Маша сидела, сжавшись в комочек, и растирала замерзшие ладони. Я врубил печку посильнее и отъехал за угол. Припарковался, повернулся к ней и неожиданно для себя рявкнул:
– Какого хрена ты сидела на морозе?!
Она подняла на меня взгляд, и что-то произошло. То, чего я не мог объяснить. Мир сузился до крохотной точки в глубине ее зрачков и завертелся. Меня засасывало куда-то, а я не мог найти, за что схватиться. В горле пересохло, а грудь словно тисками сдавило.
В глазах Маши стояли слезы, ее трясло – то ли от холода, то ли от стресса, но голос на контрасте был ужасающе спокойным:
– Я не знала, куда идти, – призналась она.
– Ты забыла, где живешь? – осторожно поинтересовался я.
– Нет, – она замотала головой, – это сложно. Все слишком сложно. Я не знаю, как рассказать Вадиму, что потеряла работу и теперь, пока я не найду новую, мы все будем сидеть на его шее. Милане нужно оплачивать учебу, Агате – покупать памперсы и смесь, а я позволила себе расслабиться и все похерить.
Щемящее чувство в груди сменилось бессильной злобой и непониманием, зачем нужно все взваливать на себя. Решила стать великомученицей при жизни? Почему нельзя думать о себе, хотя бы в такой ситуации?
– Жалуйся, – решил я, откидываясь на спинку кресла. – Что? Эффект случайного попутчика, знаешь о таком? Когда люди в купе поезда рассказывают незнакомцу то, что никогда бы не сказали родным. Тебе станет легче, а я завтра же все забуду.
– Зачем тебе это?
– Незачем. Но у меня есть свободный вечер, а у тебя есть чем поделиться. Почему бы и да? – я постарался улыбнуться.