Сцена 2

Кориолы. Сенат. Входят Тулл Авфидий и кориольские сенаторы.

Первый сенатор

По-твоему, Авфидий, в Риме знают
О наших планах?

Авфидий

А по-вашему, нет?
Был хоть однажды замысел у нас
Не сорван Римом до осуществленья?
Четыре дня назад пришла мне весть
Оттуда. Кажется, письмо при мне.
Да. Вот эти слова: «Их войско в сборе.
Неясно только, на восток иль запад
Пошлют его. Оголодалый люд
Бунтуется. У войска во главе
Коминий, будто бы, и враг твой Марций,
Кого не так ты яро ненавидишь,
Как сами римляне. А третьим там –
Храбрец Тит Ларций. И всего вернее,
Пойдут они на вас. Так что мотай
На ус».

Первый сенатор

Что ж, армия уж наша в поле.
Мы и не сомневались в том, что Рим
Готов на бой.

Авфидий

Усердно берегли вы
Свой замысел. Что ж не уберегли?
Теперь замах укоротить придется –
Теперь нам города не захватить
Окрестные с налету. Рим проснулся.

Второй сенатор

Наш доблестный Авфидий, принимай
Командованье, в армию спеши,
А мы обороним здесь Кориолы.
Осадят нас – тогда уж приходи
На выручку. Но, думаю, увидишь
И сам, что ополчаются они
Не против нас.

Авфидий

О нет, уверен будь,
Пойдут на нас. Я это знаю твердо.
Да часть их сил уже идет сюда.
Прощайте. Если с Марцием столкнусь,
То поклялись рубиться мы, покамест
Один не ляжет.

Все

Да помогут боги
Тебе в бою!

Авфидий

Почтенные отцы,
Храни вас небо!

Первый сенатор

В добрый путь, прощай!

Второй сенатор

Прощай!

Все

Прощай!

Уходят.

Сцена 3

Рим. Комната в доме Марция. Входят Волумния и Виргилия. Садятся на скамеечки и шьют.

Волумния. Прошу тебя, спой, дочка, или иначе как-нибудь взбодрись. Если б он не сын мне был, а муж, я бы сильнее радовалась разлуке с ним, несущей ему почесть, чем объятиям его постельным, самым любящим. Когда он был еще нежнотел, мой единственный, когда юная краса его влекла к себе все взоры, когда ни на час не рассталась бы мать с таким сыном, хоть проси ее о том цари земные день-деньской, – то и тогда я понимала, как пристанет такой красе военное величье, как ее оживят слава и честь, а иначе прозябать этой красе, будто настенному портрету. И я беспечально посылала Марция на поиск опасностей и обретенье славы. На свирепую войну послала я его, и он вернулся с дубовым венком вкруг чела. Говорю тебе, дочка, не так возликовала я, услышав, что дитя мое мужского пола, как тогда, воочью убедясь, что он стал и вправду мужчиной.

Виргилия. Но если б на войне его убили, госпожа моя?

Волумния. Тогда славное имя его осталось бы мне вместо сына – за сына. Скажу тебе чистосердечно: будь у меня двенадцать сыновей и люби я каждого поровну и не меньше, чем твоего и моего родного Марция, я бы предпочла, чтобы одиннадцать геройски пали за отчизну, чем хоть один чтобы постельно услаждался вдалеке от боя.

Входит служительница.

Служительница

К вам гостья – госпожа Валерия.

Виргилия

Пожалуйста, позволь мне удалиться.

Волумния

Ну нет, останься.
Я будто слышу мужа твоего
Победный барабан. Я будто вижу –
Вот за волосы он Авфидия
Сдернул с седла. Как дети от медведя,
Так вольски разбегаются пред ним.
Сердито топнув, он кричит солдатам:
«За мною, трусы! Вы зачаты в страхе,
Хоть в Риме рождены». Кровавый лоб
Утер он рукавицей броневою –
И снова в бой, подобно косарю,
Который ни полушки не получит,
Коль не успеет поле докосить.

Виргилия

Окровавленный лоб? О боги, нет!

Волумния

Глупышка! Кровь славней героя красит,
Чем позолота – статую его.
Не так была прекрасна грудь Гекубы,
Младенца Гектора кормящая,
Как лоб мужчины Гектора, надменно
Плюющий кровью на мечи врагов. –
Валерии скажи – милости просим.

Служительница уходит.

Виргилия

Спаси, Юпитер, мужа моего
От лютого Авфидия!

Волумния

На землю
Сшибет Авфидия он и ногой
Наступит на поверженную выю.

Входит Валерия со слугой-вестником и прислужницей.

Валерия. Доброго вам дня, дорогие!

Волумния. Милая наша Валерия!

Виргилия. Рада видеть тебя.

Валерия. Как поживаете? Обе вы хозяйки и домоседки известные. Что за шитье у вас? Красивый узор, ничего не скажу. Ну, как сынок твой, Виргилия?

Виргилия. Благодарю, дорогая. Здоров.

Волумния. Его сильнее тянет к солдатскому мечу и барабану, чем к школьному ученью.

Валерия. Одно слово, весь в отца! И собой хорош просто на диво! Я прямо целых полчаса любовалась им в среду. Такое личико решительное! Побежал за золотистой бабочкой, поймал ее, и снова выпустил, опять за ней, и споткнулся, упал кувырком, и вскочил, поймал ее снова. То ли паденье рассердило, но зубы стиснул так – и в мелкие клочки ее! О, видели бы вы, как растерзал!

Волумния. Вот так и на отца гнев находит порывами.

Валерия. Высокий, пылкий нрав у малыша.

Виргилия. Озорник отчаянный.

Валерия. Ну-ка отложите ваше вышиванье. На часок хочу вас превратить в бездельных моих спутниц.

Виргилия. Нет, дорогая, я из дому не выйду.

Валерия. Как это?

Волумния. Да выйдет она, выйдет.

Виргилия. Нет, право, уж простите меня. Я ни ногою за порог, пока мой муж и господин не вернется с войны.

Валерия. Как не стыдно так затворничать по-неразумному. Идемте, навестим нашу подругу, что лежит в родах.

Виргилия. Желаю ей скорого восстановленья сил и навещу ее молитвами своими, но пойти не могу.

Волумния. Да почему же?

Виргилия. Не потому, конечно, чтоб ленилась я или любви к ней не питала.

Валерия. Ты хочешь стать новой Пенелопой; но, говорят, немного было проку от той шерсти, что напряла она, дожидаясь Улисса, – только моли развела на всю Итаку. Ну, полно тебе мучить свое вышиванье, пожалей ты его – оно уж и так все иголкой исколото. Да ну же, пойдем с нами.

Виргилия. Нет, прости меня. Не выйду я.

Валерия. Нет уж, Виргилия, выйдешь, а я за то скажу тебе отменную весть о твоем муже.

Виргилия. Ах, добрая моя, не может еще быть от него вести.

Валерия. Право, я не шучу. Ночью пришло известие.

Виргилия. Правда?

Валерия. Самая истинная. Я слышала – один сенатор вот что говорил: вольски выслали армию в поле, и Коминий, наш командующий, пошел на нее с частью римской силы. А твой муж и Тит Ларций осадили важный город Кориолы. И не сомневаются в победе и скором окончании войны. Это правда, клянусь честью. Так что идем с нами.

Виргилия. Уж извини меня, пожалуйста. Кончится война – отказу от меня ни в чем тебе не будет.

Волумния. Оставь ее, милая. Своей теперешней тоскою она только застудит нам все настроение.

Валерия. Это верно. Что ж, до свидания. Идем, дорогая Волумния. – А то прогнала бы ты вон грусть-тоску и пошла с нами.

Виргилия. Нет, право же, не могу. Нельзя мне. А вам желаю всего веселого.

Валерия. Ну что ж, до свидания.

Уходят.

Сцена 4

Под стенами Кориол, у городских ворот. Входят с барабанами и знаменами Марций, Тит Ларций, военачальники и воины. Навстречу им – гонец.

Марций

Коминий шлет гонца. Бьюсь об заклад,
Уже сражаются.

Тит Ларций

На коней наших
Поспорим?

Марций

Хорошо.

Тит Ларций

Идет.

Марций

Скажи,
Уже вступило войско в бой с врагом?

Гонец

Стоим в виду, но бой еще не начат.

Тит Ларций

Проспорил ты хорошего коня.

Марций

Я выкуплю.

Тит Ларций

Не дам и не продам,
А одолжу его тебе лет на полсотни.
Вели ж трубить наш вызов.

Марций

Далеко ль
До поля боя?

Гонец

Миля-полторы.

Марций

Тогда слышны им будут наши клики,
А нам – шум боя армий полевых.
О бог войны, ускорь нашу работу,
Чтоб мы, с еще дымящимся мечом,
На помощь братьям поспешили в поле.
Трубите же.

Трубят к переговорам. На стенах появляются двое сенаторов и другие кориольцы.

А Тулл Авфидий здесь?

Первый сенатор

Здесь, в Кориолах, нет его, и нет
Таких, чтобы страшились римлян больше,
Чем он, который вас не ставит в грош.

За сценой слышны барабаны.

Вы слышите – под грохот барабанов
На бой выходит наша молодежь.
Не запереть нас в городских стенах.
Сейчас мы сами распахнем ворота,
Припертые тростинкой, не бревном.

Вдали шум битвы.

А слышите, как трудится Авфидий
Над вашей разделенною ордой.

Марций

Схлестнулись наконец!

Тит Ларций

И нам пора.
Эй, лестницы несите!

Из ворот выходит войско горожан.

Марций

Прут из ворот. Теперь щиты пред грудь!
Да будет сердце тверже щитной меди!
Вперед, отважный Тит. Невмоготу
Мне эта вражья наглость, от которой
Бросает в гневный пот. За мной, друзья!
А кто попятится, того сочту за вольска
И дам отведать моего меча.

Сражаются. Римлян оттесняют к их осадным траншеям. Снова входит бранящийся Марций.

Марций

Обдай вас ветер всею гнилью юга,
Скоты, стыдоба Рима… Облепи
Чума и гной, чтоб за версту смердело
От вас и заражали б за версту
Друг друга вы! Гусиные душонки
В людском обличье! Гонят вас рабы,
Кого бы и мартышки победили!
У всех у вас раненья со спины –
Спина красна, а лица знобко-белы
От бега и от страха. Повернитесь!
Ударьте на врага, не то – клянусь! –
Не с вольсками, а с вами бой начну я.
Стоять! Они нас гнали – мы теперь
Обратно к женам, в город их загоним!

Заново сражаются. Марций гонит вольсков к воротам.

Распахнуты ворота. Все за мной!
Фортуна распахнула их для римлян,
А не для вольсков. Действуй все, как я!

Врывается в ворота.

Первый воин. Ну нет, я не дурак.

Второй воин. Ну нет.

Первый воин. Смотри, ворота заперли.

Бой продолжается.

Все. Все, крышка.

Входит Тит Ларций.

Тит Ларций

Где Марций?

Все

Без сомнения, погиб.

Первый воин

Преследуя бегущих, он ворвался
В ворота, и захлопнулись за ним.
Он там один – против него весь город.

Тит Ларций

О Марций доблестный! Погнется меч твой,
Не выдержит бесчувственная сталь,
Но ты не сломишься и не согнешься!
Покинули, не сберегли тебя,
А ты дороже цельного рубина,
Карбункула с тебя величиной.
Ты требованьям отвечал Катона –
Был безупречный воин. Грозен был
Не только лишь ударом, но и видом,
Громовым кличем сотрясал врагов,
Как если бы всю землю бил озноб
Горячечный.

Отражая напор вольсков, в воротах появляется окровавленный Марций.

Первый воин (Титу). Гляди!

Тит Ларций