Глава 1

«Свобода, раз пустившая корни, быстро вырастает»¹

Турция, Ризе

Я нетерпеливо ждала этого момента. И когда, наконец, мужчина опустил взгляд вниз моего живота, туда, где елозил языком, схватила со столика бутылку и приложила ее о его голову от всей души. Клиент обмяк, ткнувшись носом мне в пах. Я спихнула его на пол и вскочила, мельком увидев, что место удара увлажнилось кровью. Еще пять секунд потратила на то, чтобы проверить его пульс – я не собиралась усыпать дорогу домой трупами, мне на три жизни вперёд хватило клетки на заброшенной чайной фабрике в горах, где меня держали вместе с другими рабынями. Убийство даже в моём случае вряд ли откроет путь на родину, и Месут ни разу не сделал мне больно.

Лихорадочно натянула трусики, схватила его сотовый и бумажник, небрежно брошенный на консоль, и бросилась в другую комнату к шкафу. Мне нужны джинсы, футболка и что-то на голову. Я не впервые обслуживала этого клиента и смогла узнать, что и где в его доме. И что у этого мужчины дочь моей комплекции – тоже. Ее одежду, кроссовки и темные очки я и надела.

Осторожно выглянула в окно во двор – мои церберы торчали за низким выбеленным забором, облокотившись на машину и молча наблюдая за домом. Я бросилась ко второму выходу, выглянула из двери и тихо, пригнувшись и прячась за стриженым кустарником, побежала к забору с другой стороны особняка. Времени до конца оплаченного оставалось всего десять минут.

Понятия не имела, куда бегу, лишь бы выбраться из этого ада. Казалось, у меня на это есть все шансы: я отлично говорю на турецком, прекрасно знаю карту черноморского побережья и срок моего безвизового визита ещё не истёк. Главное – добраться до Трабзона, ближайшего города с русским консульством. Там мне помогут вернуться домой…

***

Россия, Москва. 37 дней назад

– Валентина Владленовна Чернова? – раздался приятный женский голос в трубке, когда я ответила на вызов с неизвестного номера.

– Да, слушаю вас…

– Ваше резюме заинтересовало нас. Приглашаем на собеседование сегодня в тринадцать ноль-ноль. Вам удобно это время?

– Да, спасибо.

– Адрес получите в сообщении через минуту. На проходной вас будет ждать пропуск. Возьмите с собой пакет документов. В случае успешной беседы с руководителем оформляем сразу. Не забудьте прививочный сертификат и загранпаспорт. До конца его действия должно быть не меньше четырёх месяцев.

– С этим всё в порядке.

– Хорошо. До встречи, Валентина Владленовна.

Собеседница положила трубку, и на смартфон, не успела я ещё повернуться к сестре, пришло сообщение с уже известным мне адресом турфирмы «Энгнима».

– Ну что, что? Говори скорее! – подпрыгивала на месте Юлька, сверкая зелёными глазищами.

– Пока собеседование, но чует моё сердце, что я его пройду!

– Ааа! – завизжала младшая дочь моего отца – двенадцатилетняя бойкая школьница – и бросилась мне на шею.

Я обняла сестрёнку.

– Ты рано радуешься.

– Ничего не рано! Ты ж не менеджером едешь, а экскурсоводом! Мечта сбывается! Да тебя с твоим знанием пяти языков только конченые кретины не брали! Валька, всё будет чики-пуки!

Я засмеялась. Вера в меня сестрёнки придавала сил и поднимала настроение. А я уже совсем было отчаялась. Турбюро, где работала несколько лет, закрылось, но перевести меня в экскурсоводы за границу шеф так и не захотел, хотя при устройстве на работу этот пункт моей карьеры оговаривался особо. Я больше не верила в обещания и уже почти год искала работу сразу в желанном статусе.

И «Энгнима» – маленькая фирма – стала единственной, где не настаивали на предварительной работе с бумажками в российском офисе. «Вы там будете не одна, и всю специфику работы узнаете на месте. Незачем терять время, у нас горящая вакансия в Ризе» – эти слова звучали песней победы, и долгую неделю я ждала ответа «Энгнимы» после целого тура предварительных бесед, длившегося почти семь часов. Тесты, опросы, ролевые игры, выводящие из зоны комфорта – кандидаты отсеивались со скоростью ударов по аккордовой клавиатуре². В итоге после выматывающего дня осталось трое: я, Светлана и Ольга. Все три – блондинки с длинными волосами, это главный критерий первоначального отбора. «Образ русской девушки в странах Ближнего Востока – русокосая красавица. Турецкий партнёр настаивает на этом типаже».

***

Турция, Ризе

Оплаченное время уже истекало, и мои сопроводители вот-вот постучат в дом клиента. Погоня за мной начнётся мгновенно, стоит им узнать, что я сбежала.

Чтобы решиться на это, нужно быть не в своём уме – я видела, как таких смелых ловили и пользовали всем стадом в комнате надзирателей, возвращая в клетку полуживой кусок человеческого мяса. Девушек не били, но имели самыми извращёнными способами сутки и двое – охранявшим нас самцам не разрешалось трогать нас, кроме вот таких случаев. Многих непокорных подсаживали на героин. Но были и такие, кто спустя время соглашался заниматься проституцией, лишь бы иметь более сносные условия.

Меня не устраивала ни одна их возможных перспектив.

Главная трасса D010, разогретая июньским солнцем, прикрылась маревом нагретого асфальта и испариной Чёрного моря, по кромке которого и растянулась. Я видела широкую серую ленту внизу, но выйти на неё сейчас было бы самоубийством. Как и идти днём. Но и оставаться в окрестностях дома Месута тоже нельзя. Нужно где-то затаиться до сумерек, и ничего лучше, чем пробраться в чужой особняк, я не придумала.

Покрытый черепицей трёхэтажный дом заманил меня открытым окном на первом этаже. Я огляделась и быстро перелезла через кованый забор. Прокравшись за олеандрами, прижалась к стене и прислушалась: голоса женщины и двух мужчин доносились с дворика, стало понятно, что люди ужинали на воздухе. Осторожно заглянула в окно – кухня, и в ней никого нет. Быстро запрыгнула на подоконник и перемахнула через него внутрь.

Стараясь не шуметь, кралась в поисках лестницы, оглохшая от бешеных ударов сердца. Ладони вспотели, а перед глазами то чудились чёрные мушки, то вдруг всё начинало дрожать. Тяжёлое дыхание казалось таким громким, что старалась не дышать, но это при таком пульсе было невозможно – я будто выложилась на стометровке.

Мне нужно было подняться на третий этаж и найти лестницу на мансарду – я заприметила маленькое окошко еще когда оценивала дом на возможность проникновения. По логике, люди располагают на первом этаже те помещения, где чаще всего находятся. Второй этаж наверняка занят спальнями. Что на третьем, я не думала, но надеялась, что там мне удастся найти укромный угол и отсидеться до ночи.

Я уже поднялась на один лестничный пролёт, когда услышала шаги сверху и голосок ещё совсем маленького ребёнка. Рванула вниз бесшумно как могла и чуть не описалась, когда краем глаза увидела, как сбоку открывается уличная дверь.

***

– Энвер, у нас побег, – докладывал неприятный тип по телефону, быстрым шагом возвращаясь к машине. – Русская Месуту голову пробила.

– Кто?

– Двадцать седьмая.

– Amına koyum³! А вы куда смотрели?! – вскипел собеседник горе-надзирателя. – Я тебе твои зенки на шнурок повешаю и на том же шнурке удавлю, götünü sikerim!

– Мы глаз с дома не спускали…

– Что Месут говорит?

– Он не понял, что это она сделала. Утащила его бумажник, в чём ушла – неизвестно, её тряпьё осталось на месте.

– Всё обыскали?

– И кусты прошарили, никто не видели её. Как сквозь землю провалилась.

– Gebertirim seni! Сколько у неё было времени?

– Месут сказал, минут двадцать навскидку.

– Ищите, она не могла за двадцать минут уйти далеко, русские девки слишком заметные! Найдёшь – жду звонка! Kafamı siktin!..

Надзиратель смачно выругался и сплюнул на землю.

– Корай! – позвал он напарника. – Надо пройти по дворам, поспрашивать, она не могла рвануть в горы, а к побережью мимо нас не ушла бы. Если не дура – затихарилась бы в усадьбах.

***

Я одним прыжком заскочила в комнату напротив лестницы и едва не упала, споткнувшись о ковёр. С трудом удержав равновесие и потеряв драгоценные мгновения, готова была зареветь от ужаса быть обнаруженной – спрятаться в большой гостиной решительно негде, единственное место – за распахнутой дверью комнаты.

Метнулась за неё, прижалась к стене, вытянувшись на цыпочках в струнку и возненавидев свою дерзко торчащую грудь. Натянула одной рукой футболку вниз, чтобы сжала её пышность, а второй вцепилась в ручку двери.

Господи! Помоги мне раствориться в этой чёртовой стене!

Весь мой мир сузился до размеров узкого вытянутого треугольного пространства. Но в этом доме я не имела права даже квадратный миллиметр. Меня трясло от страха, не могла совладать с частым дыханием, бросило в пот, ноги слабели от напряжения.

Я слышала, как кто-то, спустившийся по лестнице, прошёл в кухню – голосок малыша, ещё не умеющего говорить, доносился теперь оттуда. Неясное женское бормотание заглушалось ударами моего сердца и шумом крови в ушах. Я настолько сильно старалась расслышать, что происходит там, что чуть не вскрикнула и выпустила ручку двери, когда кто-то с той стороны резко потянул её на себя…

***

Россия, Москва. 36 дней назад

– Валь, смотри, какой я дом нашла!

Неугомонная Юлька принеслась в мою комнату с очередным проектом усадьбы. Девчонки в её возрасте наверняка не скупают на карманные деньги журналы интерьеров и архитектурных проектов загородных домов. И кукол из старого тряпья тоже не шьют. А моя сестра шьёт и раздаёт их первым встречным детям. У неё не было недостатка в игрушках, но все они ей не слишком нравились. Она говорила, что они мёртвые. Первый раз я услышала от неё это слово, когда ей было шесть лет, Юлька уже в этом возрасте каким-то глубинным чувством понимала потоковое бездушное и ручное одухотворённое. И с журналами она носилась не просто так – мечтала о большом доме где-нибудь в лесу, чтобы можно было создавать свои игрушки.

– Ну давай, показывай, – я вздохнула.

До вылета в Турцию чартерным рейсом всего два дня, мне нужно было успеть сделать кучу дел. И самое главное – отвезти Юльку к отцу. Я боялась, что она не захочет из московской школы переводиться в Подмосковье в сельскую за сто километров от столицы, а отец категорически не согласен бросать своё богатое подворье. Оно и понятно – если бы папа мне не помогал, я бы ни за что не вытянула сестру и аренду квартиры, пусть за МКАДом и маленькую, но от этого не ставшую намного дешевле. Его большая ферма давала стабильный доход.

– Валь, ну не вздыхай! Помнишь, за папкиным полем на опушке леса есть такая бухта – как раз вот под этот проект!

– Юль, бухты в море.

– Ай, не придирайся! Выглядят они что в лесу, что в море одинаково! Короче! Смотри! Вот этот дом просто создан для нас! И от нашей деревни недалеко, и папке не надо будет технику гонять!

– Технику он будет гонять, ты же знаешь – она должна стоять в ангаре, а не под дождём.

– Ладно, – согласилась сестра, – пусть гоняет. Но ты только вспомни ту опушку и представь там этот дом… – Юля мечтательно закатила глаза. – Отпад! – и она подтвердила свои слова, упав навзничь на диван, только голые ноги мелькнули.

Я рассматривала рисунок и планировку дома и понимала – сестра права, это то, что надо. Небольшое крыльцо, симметричная геометрия снаружи, а внутри несколько вариантов расположения несущих стен и переборок. Можно сделать большую гостиную и кухню, а спальни и мастерская для Юли уместятся на втором этаже.

– Да, ты права, этот дом идеальный.

– Я уже позвонила и узнала стоимость проекта! Вот заработаешь в Турции и купим его!

– Ты не забывай, что проект – это ещё не дом. Еще нужны стройматериалы и рабочие. И надо узнавать, можно ли на той земле дом строить. Так что не всё так быстро и просто. И работать мне на него несколько лет, ты уже школу окончишь, замуж выйдешь и забудешь о нём.

– Валечка, ну я забуду, но ты-то нет! Ты же тоже не можешь всю жизнь одна жить. Тебе замуж надо. Я уже не маленькая, даже целовалась с Юркой… – Юлька распахнула большие зелёные глазищи и зажала рот ладошками.

Я изобразила возмущение, демонстративно свернула журнал в трубочку и двинулась на сестру. Она с визгом выскочила из комнаты и захлопнула дверь своей комнаты. Я только улыбнулась. Юрка, значит… Двенадцать лет, а уже целуются. Интересно – как?

Мне даже стало по-хорошему завидно. Сама я рассталась с парнем почти сразу после подачи заявления в ЗАГС. Мечты о празднике и счастливой жизни с Павлом разбились о его измену с моей единственной подругой. Банально до зубовного скрежета.

Жизнь вообще банальна. Всё в ней идёт по пути наименьшего сопротивления. Если судьбе было угодно кого-то разлучить, то ничего выдумывать ей не пришлось. Зачем всякие тайны и интриги? Достаточно столкнуть интимными местами тех, кто подвернулся под руку на ближней орбите жертвы её игрищ.

– Юлька, выходи! Дам по темечку разок, и надо поговорить…

– Знаю я, о чем ты хочешь поговорить! Не переживай, я тебе не говорила, но мне не нравится учиться в этом классе! Они все придурки! Уже третий раз мне бойкот объявляют…

– А ну открывай! – я пнула дверь, в одну секунду превратившись в фурию – за Юльку могу убить. Глотку перегрызть. Землю остановить и поскидывать с неё всех уродов…

***

Турция, Ризе

Это были далеко не все промелькнувшие воспоминания за те мгновения, пока дверь отодвигалась от меня. Я видела это словно в замедленной съёмке, казалось, звуки улицы размазались, будто заело магнитофонную плёнку. В эту секунду длинною в жизнь я почувствовала себя голой по-настоящему. Беззащитной, с обнажившейся нервной сетью.

Обвела взглядом комнату и застыла, глядя на большое кресло. Оно стояло в метре от меня спинкой в угол. Но чтобы спрятаться за него, нужно сначала отодвинуть, а у меня на это не осталось ни времени, ни сил. Я уже сжала кулак, чтобы ударить неизвестного человека, но услышала стук во входную дверь.

Мою преграду от внешнего мира тут же отпустили. Я бросилась было к креслу, но в последний момент что-то меня словно дёрнуло, и я выглянула в коридор. Мужчина в легком домашнем костюме шёл открывать входную дверь, а из кухни слышались голоса, но никого не было видно.

И я рванула к лестнице напротив, не думая, что могу напороться на кого-то ещё. Страх и отчаяние гнали наверх. Меня накрыло паническим ужасом, когда внизу раздался громкий голос моего надзирателя:

– Мир вашему дому. Мы ищем девушку со светлыми волосами. Она опасная преступница, может проникнуть в дом…

Я замерла, мир перед глазами кувыркнулся и потемнел…

Вцепилась в перила, чтобы не скатиться прямо в руки моим преследователям, колени подогнулись, но я собрала все силы и сделала ещё рывок по коридору второго этажа, туда, где увидела лестницу на третий. Ещё два пролёта – и я оказалась в пустом квадратном тупике с тремя дверями.

Сердце грохотало, ноги едва держали, лёгкие, казалось, шумно стремились вобрать в себя весь окружающий воздух. Я осторожно повернула ручку центральной двери – просторная ванная с какими-то странными приспособлениями, прикреплёнными к потолку. Подняла глаза – полозья этой конструкции продолжались в тупичке и вели в помещение справа. На ум пришло нечто дикое – это конструкция для перемещения тяжёлых грузов, может быть… наркотиков? Трафик героина через Ризе равноценен трафику российской нефти в Европу – это я знала. Но зачем им быть в туалете? Я потянула ручку двери слева – заперта.

Снизу послышался шум шагов и голосов – похоже, мои пленители попросили осмотреть дом. Уже пожалела, что поддалась показавшейся удачной идее спрятаться в первой подходящей усадьбе. Мне ничего не оставалось, как открыть последнюю дверь.

Закрыв её за собой, я быстро огляделась… и напоролась на взгляд чёрных глаз.

В очень дорогом навороченном инвалидном кресле-трансформере сидел парень. Ему на вид лет семнадцать, но строгий, настороженный и странно спокойный взгляд добавлял года три-четыре. За стеной послышались голоса, я испуганно бросила взгляд на дверь и вернула его к парню. Чувствовала себя снова в клетке. И свисавшие с потолка цепи с ошейниками на круговых карабинах только добавляли чувству безысходности глубины. Я прислонилась к двери и сползла на пол, закрыв лицо руками.

Это конец.

– Ты кто? – прозвучал закономерный вопрос.

Но задан он был таким тихим голосом, что подняла на мальчишку глаза. В голове не умещалась разница его внешнего вида подростка и интеллект умудрённого жизненным опытом мужчины во взгляде.

– Уже неважно, – ответила беззвучно одними губами на русском.

– Лучше мне ответить, – прозвучало так же тихо, но требовательно до мурашек под кожей.

– Рабыня, – ответила и опустила голову, уткнувшись лбом между коленей.

– Занятно. И чья?

Я напряглась, слыша за тонкой перегородкой тяжёлые шаги по лестнице. Вскочила и бросилась к окну, запоздало поняв, что инвалид не остановит меня, если я захочу выпрыгнуть в окно, а другого варианта просто не было.

– Стой, – услышала за спиной и обернулась. Парень повернул коляску ко мне. – Это тебя ищут? – чуть заметно кивнул на дверь. И я кивнула в ответ, нажимая ручку, блокировавшую окно. – Иди туда, – не сводя с меня взгляда, легко кивнул на дверь между столом и креслом.

Услышав стук по входной, я рванула туда, показал парень, и оказалась в спальне. Приложила ухо к узкой щели и прислушалась…

– Входите, – сказал парень совершенно обыденно, ничуть не превысив децибелы обычной речи.

Я услышала, как отворилась дверь…

– Уважаемый господин⁴, простите, что побеспокоили…

– Вот именно – побеспокоили. Разве я не сказал тебе, Халим, чтобы ты не показывался мне на глаза?

– Простите, господин, эти люди ищу сбежавшую преступницу, и я подумал…

– Чем ты подумал, ослиная голова? – буквально на полтона повысил голос парень, а меня будто закатали в вечную мерзлоту. – Пошёл вон! – добавил даже как-то весело.

Я услышала, как рассыпался в быстрых извинениях ошеломлённым голосом мой надзиратель и тот, кого парень назвал по имени, как закрылась дверь соседней комнаты. И через секунду после этого:

– Иди сюда, – прозвучало спокойно, но так, что стало понятно – эта въевшаяся в голос привычка повелевать появилась неспроста.

Из огня да в полымя. Я еще не знала кто этот парень, но уже боялась его не меньше тех, кто боголепно называл его «уважаемый господин».

Вышла из его спальни и замерла, не понимая, что делать. Попытка выпрыгнуть в окно уже не казалась удачной – дом достаточно высок, сломать ноги легче лёгкого. Путешествовать по дому в поисках другого места, чтобы отсидеться несколько часов – совсем плохая идея. А этот «господин» – даже мозг отказывался его так воспринимать – спрятал меня от преследователей. Но что-то подсказывало, что я об этом крупно пожалею, и моя клетка номер двадцать семь на старой фабрике покажется не самым худшим местом.

Парень очертил мою фигуру взглядом, а померещилось, что меловой линией.

– Блондинка… – констатировал буднично: – От Энвера сбежала?