прямо здесь и сейчас?

– Ты слишком далеко, чтобы наказать меня и… оттрахать.

Улыбнулась и послала ему смайл с языком. Быть наглой на расстоянии не так-то и сложно. Впрочем, эта наглость мне всегда сходила с рук.

– Ты сейчас где? С гостями?

– Нет, вышла на балкон. Дышу свежим воздухом… О тебе думаю.

– Что на тебе надето? Помимо красного платья. В чем ты под ним?

В горле моментально пересохло и задрожали пальцы. Участился пульс. Медленно выдохнула, предвкушая игру.

– Красные трусики с кружевами, красный лифчик и чулки телесного цвета.

– Иди в библиотеку. Сейчас.

– Зачем?

– Иди. Я так хочу.

Смайл с рожками. Он всегда его присылает, когда хочет показать, что настроен решительно или наигранно злится. Смеюсь и все же послушно иду в библиотеку.

– Закрой дверь на ключ и сними свои влажные красные трусики с кружевами. Они ведь уже влажные, малыш?

Перехватило дыхание и сердце заколотилось в горле. Повернула ключ в двери и сняла трусики, придерживая сотовый между щекой и плечом. Бросила их на ковер, ожидая, что будет дальше. Точнее… предвкушая.

– Очень влажные. Мокрые насквозь.

– Сними лифчик, но оставайся в платье. Иди к креслу. Я пишу – ты выполняешь. Отвечаешь только тогда, когда я скажу.

Я послушно выполнила все, что он просил. Подошла к креслу, продолжая растерянно улыбаться. Даже не представляя себе, что он собирается со мной делать.

– Обнажи грудь.

Негнущимися дрожащими пальцами я потянула за корсаж платья, прохлада тут же коснулась воспаленной кожи, соски мгновенно затвердели, моля о ласке и прикосновениях. Его прикосновениях.

– Твои соски уже затвердели? Я уверен, что да. Прикоснись к ним кончиками пальцев. Не так. А нежно. Очень нежно, задевая ногтями.

У меня над губой выступили капельки пота, а сердце колотилось с такой силой, что казалось я его слышу в этой тишине, наполненной моим прерывистым дыханием. От возбуждения начало лихорадить. Кажется, я начала понимать, что он задумал, и от этого между ног стало горячо и очень мокро.

– Сожми их. Сильно. Не жалей. Я бы их не жалел… ты же знаешь. Чувствуешь, как я сжимаю их… или кусаю? Чувствуешь меня?

О да, я знаю. Я чувствую. О Боже! В ответ на эти мысли заныло внизу живота. Требовательно, сильно. Он доведет до сумасшествия, и я просто умру от неудовлетворенного желания. Меня начало колотить мелкой дрожью.

– Поставь ногу на кресло, подними подол платья и оближи пальцы, маленькая. Я хочу, чтобы они были мокрыми, скользкими. Вот так. А теперь прикоснись к себе. Представь, что это мои пальцы, а не твои. Чувствуешь, какая ты там мокрая и горячая? Не отвечай. Просто кивни… Я же знаю, что именно ты чувствуешь.

Я запрокинула голову и тихо застонала, трогая себя и изнывая от безумного желания, чтобы это и в самом деле были его руки или его язык. Боже! Пока я дождусь, когда он приедет, я сойду с ума.

– Не торопись. Медленно. Как это делаю я, когда хочу, чтобы ты плакала от нетерпения. А теперь проникни в себя двумя пальцами. Вот так. Глубже. Еще глубже.

Я громко застонала, запрокидывая голову, кусая губы.

– Сюда смотри, малыш. Оставайся со мной. Возьми их снова в рот. Соси их сильно. Чувствуешь, какая ты вкусная, когда течешь для меня? Ласкай себя снова.

О Господи! Что же он делает со мной? Это невозможно… Вот так сходить с ума. Я покорно облизала блестящие от собственной влаги пальцы, представляя, что он погружает свои мне в рот, когда отдает мне мой собственный вкус. Я даже не думала, что могу настолько озвереть от похоти и желать исполнить все, что он скажет. Вот так. Когда он не рядом и в тот же момент настолько близко, что я реально чувствую его присутствие. Пальцы дотронулись до клитора, и тело свела мучительная боль наслаждения. Острая и пронзительная.

– Смотри сюда, – вибрация телефона заставляет опустить затуманенный взгляд на дисплей. – Двигай пальцами быстрее, маленькая. Жестче. Сильнее. А теперь остановись. Дыши глубже. Я хочу слышать, как ты дышишь.

Но я не могла остановиться, пальцы двигались сами по твердому, пульсирующему клитору, растирая все сильнее, заставляя стонать громче, не моргая глядя на сотовый, перечитывая все что он написал до этого. Чувствуя, как приближаются спазмы оргазма. Я уже готова взорваться… Одно его слово, и я разлечусь на осколки.

– Не можешь остановиться? Нравится? Продолжай! Да! Вот так. Сильнее и быстрее. Трахай себя. Не жалей. Глубже. И снова ласкай.

Ты близко, маленькая? Стонешь и закатываешь глаза? А сейчас остановись! ОСТАНОВИСЬ, ДАРИНА!