как она порезала палец.
– Рррегина, – зарычал ей в ухо.
– Я… Просто ты так близко… – призналась она, опуская голову.
По телу прошла дрожь, а в груди заныло. Я развернул ее к себе, поднял и посадил на кухонную тумбу. Легко раздвинул ее ножки и устроился между ними, опираясь ладонями о столешницу.
– Привыкай, – сообщил ей и себе тоже.
В этом доме женщин не было. Я купил эту квартиру пару лет назад и никогда не приглашал сюда никого, кроме своих друзей и их жен. Для барышень были гостиницы, на крайний случай заднее сидение машины. И я привык к одиночеству. Просыпаться и засыпать самому, готовить себе завтрак. И мне тоже нужно было время, чтобы перестроиться, принять тот факт, что теперь со мной ОНА!
Регина опустила голову, закусила нижнюю губу и нерешительно спросила:
– И что теперь? Как мы дальше, Вань?
– Вместе, – отрезал я, целуя ее в висок, – и никак иначе. Я больше не уйду и тебе не дам уйти. Так что придется тебе привыкнуть, что всю оставшуюся жизнь ты будешь готовить мне завтрак.
Регина вспыхнула и подняла голову. И впервые с того момента, как мы встретились тогда на дороге, улыбнулась. Широко и искренне. У меня в голове случился взрыв атомной бомбы от выражения ее счастливой мордашки. Даже ярость притупилась.
Регина наклонилась и обняла меня, царапая ноготками шею. А я снова загорелся. Нам обоим было мало, и я бы с удовольствием взял отпуск на пару лет, чтобы наверстать то, что мы потеряли. Но меня в конторе ждали парни.
– Регина, посмотри на меня, – попросил я.
Она нехотя разорвала объятия, выпрямилась, положила ладошки мне на плечи и лукаво посмотрела мне в глаза.
– Маленькая, я сейчас уеду на два часа. На два, не дольше, – заметив, что она поникла, заверил я, – а потом вернусь к тебе, хорошо? Пожалуйста, будь дома.
– Хорошо, – напряженно кивнула она.
– Два часа, и я весь твой, – повторил я.
– Позавтракать успеешь? – с мольбой спросила Регина.
– Конечно, – шепнул я, – как я могу пропустить завтрак, приготовленный любимой женщиной?
Регина вздрогнула, сжала пальчики, впиваясь коготками мне в плечи и пристально посмотрела в глаза. Опустила ресницы и очень тихо, почти неслышно прошептала:
– Прости меня.
– За что? – не понял я.
На мгновение, на одно гребаное мгновение я допустил мысль, что она соврала мне. В сердце словно ножом пырнули и провернули, разрывая его на части, а висках словно кто-то невидимый дрелью сверлил.
– За папу. И Андрея. И за то, что с Владом… Это ведь они все. Сообщения те нам отправили, тебя ко мне в палату не пустили.
И меня отпустило. Волна облегчения прошла по всему телу, и я смог нормально вдохнуть. Кретин! Пропитался насквозь своим же ядом обиды, она за десять лет частью меня стала.
И именно в тот момент решил ей верить. Каждому ее слову верить. Потому что простил ей все, уже когда порог ее переступал вчера. И выбор свой сделал, когда в свой дом на руках заносил. Так какая польза от сомнений? Я либо гордый, сомневающийся и одинокий, либо с любимой.
– Дурная ты