Пролог

– Здравствуйте, я по объявлению. Это вы ищете помощника на кухню? – пусть скажет да! Пусть скажет да! Мне нужна работа! Очень нужна!

– Извините, но вы нам не подходите. – грузный мужчина почти сразу вынес приговор, едва взглянув на меня. Опять!

Это… это несправедливо!

– Но в объявлении сказано, что возраст, опыт работы и пол не важны, почему нет?!

– Женщина, вы нам не подходите. У вас слишком хилое телосложение. – он вытер руки о передник, вздохнул, словно великомученик, и продолжил, – Вы не сможете здесь долго проработать и я буду вынужден снова идти и давать объявление о поиске сотрудника. А это, между прочим, не бесплатно делается. Я не собираюсь принимать вас на работу. Уходите.

Я не успела ничего ответить, как к хозяину харчевни подошел тщедушный двенадцатилетний паренек, тощий и тонкий, как соломинка. Его разве что не качало на ветру.

– У вас не найдется какой-нибудь работы для меня, сэр? Кха-кха! – тихим голосочком спросил он, под конец заходясь в астматическом кашле.

Я закатила глаза и гневно выдохнула, потому что видела подобную сцену не раз за последние дни.

А вы смотрите внимательно и запоминайте, как выглядит настоящая дискриминация по половому признаку!

– Хо-хо! – хозяин харчевни рассмеялся в духе Санта Клауса и с широкой улыбкой хлопнул мальца по плечу, едва не сбив этим с ног. – Для такого хорошего парня у нас всегда найдется работа! Тебе очень повезло! Ты будешь младшим поваром! – я отвернулась и направилась к выходу.

Ловить здесь больше нечего.

Вот видите? Меня не пустили даже картошку чистить и посуду мыть, а полудохлого пацана взяли сразу поваром, хотя по нему видно, что он ничего тяжелее ложки не поднимет. А если и поднимет, то непременно надорвется.

Итак, здравствуйте!

Меня зовут Кузнецова Олимпиада Ивановна.

Да-да, Олимпиада. В то время как миром правят Насти, Кати, Даши, Саши и другие носительницы прекрасных имён, я все ещё задаюсь вопросом, что же сподвигло моих родителей, русских от мозга до костей, дать своей дочери такое имя.

Во всем этом мне виделась вселенская несправедливость – моего брата-близнеца назвали Михаилом. Не Геркулесом, Антониусом или Деметрием, а просто Мишей.

И потому я везде была даже не белой вороной, а скорее неоново-зеленой.

Отец называл меня Оленька, брат – Олимп, а мама не гнушалась каждый раз выговаривать имя целиком.

Моя жизнь была одинокая, скучная и безработная с недавнего времени. Ну и может быть глубоко несчастная.

Вы думаете я сейчас жалуюсь? Нет!

Верните мне её, мою серую скучную жизнь! Верните меня назад, в мой мир! Туда, где я свободна и никому ничего не должна! Верните меня в страну с демократией!

Верните! Я согласна работать сверхурочно и обещаю каждые выходные навещать родителей! И выйти замуж за сына маминой подруги тоже согласна! Только верните меня назад!

Впрочем, давайте обо всем по порядку.

Всё началось, когда я проснулась оттого, что меня били веником по лицу…

Глава 1

-Хватит! – я закрыла лицо руками, спасаясь от ударов веником, и села в кровати. Почти сразу захотелось лечь назад, закрыть глаза, а потом проснуться.

Я сошла с ума?

Взгляд пробежался по деревянным стенам, старому сбитому комьями одеялу и окну с открытыми ставнями.

Скорее да, чем нет. Кому в здравом уме привидится такое? Это я уже в психушке или ещё дома, интересно знать?

За окном раскинулась зеленая лужайка, а за ней лес. Раннее лето: тепло и солнечно, с улицы дул теплый цветочный ветер.

Да, со мной определенно что-то не так: когда засыпала, я была в съёмной однушке, на дворе была осень и слякоть, а окна выходили на фабрику.

Может, в квартире утечка газа, вот мне и мерещится всякое перед смертью?

Я снова оглянулась и на этот раз заметила виновника моего пробуждения. Справа от кровати стоял ребенок с метлой в руках и недовольно смотрел на меня.

Ради всего святого, даже если это бредни умирающего мозга, почему из всех возможных галлюцинаций я вижу мальчика с голубыми волосами и желтыми глазами?!

Ребенок злобно прищурился и снова ударил меня метлой по голове.

– Ты что творишь?! Кто тебя вообще воспитывал? – он ничего не ответил, только отскочил в сторону, все еще держа метлу наготове, всем своим видом показывая, что охотно отлупит меня своим оружием еще несколько раз.

"Кто ты такая?"

В голове отчетливо детским голосом прозвучал вопрос, но его рот не открывался. Я уверена, мальчик ничего не говорил. Разве нет?

Впрочем, глюки, они на то глюки, чтобы быть странными, поэтому я с широкой улыбкой сообщила своей личной галлюцинации:

– Я Олимпиада…– и самой стало неловко. Что я несу? Могла бы сказать любое другое имя, но нет, надо же представиться своему глюку официально! Ладно, поздно о чем-то сожалеть, он наверняка и так это знает, раз уж это мой глюк. Лучше просто перевести тему. – А ты у нас…

"Занефир.” он буквально секунду молчал, а потом добавил – “Теперь ты моя мама."

Кхм к-хэ к-ха. Неужели это судьба?

Как вообще мой мозг угораздило придумать такое имя?

И что это вообще такое? Сначала он спрашивал меня кто я, а теперь родственники набивается. Нет, если это действительно мой глюк, то по логике вещей, конечно, я его мать, раз уж моя бурная фантазия его породила.

Но не слишком ли он молчалив и спокоен для того, чтобы быть хорошим глюком? Глюки, они же буйные должны быть, верно?

Я ухмыльнулась, откинула волосы назад и торжественно сообщила маленькому нахалу новость дня, которая для него, как для моего глюка, открытием не станет:

– У меня нет детей, не было, и согласно диагнозу гинеколога, вряд ли будут.

“Мама!” – ребенок упрямо топнул ногой, словно заявляя, что теперь – отныне и на века, я буду его матерью.

Я не против стать мамой когда-нибудь в будущем, но, во-первых это будущее еще не настало, во-вторых я не планировала становиться матерью-одиночкой, ну а в третьих, я хотела настоящего ребенка, а не воображаемого!

– Зефир, никакая тебе я ни мать. И вообще, я скоро проснусь и всего этого тут не будет. – я упала обратно в постель и накрыла голову подушкой.

Да, вот проснусь, и сразу окажусь дома, и там не будет лета и детей. Фууу! И этой вонючей подушки там тоже не будет! Только унылый пейзаж, слякоть осени и безработица с затяжной депрессией. Эх, может лучше глюки, чем такая жизнь?

– Проснусь и заведу себе кошку, нет, сразу двух… А то ведь так можно и с ума сойти от одиночества. Хотя я, кажется, уже. – не переставала бормотать и не заметила, как заснула.

Когда снова открыла глаза, в комнате было темно, рядом, мертвой хваткой вцепившись в мою руку, лежал мальчик-зефир. Его голубые волосы отливали синевой в слабом свете луны и вдруг отчего-то стало ясно – это не сон.

Кажется, я попаданка.

Это странно, внутри откуда-то возникла четкая убежденность, что это и вправду не мой мир и не глупый розыгрыш брата. Он бы ни за что не стал бы тратить столько денег на то, чтобы просто поиздеваться над глупой сестричкой.

Или в теории, конечно, мог бы записать меня участницей на какое-нибудь реалити-шоу, но он так ленив, что этот вариант тоже отпадает.

Ближе к рассвету я почти смирилась с мыслью, что попала в другой мир и стала мамой. Последнее, кстати, оказалось принять легче всего.

Ну и подумаешь, вдруг ребенок появился, с кем не бывает?

Совсем не важно, что мой сын общается со мной телепатией и у него голубые волосы. У всех свои странности, главное, чтобы он меня больше по утрам веником не бил.

Надо будет, кстати, этот веник спрятать на всякий случай.

Да, не так я себе представляла материнство, совсем не так.

Конечно, для меня внешность Зефира кажется странной, но она уж точно не страннее попадания в другой мир, да и откуда мне знать, как здесь выглядят люди, может тут это в порядке вещей.

Солнце медленно вставало, я смотрела на свои руки, кажущиеся чужими и незнакомыми, на длинные, чёрные волосы, совсем не похожие на мои русые, и на ребенка, о котором ничего не знала и о котором мне нужно позаботиться.

Мать. Так необычно и странно думать о себе как о матери и так боязно ошибиться, ведь теперь я должна буду думать не только о себе, но и о сыне.

Смогу ли я стать хорошей мамой для ребенка, с которым знакома меньше суток?

Смогу ли я выжить в этом мире и когда-нибудь вернуться в свой?

Но даже если и есть дорога назад, что делать с мальчиком, не могу же я его бросить одного?

Может у него есть родственники, хотя я отчего-то думаю, что нет. В противном случае они бы уже давно были здесь и вышвырнули незнакомку, то бишь меня, из своего дома или сдали местным властям.

“Мама?” – он смотрел на меня из под полуприкрытых глаз так тоскливо и печально, и что-то надломленное и отчаянное было в его взгляде, словно слова застыли на губах и он никак не решался их произнести. Но глаза Занефира говорили за него. Эта безмолвная мольба остаться с ним и не бросать.

Что же с тобой случилось, раз ты так цепляешься за меня, хотя знаешь только мое имя?

Я отвернулась и вздохнула. Это все слишком неожиданно, я даже не могу быть действительно уверена, попала ли я в другой мир. Что теперь со мной будет?

Как почти любая одинокая женщина я, разумеется, любила читать романы, и поэтому знаю, нет, даже уверена, что как у попаданки, у меня есть несколько вариантов того, каким может быть будущее:

Итак, первое – я поступаю в академию (несомненно лучшую) благодаря своим невероятным магическим способностям, влюбляю в себя неприступного ректора, который является супер-особенным представителем местного генофонда. И параллельно спасаю мир от глобальной катастрофы.

Не хочу снова идти и учиться. Нет-нет, ни за что!

Второе – я почти сразу отправляюсь спасать мир от безумного мага или проклятия и по пути встречаю мужчину-мечту. Силой любви мы побеждаем зло и женимся в конце.

Это даже звучит слишком приторно.

Третье – благодаря случайности или любой другой причине я попадаю на отбор невест для принца, побеждаю и становлюсь королевой.

Спасибо, откажусь.

Я хочу прожить свои дни спокойно и тихо, без дворцовых интриг и аристократического гадюшника, без магических спецэффектов и необходимости спасать мир.

И к счастью, во всех этих великолепных сценариях есть одно большое упущение – они рассчитаны на одинокую девушку, а не мать-одиночку, которой я стала за одну ночь.

А значит, у меня есть шанс на мирную жизнь где-нибудь в глубинке. Я могу спокойно вырастить сына, завести хозяйство и может даже взять еще двоих детей на воспитание. Ну чем не мечта?

Любовь большая и неожиданная мне ни к чему, истинная пара в романах всегда больше напоминала мне рояль в кустах, чем божественный дар, а я вполне могу довольствоваться тем, что буду любить сына. Не думаю, что Зефир будет сильно против.

Ох, надо будет запомнить его полное имя, не могу же я в самом деле звать его все время "Зефир".

– Зе…кхм… Зефир – я неловко прокашлялась, и посмотрела на него. – Как тебя называют остальные? – мальчик долго смотрел на меня, его голос так и не прозвучал у меня в голове. Можно ли это расценивать как молчание? – Как тебя зовут твои друзья?

"У Занефира нет друзей"

Так, понятно. Кажется он жил как затворник до этого дня. Хотя, маленькие дети и не должны часто выходить из дома, может это нормально?

Я же о детях совсем ничего не знаю, как я вообще планировала матерью становится? Стыд, да и только.

Я сконфуженно улыбнулась, а вдруг для этого чудного дитенка разговоры о друзьях – больное место? Как же сложно!

Лучше пока просто поговорить на другую тему.

– Занефир, вчера, перед тем, как назвал меня мамой, ты спросил, кто я, помнишь? Почему ты спрашивал об этом? – сколько бы я не думала, этот вопрос не давал мне покоя.

До того, как он решил, что я буду его матерью, Зефир был весьма враждебно настроен по отношению ко мне, иначе почему отлупил веником по лицу, когда я спала?

Однако после его ответа вопросов стало только больше.

“Потому новая мама – переселенка, а прошлая мама исчезла, и теперь Оливьета моя новая мама!”

Оливьета…господи, я еще даже не смирилась с тем, что меня назвали Олимпиадой, но где в моем имени он услышал “Оливье”?

– А что значит переселенка? – это у них так попаданцев называют, да?

“Это значит, что мама пришла из другого мира.” – это сколько же в этом мире должно быть попаданцев, чтобы о таком понятии знал даже ребенок? – “ Мамочка же совсем ничего не знает о новом мире?” – с надеждой спросил Занефир и сделал жалобные глазки.

Батюшки, да у меня на такое иммунитет, милый, зря стараешься.

– Эмм нет… – да уж, я прямо образцовый родитель. Моему сыну придется учить собственную мать основам мироздания.

“Тогда я все расскажу мамочке, если она обещает не бросать меня!” – я кивнула, принимая условие. Единственным, кто здесь мог кого-то бросить, был он, коренной житель этого мира, а не я, попаданка, которая даже не знает наверняка, куда попала.