© Уильям Шекспир, 2017

ISBN 978-5-4485-1302-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ромео и Джульетта

Действующие лица

ЭСКАЛ, принц Вероны.

ПАРИС, юный джентльмен, родственник принца.

МОНТЕГЮ, КАПУЛЕТТИ, главы двух враждующих домов.

ДЯДЯ КАПУЛЕТТИ.

РОМЕО, сын Монтегю.

МЕРКУЦИО, родственник принца, друг Ромео.

БЕНВОЛИО, племянник Монтегю, друг Ромео.

БРАТ ЛОРЕНЦО, БРАТ ДЖОН, монахи-францисканцы.

БАЛЬТАЗАР, слуга Ромео.

САМСОН, ГРЕГОРИ, слуги Капулетти.

ПЕТР, слуга кормилицы.

АБРАМ, слуга Монтегю.

АПТЕКАРЬ.

ПАЖ Париса.

НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ.

ЛЕДИ МОНТЕГЮ, жена Монтегю.

ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ, жена Капулетти.

ДЖУЛЬЕТТА, дочь Капулетти.

КОРМИЛИЦА, няня Джульетты.

ГОРОЖАНЕ, РОДСТВЕННИКИ обеих семей, МАСКИ, СЛУГИ, СТРАЖА и ПРИДВОРНЫЕ.

ХОР.

Место действия – Верона и Мантуя (в пятом акте).

Пролог

Входит ХОР.

 
ХОР. Два славных, но враждующих семейства
      В Вероне, что построил бутафор,
      Втянули граждан в новое злодейство,
      И те схватились было за топор.
      Но отпрыски двух кланов полюбили
      Друг друга под влияньем высших сил,
      Когда злой рок, толкнув детей к могиле,
      Родительскую свару прекратил.
      Всей их любви трагической теченье,
      Их смерть из-за ошибки роковой,
      Отцов их безутешных примиренье
      Покажем в пьесе мы двухчасовой.
            Чтоб вам ее прослушать без помехи,
            Игрой мы залатаем все огрехи.
 

(Уходит.)

Акт первый. Сцена первая

Верона. Городская площадь.

Входят САМСОН и ГРЕГОРИ.

САМСОН. Уж я-то слюни распускать не буду.

ГРЕГОРИ. Ну да, иначе ты носил бы слюнявчик.

САМСОН. Я тебе не какой-нибудь слюнтяй: в случае чего задавлю.

ГРЕГОРИ. Будешь задаваться, тебя самого где-нибудь случайно удавят.

САМСОН. Кто меня тронет, сразу схлопочет.

ГРЕГОРИ. Только вот стронуть тебя – довольно хлопотно.

САМСОН. Пусть только попробует какая-нибудь собака Монтегю укусить меня.

ГРЕГОРИ. Когда укусит, поздно будет. Смельчак в самом деле не скуксится и перед самым кусачим псом. А ты, мне кажется, покажешь спину, завидев псину. Даже дворовую.

САМСОН. Когда я что-то показываю, то отнюдь не спину. Если же меня облает кто-нибудь из дворни Монтегю, как выскочу из-за угла, – все их мужики и девки будут у меня искать пятый угол.

ГРЕГОРИ. Только слабаки нападают из-за угла. Значит, ты слабак.

САМСОН. Разве я похож на девку? Девки действительно создания слабые, поэтому их и лапают по углам. А я мужиков Монтегю в угол загоню, а девок – прижму в углу.

ГРЕГОРИ. Когда господа дерутся, слугам встревать не след. А девки тут вообще ни при чем.

САМСОН. Плевать мне на это. Я им всем устрою: сперва мужиков проткну, потом девок.

ГРЕГОРИ. Проткнешь девок?

САМСОН. Девок или девкам. Как хочешь, так и думай.

ГРЕГОРИ. Пусть девки думают, хотеть им или нет, если что-нибудь почувствуют.

САМСОН. Меня они будут чувствовать до тех пор, пока я сам не упаду без чувств. Да ведь и мяса кус не завалящий.

ГРЕГОРИ. Мясо лучше: рыба давно завялилась бы в штанах. Кстати, вот идет парочка дворняг Монтегю – показывай, что хотел.

Входят АБРАМ и БАЛЬТАЗАР.

САМСОН. Не беспокойся, покажу. Начинай ссору и помни: я рядом.

ГРЕГОРИ. Рядом за углом?

САМСОН. Да не бойся ты, со мной не пропадешь!

ГРЕГОРИ. А без тебя?

САМСОН. Сделай так, чтобы их же потом и обвинили.

ГРЕГОРИ. Я на них так посмотрю – пусть что хотят, то и делают.

САМСОН. Этого мало. Лучше я им нос покажу – это гораздо оскорбительней. (Показывает.)

АБРАМ. Это вы нам показываете нос, сэр?

САМСОН. А что его показывать, его и так видно, сэр.

АБРАМ. Но вы его все-таки показываете. Вот я и спрашиваю: не нам ли, сэр?

САМСОН (к ГРЕГОРИ). Может быть, ответить «да»?

ГРЕГОРИ (САМСОНУ). Тогда обвинят в ссоре нас.

САМСОН. Вам показалось. Лично вам никто носа не показывает. Он и так у всех на виду, сэр.

ГРЕГОРИ. И что вы к нам пристали, сэр?

АБРАМ. Мы к вам? Скорее, вы к нам, сэр.

САМСОН. Если вы не отстанете, я вам тогда в самом деле кое-что покажу. Слуги стоят своих господ, а наш господин ничуть не хуже вашего.

АБРАМ. Но и не лучше.

САМСОН. Не лучше?

ГРЕГОРИ (САМСОНУ, заметив приближающегося ТИБАЛЬТА). Говори, что лучше. Вон идет племянник нашего господина.

САМСОН. Нет, сэр, наш господин лучше.

АБРАМ. Ты нагло лжешь!

САМСОН. Что ж, покажите нам ваши шпаги, если вы мужчины. Грегори, вся надежда на твой коронный удар.

Сражаются.

Входит БЕНВОЛИО.

 
БЕНВОЛИО. Опомнитесь, болваны! Шпаги в ножны!
      Подумайте, чем это всем грозит!
 

(Выбивает у них оружие.)

Входит ТИБАЛЬТ.

 
ТИБАЛЬТ. Как! Ты дерешься с дворней? Обернись!
      Бенволио, на смерть свою взгляни!
БЕНВОЛИО. Я разнимал их. Шпагу убери
      И лучше помоги их успокоить.
ТИБАЛЬТ. Спокойствие и меч несовместимы!
      Меня покой твой бесит, как геенна;
      Как все вы, Монтегю; как бесишь ты.
      Дерись, подлец, иначе ты покойник!
 

Сражаются.

Входят СТОРОННИКИ Монтегю и Капулетти, присоединяются к дерущимся. Входят ГОРОЖАНЕ с дубинами и топорами.

 
ГОРОЖАНЕ. Бей! Навались! Лупи и в хвост и в гриву!
      Жарь Капулетти вместе с Монтегю!
 

Входят КАПУЛЕТТИ в ночном колпаке и ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ.

 
КАПУЛЕТТИ. Что там за свалка? Вот я меч возьму!
ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ. Возьми костыль и костыляй отсюда!
КАПУЛЕТТИ. Меч, я сказал! Взгляни на Монтегю:
      Старик, а в пику мне вооружился!
 

Входят МОНТЕГЮ и ЛЕДИ МОНТЕГЮ.

 
МОНТЕГЮ. Ты, Капулетти, подлый трус!
 

(ЛЕДИ МОНТЕГЮ.)

 
                                                                      Отстань!
      Сейчас ему задам я!
ЛЕДИ МОНТЕГЮ. Не пущу!
 

Входит ПРИНЦ со СВИТОЙ.

 
ПРИНЦ. Враги покоя! Вы неизлечимы!
      Вам только бы пятнать соседской кровью
      Свои мечи! И слушать не хотят!
      Не люди вы, а звери. Прекратите!
      В пожар безумной ярости не воду,
      А пурпур из артерий льете вы.
      На дыбе околеет, кто не бросит
      Оружье, закосневшее в резне.
      Ваш принц разгневан. Слушайте меня.
      Уже три раза смуту городскую
      Вы сеяли пустою болтовней,
      Вы, старцы, Монтегю и Капулетти,
      Взрывали трижды улиц тишину.
      Едва ль не каждый старожил Вероны
      Был не по-стариковски снаряжен,
      Брал старческой рукой старинный меч
      И в вашу свару старую встревал.
      Но если беспорядки повторятся,
      Поплатитесь вы кровью у меня!
      Всем разойтись! За мною, Капулетти.
      А вам я предлагаю, Монтегю,
      В гражданский суд Фритауна явиться,
      Где волю вы узнаете мою.
      Все по домам! Ослушники умрут.
 

(Все, кроме МОНТЕГЮ, ЛЕДИ МОНТЕГЮ и БЕНВОЛИО, уходят.)

 
МОНТЕГЮ. Кто ветхую вражду возобновил?
      Скажи, племянник, что произошло?
БЕНВОЛИО. Когда я ваших и не ваших слуг
      Увидел здесь – они вовсю дрались.
      Я – разнимать, и только вынул меч,
      Как вдруг вбегает бешеный Тибальт,
      Бросается со шпагою ко мне
      И машет ею, воздух рассекая,
      А воздух, оставаясь невредимым,
      Со свистом издевается над ним.
      Едва мы выпадами обменялись,
      К нам с бранью подбежали горожане,
      Но принц велел очистить поле брани.
ЛЕДИ МОНТЕГЮ. А где Ромео? Рада я, не скрою,
      Что в этой драке не был он с тобою.
БЕНВОЛИО. За час пред тем, как солнечное око
      Сверкнуло в золотом окне зари,
      Я в сторону заката зашагал,
      Гонимый безотчетною тревогой,
      И за городом, в роще смоковниц,
      На вашего Ромео и наткнулся.
      Он там бродил ни свет и ни заря,
      Но как меня увидел – убежал.
      Я, разделяя чувства беглеца, —
      А чувствам одиночество на пользу, —
      Не в настроенье был, чтоб настроенью
      Ромео помешать: мы рады были
      Обрадовать друг друга, разойдясь.
МОНТЕГЮ. Ромео что ни утро видят там.
      Росою слез он множит слезы рос,
      А вздохами – небесное дыханье.
      Но только шаловливое светило,
      Всходя с востока, стягивать начнет
      С Авроры сонной облачный покров,
      Мой мрачный сын бросается домой,
      Чтоб в комнате своей уединиться,
      Зашториться от солнечных лучей
      И скрыться в неестественной ночи.
      Вещает зло такое настроенье,
      И нет пока надежд на исцеленье.
БЕНВОЛИО. А в чем причина, дядя благородный?
МОНТЕГЮ. Не в курсе я, и он не говорит.
БЕНВОЛИО. Вы спрашивали, стало быть, его?
МОНТЕГЮ. Неоднократно, и друзья не раз.
      Но он не доверяет никому,
      Не открывает правды о себе,
      Уходит от расспросов и ответов
      И так своею тайною закрыт,
      Как почка, пораженная червем,
      В листочек не успевшая развиться
      И скрывшая от света красоту.
      Когда б мы знали, в чем его забота,
      Леченье отыскалось бы в два счета.
БЕНВОЛИО. А вот и он. Прошу вас удалиться.
      Чем болен он, дознаюсь я сейчас
      Иль получу решительный отказ.
МОНТЕГЮ. Быть может, он, когда мы отойдем,
      Как на духу, расскажет обо всем.
 

(МОНТЕГЮ и ЛЕДИ МОНТЕГЮ уходят.)

Входит РОМЕО.

 
БЕНВОЛИО. Ромео…
РОМЕО. Добрый день.
БЕНВОЛИО. Нет, с добрым утром.
РОМЕО. Ты шутишь?
БЕНВОЛИО. Девять пробило.
РОМЕО. Увы!
      Как тянется томительное время!
      Там не отец мой с матерью?
БЕНВОЛИО. Они.
      Но чем Ромео время утомило,
      Что для Ромео тянется оно?
РОМЕО. Тем, чем нельзя мне время сократить.
БЕНВОЛИО. Любовью?
РОМЕО. Нежеланием.
БЕНВОЛИО. Любить?
РОМЕО. Да, нежеланием моей желанной
      Желать, любить и жаловать меня.
БЕНВОЛИО. Да, нежною лишь кажется любовь,
      Оказываясь грубой и жестокой.
РОМЕО. Слеп Купидон, но бьет наверняка
      Стрела неукротимого стрелка. —
      Обедать не пора? Что здесь творится!
      О потасовке знаю, помолчи. —
      Назло любви для злобы здесь простор.
      Любовь во злобе! Из любви раздор!
      Созданье вещи из невещества!
      Порожний груз! Пустопорожний труд!
      Отборных форм аморфный перебор!
      Прозрачный дым, свинцовое перо,
      Здоровая хвороба, снег в огне!
      Сон наяву, бессонница во сне.
      Моя любовь с такой любовью схожа
      И с нелюбовью, вероятно, – тоже.
      Смеешься ты? Пора бы…
БЕНВОЛИО. Впору плакать.
РОМЕО. Зачем, дружок?
БЕНВОЛИО. Оплакивать дружка.
РОМЕО. Увы! Любовь разит исподтишка.
      Болея за меня, ты сыплешь соль
      На раны мне и умножаешь боль.
      Своею и твоей тоской объят,
      Я становлюсь тоскливее стократ.
      Любовь, как дым, витает в облаках
      И, словно вздохи, тает в небесах.
      Глаза любви – пылающее пламя,
      Бурлящее горючими слезами.
      Любовь – мятущаяся безмятежность,
      Немирный мир, надежды безнадежность.
      Пойду я, брат…
БЕНВОЛИО. И мне пора домой.
      Но ты мне не ответил, что с тобой?
РОМЕО. Но я не я, Ромео больше нет,
      Он далеко, его простыл и след.
БЕНВОЛИО. Кого ж ты любишь?
РОМЕО. Не могу сказать.
БЕНВОЛИО. Серьезно, брат?
РОМЕО. Могу лишь простонать.
БЕНВОЛИО. Стонать не надо, отвечай всерьез.
РОМЕО. А если несерьезен твой вопрос?
      Спроси серьезно у всерьез больного:
      «Что ваше завещание – готово?».
      Я в девушку влюблен.
БЕНВОЛИО. Невероятно!
      Я и не целясь, попадаю в цель.
РОМЕО. Легко попасть в того, кто сел на мель.
      Ах, как она прекрасна!
БЕНВОЛИО. Дело ясно:
      Ты взять ее обязан на прицел.
РОМЕО. Совет бесцелен: здесь я не у дел.
      Ни мне она не цель, ни Купидону.
      Моей Дианы девственное лоно
      В доспехах, защищающих ревниво
      Ее от детски чистого порыва.
      Отрядом слов и взоров осажден,
      Вовек не сдастся этот бастион.
      И золотом, соблазном для святош,