Я, совершенно потеряв самообладание, до полусмерти избила чернокожую девчонку, которая свидетельствовала против меня в суде. Я била ее и ногами, и кулаками, и, как ни странно, это подарило мне куда более ощутимое чувство свободы, чем получение УДО.
Кто не выносит спойлеров - не читайте. Не то, что сейчас будет какой-то совсем лютый, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два и понять, что молодая успешная женщина едет встречать с подарками и денежным конвертом освобожденную по УДО узницу не из альтруистических побуждений. Тем более, женщину, против которой ребенком свидетельствовала в суде пятнадцать лет назад.
На судебном процессе учителей-педофилов, который прежде кто-то должен был инициировать, так? То есть, не бывает же. чтобы донос и сразу суд с вынесением срока в двадцать пять лет? Сначала следственные действия со сбором доказательств, улик и всякого такого, потом ознакомление обвиняемого с делом, судебные слушания, свидетельские показания. Чтобы вот так вышла девочка, ткнула пальчиком: видела, мол, как они делали с детьми эти гадости - и ага! Такое вряд ли могло быть даже в сверхозабоченной защитой детей от педофилов Америке?
Потому что для американской ментальности детоцентризм и безопасность детей больная и сквозная тема. Начиная с "Приключений Гекльбери Финна", из которых вышла вся американская литература, через Харпер Ли, Труиена Капоте, Стивена Кинга, Ханью Янагихару - стояние на ржаном поле над обрывом и ловля играющих на нем детишек, которые слишком близко подбегают к краю - основополагающая идея.
Так вот. возвращаясь к книге и ее героине. Молодая успешная красавица с кожей черной как смоль, внезапно едет встречать на своем пижонском авто тетку, бывшую учительницу, которую сама же и помогла засадить. Те возможности которые судьба щедро отсыпала Брайд схлопнулись для ее бывшей учительницы Софии, вынужденной прозябать полтора десятка лет на казенном коште. Что могло бы послужить причиной такого странного поступка? Мы с самого начала понимаем, что лжесвидетельство.
И вот это дано в романе так, впроброс. Ну законопатила тетку на пятнадцать лет, ну и что? Она же потом приехала встречать ее к воротам тюрьмы с набором косметики и пачкой наличных. А эта белая дурища вместо благодарности избила нашу черную красавицу в кровь - ай-ай-ай! Но Брайд даже не стала жаловаться на нее в полицию, хотя могла бы. Вскоре она совсем здорова, и может снова лелеять детские обиды на судьбу, сотворившую ее, дочь практически белых родителей, такой угольно-черной. На мать, которая стыдилась своей чернушки; на отца, который вовсе бросил их.
А когда Брайд в пароксизме откровенности расскажет об аттракционе неслыханной доброты любимому Букеру (позабыв добавить, что бедную женщину она оклеветала, чтобы добиться внимания матери, и потому что прежде была свидетельницей изнасилования подростка их квартирным хозяином, но тогда не смогла ничего рассказать, потому что мать запретила ей из страха что они не смогут найти такое же дешевое жилье) Так вот, когда она расскажет своему черному полубогу Букеру, тот просто бросит ее, потому что нельзя быть добрым с такими.
Вообще, количество педофилов и детей, ставших жертвами насилия в романе зашкаливает: у Букера от рук такого мерзавца погиб брат (и еще десять детей); маленькая Лулу Мэй видит изнасилование ребенка (что, прямо на улице?); девочку Рейн, которая сбежала из дома и была удочерена парой добрых хиппи, продавала родная мать. Реально, кажется, плюнь - попадешь в извращенца. Вам не кажется, что это чересчур? Мне - да.
И мне не дает покоя ситуация, в которой чья-то загубленная оговором жизнь не перевешивает страданий героини по поводу того, что любимый бросил, волосы на лобке исчезли, мочки ушей заросли, а грудь сделалась плоской. А когда они воссоединились , все вернулось - Ура! И можно не париться по поводу несчастной училки - она же всего лишь белая (значит по определению расистка).
Политкорректность, доведенная до абсурда даже великого писателя не гарантирует от странных книг.