кает туда, словно холодная патока из темноты в кувшин; кувшин наполнялся и стоял неподвижно: оболочка и знак, полностью лишенные жизни, как пустая дверная коробка; а потом оказывалось, что я забыла и название кувшина. Я думала: форма моего тела там, где я была девушкой, – это форма, и я не могла подумать Анс, не могла вспомнить Анс. Нет, я не перестала думать о себе как о недевушке, ведь я была втроем. А когда думала таким же манером Кеш и Дарл, их имена умирали, затвердевали в оболочку, а потом исчезали вовсе, и я говорила:
«Ладно. Не имеет значения. Не имеет значения, как их зовут»