Любовь

Во избежание недоразумений сразу оговорюсь: особенностями эротических и семейно-брачных отношений меня смутить очень сложно. Не невозможно, оказывается, но очень сложно. Семьи хоть однополые, хоть разнополые, хоть асексуальные, хоть пансексуальные, хоть шведские, хоть тибетские, хоть лоскутные, хоть гостевые - все хороши, и одиночество, если оно выбор без принуждения - замечательно. Дурацкий, но идеологически возвышенный анекдот про "Эй вы там, вы по согласию?" не напоминайте, я его знаю. Когда на сайте открывается очередной раунд дискуссии "А педофил ли Гумберт Гумберт?" с подвариантом "А демон разврата или не демон мисс Гейз?", я подавляю зевок и вспоминаю: в Лолитины 5300 дней, то есть в четырнадцать с половиной лет, моя прабабушка была женой и матерью, причём никого сие не беспокоило, а меньше всех её самоё.
Но вот госпожа Моррисон в романе "Любовь" умудрилась описать такое...
Такое... знаете, какое?
Это не супружество, это надругательство сущее по всеобщему согласию, флёрдоранжем прикрытое, кружевами окутанное и в золотые кольца закованное изнасилование, из-на-си-ло-ва-ни-е, будь оно тысячу раз неладно, подайте мне топор и бочку бензину, я объявляю джихад, газават, священную вечную войну таким, с позволения сказать, формам семейной организации, я стану рвать глотки и выплёвывать кадыки, потому что так нельзя.
Нельзя, и всё.
Нельзя, потому что нельзя.

И, вдоволь наигравшись с этой непозволительной, немыслимой, за гранью зла пребывающей ситуацией, госпожа Моррисон с усмешкой интересуется: "Так, по-вашему, нельзя? А как, по-вашему, можно?"
По команде рожать или по команде делать аборты?
По команде раздеваться или по команде наряжаться?
По команде ложиться или по команде вставать готовой к труду и обороне?
По команде бороться за нравственность или по команде бороться за свободу?
По команде "Ты нужна мне" бежать удовлетворять потребности или по команде "И хвостиком тут передо мною не виляй. И не буду и не хочу, и не нужна ты мне тысячу лет!" бежать в дальний угол, где искать свою вину, достойных и привлекательных ведь не бросают, утирать неожиданно крупные детские слёзы, слёзы сорокалетней тётки, нисколько не изменившиеся с твоего далёкого одиннадцатилетия.
По команде "Хочу" - любить, по команде "Не хочу" - бесследно испаряться.
По команде "Служи" - преданно, беззаветно и неотказно служить.
По команде "Исчезни" - исчезнуть.

Раньше я думала - это только у нас так, в богоспасаемом Отечестве. Помните, как русский Петрушка, которому невтерпёж дожидаться свадьбы, уговаривает невесту? «Пожертвуй собой, Варюшка!» Вообще этнографические штудии - великое дело. Теперь, как услышу "должна чем-то жертвовать", "красота [или что-то подобное, неопределимое] требует жертв", "призвание женщины - самопожертвование", всегда вспоминаю кукольные остолбенелые гляделки этой Варюшки. Оказывается, это везде и всюду. Пожертвуй всем, только с тебя и требуется.

Но Тони Моррисон не была бы собою, если бы не показала наряду с лицевой стороной изнанку (едва ли более приглядную). Дано: этот самый Билл Коузи, бизнесмен и общественный деятель эпохи гетто, сделавший - не будем вдаваться, какими способами, - пресловутое гетто комфортабельным, злачным и праздничным, Билл Коузи и его женщины. Дочка, внучка, жена, подопечная, работница, чужачка - все те, кого он кормил, поил, притеснял, награждал, учил, лечил, выводил на чистую воду, воспитывал, калечил и благодетельствовал. Каждая изложит собственную версию событий, и что же получится в итоге?
Это не он - их.
Это они - его. Лечили, учили, кормили, поили и так далее, и тому подобное. Всякая зависимость, согласно Моррисон, - зависимость взаимная. На рабе ошейник с именем хозяина, пусть так. Но на хозяине - невидимые ошейники с именами всех его рабов.
А что касается любви - расскажут нам и про любовь. Только не пропустите, она обозначается не полным именем, а инициалом.

И вот она идет такая с кудрявыми волосами, раскинувшимися во все стороны, посвистывая сквозь сжатые губы, в юбке, что короче твоего пояса, в лаковом кожаном жакете, в высоких сапогах, и все мужики тут на нее оборачиваются, раскрыв рот, и невдомек им, что хочет она всего лишь безопасного угла, где есть еда и какой-нибудь парнишка, из молодых...

И вот тот парнишка, сумевший сбежать от мерзотной компании, собиравшейся вчетвером и насиловавшей заблудших девушек, а на это сила духа нужна немалая, и стыд, стыд, стыд его гложет, и жажда плоти, и тут как специально появляется она, такая, с кудрявыми волосами, и хочет хочет хочет его, а он всего лишь просто работал на этих двух городских чокнутых, что друг друга ненавидят, но жить друг без друга не могут...

И вот та чокнутая, что живет наверху, Гида, богатая вдова тридцати когда-то лет, а еще ранее одиннадцатилетняя девчонка, выданная за пятидесятидвухлетнего мужика, но он ее не трогал первый год, нет, но зато в ее двенадцать повторил тот трюк с Джулией, первой женой, в океане, раскрыл ее навстречу волнам, несказанной красоты и омерзительного уродства сцена...

Или вот та вторая чокнутая, Кристина, когда-то бывшая подругой Гиды, внучка того мужика из океана, и не понявшая за что ее, двенадцатилетнюю, буквально выгнали из любимого дома и лишили наследство, и те взрослые, что всеми своими действиями извратили то самое ценное, что было у Кристины - Гиду...

Или Мэй, мама Кристины, невестка Билла Коузи, бизнесмена и владельца отеля 52х лет, вышедшая замуж за его сына, и вынужденная управлять многомиллионным бизнесом после смерти того, не имея никаких к тому способностей, сумасшедшая Мэй, прячущая по дому бланки меню и корсеты...

Или Л...

И спрятан тут еще под взглядами других, женщин, в основном, Билл, любивший сначала одну, потом другую, хотящий по своей похотливой натуре третью, совсем ребенка, делец и воротила, с легкостью управлявший отелем, с еще большей легкостью устраивавший понятно что на яхтах с этими девочками из трущоб, которые так падки на легкие деньжата...

Много разных и и или, сущностей и взглядов, ненависти и любви, между которыми не так-то и много места в душах, замечательный роман, в модернистском таком стиле, плавном как набегающие волны океана, в котором все главное открывается ненароком и исподволь, таится в глубине глав и предложений, но медленно обнажается ближе к концу.

Не зря говорят, что от любви до ненависти - один шаг. И шаг этот сделать тоже порой не составляет большого труда, и тогда некогда любящие друг друга люди превращаются в смертельных врагов, а их жизни - в поле для смертельной битвы, в которой с какой стороны не посмотри, не может быть абсолютных победителей. Битва, длящаяся годами, не прерываемая ни на секунду способна измотать обе стороны, нанести новые душевные раны, погрести под собой даже воспоминания о том, что было замечательного до. До того момента, когда все хорошее и лучшее в некогда прекрасных отношениях покатилось под гору, став безвозвратно потерянным прошлым и разрушив даже саму мысль о возвращении в лоно любви, о возможности протянуть друг другу руку и услышать друг друга, чтобы узнать, что многое из того, что кажется , на самом деле только кажется, является мифом, скрывающим истинное положение вещей.

И хотя роман носит название "Любовь" , её сложно будет увидеть с первых страниц, она не бросится в глаза, не западет в душу своей красотой и одухотворенностью с первых строк. Её здесь нужно отыскать, попытаться увидеть среди тысячи слов и понять, что она есть, неброская, но звучащая, направляющая многое и многих, просто героини позабыли о ней когда-то, растеряли её в пылу гнева и кровавых сражений за неё и внимание того, кто на страницах романа оживает в их воспоминаниях, обретает кровь и плоть в их стремлении вернуться в прошлое и доказать всем, на чьей стороне правда. А она тоже та еще ускользающая штука, как сказал один великий человек : Правда как люстра, каждый видит её, но смотрит под своим углом".

Так и тут, слушая невестку, жену, внучку, служанку, бывшую работницу, мы постепенно будем узнавать не только версию каждой, но и получим возможность лицезреть вырисовывающуюся картинку с разных сторон, под разными углами и складывать собственное мнение и представление и о случившемся, и о том, каким на самом деле был Билли Коузи, созидающий и разрушающий одновременно. Строящий отель и разрушающий жизни, помогающий жителям поселка и не замечающий, что сеет раздор среди близких. С одной стороны, благодетель, отличный друг, любящий муж и отец, с другой, человек таких пороков, скрывающихся за отличным фасадом, что мало не покажется...И если кажется, что кто-то устроился отлично, то только потому, что мы не видим и не знаем всего, что происходит за закрытыми дверями и скрыто от людских глаз. И истина всегда где-то рядом или посередине, кому как больше нравится, в данном случае выраженная в словах

"Плохой хороший человек или хороший плохой человек. Обычным был мужчиной, разрывающимся между похотью и любовью."

Медленно, но верно автор затягивает в свою историю, местами напоминающую детектив в попытке узнать , что произошло много лет назад и почему две женщины, живя в одном доме , не разговаривают друг с другом. Не сразу удается подстроиться под стиль Моррисон, где рассказчицы сменяются одна за другой и одновременно перемежается прошлое и настоящее, где ты сразу попадаешь в гущу событий без какой -либо подготовки и пытаешься лихорадочно понять , что происходит и кто виноват, но постепенно это становится тем крючком, которым автор тебя "цепляет" и не отпускает уже до конца, в финале мудро и точно расставляя все точки над "i", оставляя тебе очередную пищу для размышлений.